Гарриэт Лейн - Элис. Навсегда

Я всматриваюсь в свое изображение: глаза скромно потуплены, легкий намек на улыбку, вспышка фотографа выгодно подчеркнула мои безукоризненно уложенные волосы. Общее впечатление сдержанной элегантности. Неплохой снимок.

– Так, так, так, – постукивает Мэри пальцем по газете. – Подозрения у меня зародились уже давно, а теперь я, кажется, получила изобличающую тебя улику.

– Бросьте, нельзя же верить всему, что пишут эти газетенки, – небрежно произношу я, подвожу курсор к первой строчке рецензии Амброза Притчета, выделяю и удаляю ее, чтобы материал сразу начинался с главного аргумента, который отстаивает автор.

Мэри бросает на меня взгляд, в котором читаются одновременно любопытство, раздражение и даже сдержанное восхищение, а потом забирает газету и возвращается на свое рабочее место.

К счастью, к тому моменту я уже успела сообщить о Лоренсе родителям.

– Не знаю, упоминала ли об этом Эстер, – сказала я во время очередного визита, стараясь осилить ножом упругую, как резина, свиную отбивную, – но я начала встречаться с одним мужчиной. Вероятно, вы даже о нем кое-что слышали.

Они, конечно же, слышали о нем. Им сразу вспомнился сериал, снятый Би-би-си по мотивам «Барка “Сидней”» с Томом Конти и Лайзой Хэрроу в главных ролях, а Крофты всегда хвалили пьесу по роману «Ха-ха!» (они видели ее еще до закрытия театра «Гала»), сожалея только, что ее герои постоянно сквернословят.

– Как вы познакомились? – интересуются папа и мама. – Правда, что он намного старше тебя?

Я решаю, что отвечу пока на второй вопрос, а к первому вернусь позже. Я рассказываю о Лоренсе, но вижу, что их все-таки смущает большая разница в возрасте, недавняя утрата, которую он пережил, да и сама по себе его громкая слава. И тогда я пользуюсь случаем нашего пребывания в Бидденбруке, чтобы привезти Лоренса в гости к родителям.

Поразительным образом он сразу нашел к ним верный подход, помог расслабиться и перестать смущаться. Моя мама, скованная страхом и обильным слоем лака для волос, так волновалась, что три или четыре раза начинала расспрашивать, хорошо ли мы до них доехали. Но Лоренс вовремя принялся расхваливать ее сад, и скоро она светилась от счастья.

– Бидденбрук – очаровательная деревня, – сказала она, подавая гостю бумажную салфетку. – А еще я слышала, что там первоклассная мясная лавка, но только немного дороговатая.

Лоренс охотно подтвердил справедливость данного мнения. Поговорили немного о Мэгги и Брайане Говард, прежде живших в деревне, которых он однажды встречал на вечеринке у соседей, а потом Лоренс произнес:

– Мне очень нравится ваша лужайка. У нас же большая проблема – кротовые норы. Так ведь, Фрэнсис?

Как отметила Полли много месяцев назад, ее отцу никто, никогда и ни в чем не отказывал. Вот и у моих родителей он в конце концов получил полнейшее одобрение.

– Замечательные люди, – заметил Лоренс, когда мы ехали обратно, буквально нафаршированные домашними сырными лепешками и баттенбергскими пирожными, – но, надеюсь, ты не обидишься, если я скажу: мне с трудом верится, что они твои родители.

– Не извиняйся, – усмехнулась я, откидываясь на спинку сиденья и глядя на мелькавшие мимо позеленевшие живые изгороди. – Думаю, я понимаю, что ты имеешь в виду.

Реакция на новости Эстер, Наоми и других моих подружек оказывается неоднозначной. Сестра счастлива за меня, рада, что я больше не старая дева, и, следуя ее примеру, начала остепеняться (это слово почему-то всегда вызывало в моем воображении толстуху на диване). Я понимаю: перемены в моей жизни оправдывают в глазах Эстер, Наоми и прочих выбор в пользу семьи, сделанный прежде ими самими. Но в то же время во всех их поздравлениях, радостных охах и дружеских советах я улавливаю удивление и зависть, что именно мне удалось заполучить в спутники жизни столь знаменитого человека. Кто бы мог подумать? Что во мне такого особенного?

Несколько недель назад сестра с мужем приезжали поужинать с нами в Хайгейте, и пока Лоренс занимал Чарли разговорами о спорте и политике, мне бросилось в глаза, с каким вниманием Эстер оценивала все в моем новом доме: от блюд, приготовленных миссис Кинг (тушеный морской окунь, десерт по итальянскому рецепту), до фарфора, цветов и картин на стенах. И когда в конце вечера я провожала Эстер и Чарли, подавая им плащи и целуясь на прощание, сестра вдруг с преувеличенной нежностью прижалась ко мне, а потом отступила на шаг назад и всмотрелась в мое лицо, крепко держа за руки.

– И все-таки мне тревожно оттого, как быстро у тебя все случилось, – сказала она.

Я наклонилась, чтобы погладить кошку, которая мурлыкала и терлась о мои ноги, а когда распрямилась, то совершенно искренне ответила, что не считаю свое решение поспешным.

– Лоренс кажется очень приятным человеком, – продолжила Эстер, – но… он намного старше тебя.

Это вызвало у меня смех. Всегда забавно, сказала я, слышать подобные слова от тех, кто недавно готов был записать в старухи меня саму.

– Я тоже, знаешь ли, уже не первой молодости, – добавила я.

– Верно, – согласилась Эстер. – Но ведь Лоренс совсем недавно потерял прежнюю жену. И я считаю своим долгом спросить: ты во всем уверена? Тебе этого хочется?

– Это то, что мне нужно.

И хотя сестра не ведала и о половине моих амбициозных планов, я видела, что она мне верит. Эстер снова обняла меня и произнесла:

– В таком случае я могу порадоваться, что ты нашла того, кто умеет сделать тебя счастливой. Ведь не зря в народе ходит поговорка: если ты был удачно женат один раз, то у тебя больше шансов быстро найти себе другую жену.

А потом она спросила, как все восприняли дети Лоренса.

После той злополучной встречи в Бидденбруке мы получаем известия о Полли и Тедди, которые не отвечают на звонки отца, через семейство Азария. Причем Джо взяла вину за случившееся на себя. Когда они с Малкомом приезжали, чтобы рассказать последние новости, она разрыдалась и умоляла простить ее, изведя целую пачку бумажных носовых платков, пока все мы сидели в той самой редко используемой зеленой гостиной, где много месяцев назад я впервые увидела море цветов.

– Я не должна была ничего рассказывать Мириам, – каялась Джо, прижимая очередной платок к глазам. – Злоупотребила вашим доверием, и вот чем все закончилось. Дети так расстроены… Даже не передать, насколько мне жаль, что так получилось. Я очень виновата перед вами.

Но Лоренс был преисполнен великодушия. Что ж, возникают ситуации и похуже, сказал он. А потому не надо горевать. Сейчас ему казалось самым важным попытаться вновь наладить контакты с Тедди и Полли.

– Они оба все еще настолько злы на нас? – спросил он.

Джо промолчала, а Малком признал: да, они очень серьезно настроены.