Зулейка Доусон - Форсайты

– Моя помощь никому не нужна.

Его слова повисли в воздухе, а потом Флер сказала ласково:

– Она нужна мне, Джон! – и добавила твердо, перехватив его недоуменный взгляд: – Если только ты говоришь серьезно.

Она всматривалась в его глаза. Ее лоб пересекла суровая складка. Ему почудилось, что она знает все, о чем он думает. В отличие от него.

– Послушай, Джон, если ты правда хочешь помочь, я бы нашла для тебя дело. Забудь прошлое, я тоже забуду, и мы вместе сделаем много.

Ее коротенькая речь сняла тяжесть с его души. Он сам вряд ли сумел бы найти эти слова, и шанс был бы упущен. Как она практична! И разумна. Флер!

– Да-да, Флер. Попробуем. Скажи, что я мог бы сделать?

– Я зарегистрирую Робин-Хилл как благотворительное военное начинание, и мне требуется попечительский совет, готовый понести часть расходов. Дом я возьму на себя, но потребуется купить оборудование, потом заработная плата, текущие расходы… Двух попечителей я уже нашла. Нужны еще трое-четверо. В смысле работы многого от них не потребуется. Только собираться раз в три месяца, ну, и всякие мелочи. Однако пожертвования должны составить…

Она назвала круглую сумму. Джон счел ее вполне разумной и так и сказал. Он с радостью уплатил бы вдвое больше, лишь бы облегчить свою совесть. Робин-Хилл – приют для выздоравливающих раненых – это уже что-то!

– Звучит чудесно, – сказал он, когда она договорила. – Бог свидетель, как уже нужны такие дома! – Внезапно он вспомнил того, кому уже нельзя было помочь. – И особенно для летчиков, – добавил он.

– Мой дом предназначен как раз для летчиков! – Флер снова улыбнулась. Джон улыбнулся в ответ, но не успел заглянуть ей в глаза – она встала. Он последовал ее примеру.

– Я напишу тебе о подробностях. Конечно, ты можешь в любую минуту отказаться…

– Нет-нет! Не беспокойся! – Ну почему она вдруг решила, что он может передумать? Он же дал слово – и без колебаний.

– Значит, мы договорились, – сказала она ровным голосом. – Мне пора… – Она кивнула в сторону дома.

– Мне тоже, – ответил он, указывая в противоположную сторону. – Я поставил машину под изгородью.

Флер протянула ему руку. Он взял ее. Пожатие было легким, спокойным, незначимым. Когда она отняла руку, Джон испытал легкое разочарование. Так значит, они и правда забыли прошлое. Флер повернулась и пошла к дому быстрой легкой походкой. У той же лиственницы она стремительно обернулась и сказала:

– До свидания!

Он еще не успел ответить, как она скрылась из виду.

Глава 11

«Виновен!»

На обратном пути, сидя в машине рядом с теткой – Майкл сел впереди рядом с Ригзом, – Флер без умолку говорила о своих планах. Она взвешивала, сколько выздоравливающих летчиков – выбор был сделан – можно будет разместить в доме с удобствами, какой постоянный штат понадобится, какой медицинский надзор. Но пока она продолжала болтать об этом, мысль ее работала совсем в другом направлении и куда быстрее. Она видела Джона! Ей было удивительно, пьяняще легко, будто она вдохнула веселящего газа. То, что он был там, словно отданный Провидением ей в руки, одарило ее особой, ничем не омраченной радостью. Но воспоминание о том, как ей пришлось расстаться с ним, отпустить назад в его мир успокоенного ее сдержанностью, теперь начинало нелепо грызть ее. Быть может, следовало как-то намекнуть ему, дать понять, что теперь перед ними открылась новая страница? Вдруг она напрасно внушила ему, что он может ничего не опасаться? Между Ричмондом и Чизиком она пришла к выводу, что безнадежно все погубила; между Чизиком и Хаммерсмитом надежда вернулась, принося убеждение, что все сложилось как нельзя лучше, – и так это продолжалось от района к району. Проще было бы погадать на ромашке. И все это время, беззаботно болтая, а про себя снова и снова взвешивая свои шансы, Флер не замечала, как время от времени краснеет шея ее мужа, как кончики его ушей словно обвисают, когда она говорит особенно увлеченно.

– Я знала, дорогая, это сразу придаст тебе сил, – заметила Уинифрид, утешенная такой переменой в племяннице. – Особенно после того, как Кит так внезапно уехал. Такой увлеченной я видела тебя, только когда ты организовывала столовую во время Всеобщей забастовки.

Едва они, завезя Уинифрид на Грин-стрит, вернулись домой, как Флер сразу же отправилась принять ванну. Майкл прошел к себе в кабинет, якобы заняться какими-то документами. Он рухнул в свое складное кресло так, что оно заскрипело: его одолевала жалость к себе. Последнее замечание тетушки его жены вызывало у него особую тревогу, хотя тревожных моментов во время этой поездки хватало. Да, бодрая веселость Флер была именно такой, какая отличала ее в дни Всеобщей забастовки, и теперь он угрюмо вспоминал цепь событий, зародившихся тогда.

Из рамы над письменным столом, держа в выразительной лапе корки украденного плода, на него смотрела Белая Обезьяна с глубочайшей иронией в почти человеческих глазах. Майкл отвел было взгляд, но тут же снова покосился на сардоническую морду. «Да, ты права, – подумал он, обращаясь к картине. – Я становлюсь подозрительным, и это никуда не годится. Сначала я мучаюсь, что у нее нет настоящего занятия, а потом лезу на стенку, когда она его находит. Тебе же известен ответ, верно? Ни один приз не стоит борьбы за него!»

Когда он вошел в свою гардеробную, до него донесся голос Флер. Она пела в ванной!

Они вошли в ресторан «Савой», приковывая к себе общее внимание. Флер в багряно-красном была ослепительна. Ее платье, ее губы, ее волосы оттенялись кремовой белизной кожи и жемчугами на шее и запястьях. Она была неотразима. Майкл, поддерживая ее за локоть, был полон гордости. Словно она оделась так для него одного.

Мессенджеры уже ждали в баре. Вивиан сам смешивал коктейль, как было у него в обычае. Нона отсчитывала оливки.

– Мне нравится, – сказал Майкл, подходя. – Аристократия занимается тем, что у нее получается лучше всего.

Нона нежно его поцеловала – тоненькая миниатюрная блондинка в голубом облегающем платье, на десять лет моложе Флер и уже мать четверых детей.

Вивиан поднял бровь. Древняя англо-ирландская кровь чуть возмутилась.

– В баре я при исполнении обязанностей. Noblesse oblige! [68] Флер! Ты просто греза, любовь моя.

Он отодвинул ее на расстояние руки, любуясь ею из-под тяжелых век, а потом поцеловал довольно мясистыми губами. Майкл заметил, что при этом и глаза и губы у него были полуоткрыты. Истый донжуан!

– Выпейте! – скомандовал Вивиан, наливая из шейкера в четыре бокала густую зеленую жидкость. – Не надо оливок, Нона. Они не гармонируют.

– Но что это, Вивиан? – спросила Флер.

– Не спрашивай, по ком звонит колокол! Мое последнее творение. И не для слабых духом. Я окрестил его «огнеплюй».