Кэтрин Бу - В тени вечной красоты. Жизнь, смерть и любовь в трущобах Мумбая

После этого его временно приняли в компанию Skygourmet, где готовили еду для авиарейсов. Утром мальчика первым делом отправляли в специальную комнату, где компрессор мощным воздушным потоком сдувал с него всю городскую пыль и грязь. Затем он отправлялся загружать поддоны с едой в огромные холодильные камеры с многочисленными отсеками. Труд был нелегким: он без конца таскал тяжести в помещении, где было очень холодно. От мороза у него немели руки и ноги, а в носу образовывалась ледяная крошка. Его пальцы, касаясь металлических поверхностей, примерзали к ним. Зато он зарабатывал по двести рупий в день. Но вскоре весь временный персонал на этом предприятии сократили.

Многие фирмы, чей бизнес был связан с обеспечением аэропорта и авиакомпаний, сейчас сворачивали свою деятельность. Отрицательные последствия экономического спада и террористических актов все еще давали о себе знать. Шив сена, политическая партия, к которой принадлежала Айша, протестовала против сокращения рабочих мест. Организуемые ею акции не всегда были мирными. После массовых увольнений в «Интерконтинентале» спровоцированные Шив сеной молодчики явились в гостиницу и разгромили фешенебельный холл, требуя, чтобы жителям Махараштры предоставили работу. Эта наглая выходка заставила менеджмент отеля пойти на уступки, и в результате выиграл Раул, получивший по окончании беспорядков временное место. С ним заключили полугодовой договор на очистку вентиляционных шахт.

Как-то вечером Мирчи явился домой и гордо заявил:

– Сторож с парковки говорит, что я очень способный парень.

Мальчику так хотелось найти наконец хоть что-то, что приблизит его к цели – обретению постоянной работы. Но в этом городе было слишком много таких же молодых, умных, симпатичных, но неопытных ребят, жаждавших получать хоть какой-то стабильный доход.

Хусейны ожидали прений, которые должны завершить рассмотрение их дела, и одновременно вместе с остальными жителями Мумбаи следили еще за одним процессом, также проходившем в ускоренном режиме. Из всех боевиков, участвовавших в недавней террористической атаке, в живых остался только один, двадцатиоднолетний пакистанец по имени Аджмал Касаб. Его содержали в тюрьме на Артур-роуд. Именно там, в специально отведенном зале при повышенных мерах безопасности слушалось его дело.

Отец Абдула осуждал боевиков, в том числе и Касаба. Он говорил, что Коран не призывает мусульман убивать мирных жителей, среди которых, кстати, есть и их единоверцы. А Абдул считал, что Касабу все-таки в некотором роде повезло.

– Наверное, его жестоко избивают там, в тюрьме, – как-то сказал он. – Но этот парень хотя бы знает, что действительно совершил то, в чем его обвиняют. Если ты невиновен, побои сносить труднее.

Общественное возмущение и ненависть к Касабу все же не распространилась на других мусульман. Абдул с облегчением отметил это, когда в электричке по пути в Донгри наблюдал за окружающими его людьми. Никто из пассажиров душного, переполненного вагона не обращал не него особого внимания. Индуисты ехали по своим делам и думали о чем-то своем, как обычно. Кто-то покашливал, кто-то ел, кто-то разглядывал проплывавшие в окне рекламные щиты, на которых звезды Болливуда нахваливали цемент или «Кока-колу». Как и Абдул, другие люди бережно придерживали пакеты с важными документами. На пакете у мальчика красовалась надпись: «Сделай паузу, скушай «Твикс». Ничего вокруг не изменилось, и это вселяло надежду и некоторый оптимизм.

Новые надежды питали также и состоятельные жители города. После терактов многие из тех, кто ранее не участвовал в политической жизни страны, решили занять более активную общественную позицию. Они вынашивали идеи реформирования власти. До этого богатые люди, как правило, предпочитали действовать в обход системы: они просто игнорировали неэффективные государственные институты. Полиция не обеспечивала безопасность – нанимали частную охрану. Государственная система образования не позволяла получить знания – отсылали детей в платные частные школы. Вода из водопровода была непригодна для употребления – покупали и устанавливали фильтры. Многие годы руководствуясь таким принципом, элита пришла к выводу, что лучшая власть – это та, которая не мешает тебе жить своей жизнью.

Однако после атак на «Тадж» и «Оберой», где погибли как представители «высших сословий», так и простые мумбайцы, стало ясно, что позиция правящего класса нуждается в пересмотре. Люди с деньгами поняли, что одними лишь частными мерами ограничиваться нельзя. Невозможно самому защитить себя от всех угроз, возникающих в мегаполисе. Представители элиты оказались столь же уязвимыми и зависимыми от насквозь прогнившей, не способной никого защитить системы общественной безопасности, как и их беднейшие сограждане.

В конце апреля должны были пройти парламентские выборы, на которые собиралось прийти рекордное количество избирателей из числа представителей среднего класса и богатых людей. Талантливые, хорошо образованные индийцы выдвигали различные политические программы и предлагали радикальные реформы. В центре их внимания оказались такие понятия, как общественный контроль, прозрачность, открытость власти и электронное правительство. Когда-то основоположниками независимой государственности в Индии стали представители высших каст, получившие европейское образование. Но в двадцать первом веке подобные кандидаты почти не баллотировались и даже не принимали участие в голосовании. Демократические процедуры были им ни к чему; они знали другие способы отстаивания своих общественных и экономических интересов. Сейчас во всей Индии беднейшие слои населения ждали выборов с надеждой и с серьезными намерениями повлиять на то, что происходит в стране. Для них это был единственный способ изъявить свою волю и продемонстрировать свою силу.

Новый сортировщик мусора пришел в Аннавади и открыл здесь свою лавочку. Он заполнил ту нишу, которую освободили фактически выдавленные отсюда Хусейны. Абдул теперь целыми днями сидел перед маленькой хибаркой на окраине трущобного квартала Саки-Нака. Этот сарай его семья недавно арендовала под склад. Торговля шла плохо. Местные мусорщики привыкли сдавать товар другим посредникам и не спешили менять свои предпочтения. Однако Абдулу стало легче и спокойнее: проводя время в вынужденном безделье на пороге нового склада, он глядел на незнакомый ему майдан и понимал, что Аннавади со всеми его трагедиями остался где-то далеко. Никто здесь не знал Фатиму и не ведал, что семья Абдула находится под судом. Местные жители не слышали об убийстве Калу, а также об отравившихся крысиным ядом Мине и Санджае.