Зулейка Доусон - Форсайты

Она снова засмеялась. Да уж, невозмутимости ему не занимать!

– Значит, в ВВС теперь берут и далматинов? Нести дозорную службу?

Тут он улыбнулся, и где-то глубоко внутри она почувствовала, что попалась.

– Я сбежал на полчаса от родных и близких, вы меня не выдадите? Мой старик служил в тот раз с начальником базы и решил меня навестить. Ну, словно и это – школа, вы представить себе не можете! Даже привез с собой престарелую тетушку и собаку. Только с собакой из них всех и можно поговорить, честное слово! Его зовут Тигра, а меня – Кристофер. Кит для краткости.

– А я – Энн, – ответила она и уже хотела назвать свою фамилию, но только кличка собаки напомнила ей о чем-то знакомом, а вот о чем, она так и не вспомнила.

И вот теперь ей вдруг пришло в голову, что они до сих пор не знают фамилий друг друга. Почему-то это не имело никакого значения. Кит и Энн – они радостно обходились именами. Может быть, спросить его сегодня…

Он уже там! Она увидела его форменную куртку – он прислонился к стволу, – и у нее подпрыгнуло сердце. До чего он ей нравится! Это небрежное самообладание, эта уверенность – словно потягивающийся лев. Он всегда прислонялся к этому стволу, повторяя его изгиб. Последние пятьдесят шагов она пробежала. Ее солнечные волосы развевались у нее за спиной.

– Ты опоздала, – сказал он сурово и сразу улыбнулся. Энн поняла, что он вовсе не сердится. Какая у него чудесная улыбка!

– Упражнения, упражнения – конца им не было.

– Какие это? Балетные?

– Нет, рояль. – Вечно он ее поддразнивал. Она наморщила нос, а он вдруг обнял ее за талию. Все-таки на этот раз поцелует? Она решила позволить и поглядела ему в глаза – спокойные, голубые, – но ничего в них не прочла. Ну вот! Он опустил руку.

– Погуляем? – сказал он.

Они пошли по дорожке для верховой езды в сторону Чанктобери-Ринг, а старые буки о чем-то совещались шепотом у них за спиной. На вершине холма они сели на нагретую солнцем траву. Кит заложил руки за голову и поглядел в небо. Энн, нагнувшись вперед, смотрела вокруг. В хрустальное утро отсюда открывался вид на десятки миль. Какая высота… ну просто вровень с жаворонком, сыплющим трели над полями. Далеко внизу виднелась их ферма – совсем игрушечная, вроде той, что когда-то подарили Джонни. Теперь она пылится на чердаке рядом с ее куклами. А вон и увитый плющом дом, сложенный словно бы из кубиков. А справа в долине – деревня Уонсдон, там, где серебряной лентой струится река. Словно все графство распростерлось у их ног, убегая к мерцающей полосе Ла-Манша на горизонте.

– Как я люблю этот вид! – сказала Энн. – Он такой… ну просто не знаю, как выразить. Такой за горами за долами. Понимаешь?

– Да, вполне. Тут – все лучшее, что есть в Англии Если спуститься, вблизи будет уже не так. Нет, лучше оставаться вверху. Поэтому я и захотел летать.

– И мне бы хотелось.

– Но ты же говорила, что твой старик летает. Неужели он не мог тебя обучить?

– Наверное, мог бы. Но я не про самолеты. Мне хотелось бы… хотелось бы, чтобы мы взяли и полетели прямо сейчас.

– Что? Как Питер Пэн и Вэнди в Небывалую страну?

– Да-да!

Он засмеялся.

– Нет, ты еще совсем маленькая. Маленькая и смешная козочка.

Он заблеял по-козьему, откинулся на спину, задрав колени, и подложил ладони под затылок. Фуражка съехала ему на нос.

Энн посмотрела на него, убедилась, что он ее не видит, и оперлась на локоть. Только бы он не счел ее навязчивой, хотя иногда так трудно удержаться!

Некоторое время только ветер шевелил листьями да кружила пара поздних ос, а потом он вдруг спросил:

– Ты бы правда улетела бы, если бы могла? Ну, отправилась бы путешествовать, посмотреть мир?

Его голос стал почти серьезным, и Энн почувствовала, что не должна обмануть его ожиданий.

– Конечно!

– И даже поселилась бы за границей?

– Да. Мы однажды чуть было не переселились в Америку, но не получилось.

– Почему?

– Война. Папа решил, что должен остаться здесь, помогать, понимаешь?

Кит пренебрежительно фыркнул под фуражкой, потом сбросил ее и сел.

– Ну, я бы ни за что не вернулся в эту чертову кутерьму.

Энн подумала, что он говорит так из скромности – летчики всегда посмеивались над своими подвигами, но он продолжал уже совсем серьезно.

– По-моему, этой стране каюк.

От этих слов ее пробрала дрожь.

– Но мы же выиграем войну, правда? – быстро спросила она.

– Да, конечно, – ответил он странным голосом. – Теперь, когда янки все делают за нас. Но это ничего не изменит. С Англией кончено.

Энн решила, что сверху он насмотрелся самого худшего.

– Люди все снова склеят, когда война кончится. Вот увидишь.

– Я? Нет. Меня тут не будет. Сорвусь сразу же, чуть смогу.

В Небывалую страну со своею тенью, подумала Энн, и что-то в ней болезненно сжалось. Он говорил с такой решимостью! Так он и сделает.

– Куда же ты уедешь? – спросила она, словно это имело хоть какое-то значение.

– В Индию. Поступлю на гражданскую службу года на два, узнаю, что к чему, а потом куплю плантацию. Или еще что-нибудь.

– О! – произнесла она тихо. – Как замечательно!

– Ты действительно так думаешь?

– Да.

Он посмотрел на нее через плечо.

– Хочешь со мной?

Энн промолчала. Опять он ее поддразнивает! Ну зачем?

– Значит, это была просто болтовня? – спросил он, все еще смеясь над ней. – Будто ты хочешь улететь и жить за границей?

– Нет, я говорила серьезно. В отличие от тебя. – Энн выпрямилась и почистила юбку, собираясь встать. Внезапно его пальцы сомкнулись на ее запястье.

– Не надо шутить, – сказала она и опустила глаза, стараясь высвободить руку, но он только сжал ее сильнее. Свободной рукой он приподнял ее подбородок, чтобы она заглянула ему в глаза.

– Когда ты узнаешь меня поближе, маленькая Энн из Грин-Хилла, то поймешь, что я никогда не шучу. Смеяться смеюсь, но говорю всегда серьезно.

Он разжал пальцы, но она продолжала их чувствовать. Он сунул руку во внутренний карман.

– Вот возьми. – Он протянул ей коробочку, но Энн, совсем смутившись, только посмотрела на него. – Бери же! И открой, она тебя не укусит.

Энн послушалась. В коробочке лежал брильянтовый кулон, величиной и формой похожий на слезу. Она вынула кулон за тонкую золотую цепочку, легкую как пушинка.

– Извини, что это не кольцо, – сказал он. – Но цепочка совсем как твои волосы, вот я и купил его. Если ты его наденешь, мы будем помолвлены.

Энн не могла произнести ни слова. Он взял у нее цепочку и открыл крохотную застежку. Энн подставила ему шею, дрожащими руками приподняв волосы. Она почувствовала, как кулон скользнул в вырез платья, холодно скользнул в ложбинку между грудями, а потом скользнул вверх, когда застежка застегнулась. А потом почувствовала на шее его губы.