Сара Груэн - Дом обезьян

Покончив с анкетой, Джон встал, подошел к двери и остановился.

— Спасибо вам, — смущенно проговорил он.

— Не за что.

Джон повернулся, чтобы уходить, и тревога вновь нахлынула на Исабель. Что, если собственные проблемы отодвинут ее на второй план?

— Вы не передумали прижать Фолкса? — спросила она. — Потому что теперь, когда «Дом обезьян» убрали из эфира, я даже не могу увидеть, в порядке они или нет. Вдруг малышу требуется особый уход? Или Макена подхватила какую-нибудь инфекцию? Вдруг они все еще питаются гамбургерами и «M&M»?

Джон обернулся.

— Конечно, я выведу его на чистую воду. Сегодня же вечером отошлю материал. Завтрашний выпуск появится во всех киосках страны.

— Слава богу. Вы же знаете, что стоит на кону. Если округ получит обезьян, они согласны переправить их в зоопарк в Сан-Диего. Там нам предоставят временное пристанище, пока я что-нибудь не придумаю. Но если вы не дискредитируете Фолкса, он сможет добиться опекунства, и тогда один бог знает, где они окажутся…

Исабель вдруг поняла, что вцепилась в руку Джона и, возможно, даже делает ему больно. Она сразу отпустила Джона и зажмурилась.

— Не волнуйтесь, — Джон обнял Исабель, и она почувствовала, как в его груди резонирует его голос. — Я этого не допущу.

Едва Джон вышел из номера, Исабель позвонила Селии и велела ей прийти и привести с собой Нейтана.

Выглядел он неважно, но не так плохо, как Джон. Исабель внимательно изучила строение его лица и цвет глаз. Они с Джоном были примерно одного роста, и Нейтан, пока еще худой и долговязый, со временем мог достичь такой же комплекции, как Джон. Конечно, все может быть…

Исабель вдруг поняла, что Нейтан тоже внимательно ее разглядывает.

— Ты уже позвонил родителям? — спросила она.

— Нет, — ответил Нейтан. — И не собираюсь.

— Послушайте, мистер, вам лучше сделать это в день слушания. Понимаете?

Нейтан пожал плечами с таким видом, будто его подвергают несправедливым нападкам.

— Если не позвонишь, как ты собираешься рассчитаться с Джоном?

— Не знаю. Может, кредиткой. Возьму аванс.

— Нейтан. Тебе семнадцать лет. Ты нигде не работаешь. Никто не даст тебе свою кредитку.

Селия резко развернулась к Нейтану:

— Семнадцать? Тебе семнадцать? Это же совращение малолетних! — она ударила его по плечу.

— Мне восемнадцать через два месяца, — пробормотал Нейтан, потирая плечо.

Селия повернулась к Исабель:

— Мне он сказал, что ему девятнадцать. — Она гневно посмотрела на Нейтана: — Ты мне сказал, что тебе девятнадцать!

— Советую тебе сегодня вечером затолкать его в его собственный спальный мешок, — сказала Исабель.

Нейтан с несвойственным ему смиренным видом сунул руки в карманы. Селия стояла, скрестив руки на груди, смотрела прямо перед собой и нервно постукивала ногой.

Исабель потерла виски.

— Ребята, когда вы ели последний раз?

— Последний раз я ела вчера в полдень, — ответила Селия. — Он, наверное, тоже. Если только тебя не кормили в тюрьме! — добавила она, метнув в Нейтана испепеляющий взгляд.

— Селия, это не поможет, — сказала Исабель и обратилась к Нейтану: — Яйца — убийство?

Парень посмотрел в сторону и сказал:

— В принципе — нет, если они не оплодотворены, но условия, в которых содержатся куры-несушки…

— Вот и хорошо, — радостно сказала Исабель. — Итак — тост без масла и апельсиновый сок. Селия?

— Ты закажешь в номер?

— Бар еще не открыт, а в ресторан мы вряд ли можем пойти. Я не ошиблась? — Исабель пристально посмотрела на Нейтана, но тот внимательно изучал рисунок на ковре.

— Два яйца, пшеничный тост и грейпфрутовый сок, если у них есть, — сказала Селия.

Исабель сняла трубку гостиничного телефона.

Получив необходимый образец от Исабель, Джон уже через час опустил пакет со стаканом и с мазком со своей щеки в ящик «ФедЭкс» на углу. Учитывая недосып, он должен был превратиться в зомби, однако, наоборот, ощущал прилив энергии и волновался как по поводу своего возможного отцовства, так и по поводу статьи.

От вопроса об отцовстве у него сводило желудок. Он даже не смог справиться с чашкой кофе по пути от гостиницы Исабель к «Буканьеру».

Почему Жинетт ничего не сказала? Его жизнь была бы совсем другой… жизни их всех были бы другие. Если бы он остался с Жинетт, в его жизни не было бы Аманды. И вне зависимости от того, остался бы он с Жинетт или нет, он все равно вынужден был бы бросить колледж и найти работу. Жинетт вряд ли могла содержать себя и ребенка на деньги, которые зарабатывала, обслуживая столики в баре. И все же, кажется, именно на это она и жила все эти годы. Если не вышла замуж за кого-то еще, его ребенок рос без отца, и какая разница, что Джон не знал о его существовании и, следовательно, не имел возможности помочь. В этой ситуации пострадавшим был Нейтан, это он был лишен привилегии расти в полной семье. И Джон намеревался восполнить этот пробел в его жизни. Естественно, в связи с этим открывалась неприятная перспектива объяснения с Амандой. Ведь оказывается, что в то время, как она активно пытается зачать от него ребенка, у него уже есть ребенок, и не простой, а юный веган-правонарушитель.

Мысли об ответственности снова лавиной накрыли Джона. И слова Исабель тоже не давали ему покоя.

«…там нам предоставят временное пристанище».

Нам.

Бонобо были для нее семьей, как любой человек для Джона. Не любой, если Нейтан действительно его сын.

К полуночи он должен был отправить свою статью Тоферу, и хотя материал превосходил все самые смелые ожидания Тофера, там не было улик, которые заставили бы ФБР отнестись к нему серьезно. В «Уикли таймс» публиковалось слишком много ни на чем не основанных вымыслов. Если бы только он и теперь писал для «Инки»…

Джон внимательно просматривал «входящие» в почте Питера Бентона. Он нервно грыз ногти и раскаивался, что употребил такое количество кофеина. Время подкрадывалось к половине двенадцатого, а материал он должен был отправить в двенадцать. Статья была написана и готова к отправке, но Джон все никак не мог заставить себя нажать на «отослать». Нужен был какой-то последний штрих, который превратил бы его материал из злобной пустышки в духе «Уикли таймс» в статью года.