Шармейн Уилкерсон - Черный торт

Людям нравилось поддразнивать Кови из-за плавания. Она как молния, говорил кто-то. Но в присутствии Банни все помалкивали. По городу ходили слухи. Банни – настоящий идол, которому надо поклоняться. Банни – даппи-победитель [7] Даппи – живой мертвец в карибском фольклоре, способный принимать необычный облик. «Даппи-победитель» – дословный перевод названия песни Боба Марли « Duppy Conqueror ». . Но потом девочкам минуло шестнадцать, и многое изменилось. Люди начали называть их «юные леди». Кови знала, что именно некоторые думают о юных леди. Что тем следует с бо́льшим уважением относиться к могучей и непредсказуемой стихии. Что хватит рисковать, уплывая в открытое море.

«Это как-то неестественно», – говаривал ее папа.

Когда Кови была еще маленькой, ее отец, сделав пару удачных ставок, пообещал, что потратит эти деньги на плавательный клуб. Папа продолжал вносить плату даже в те времена, когда, по его словам, денег ни на что другое не оставалось, и на протяжении ряда лет Кови оправдывала инвестиции, заполняя полку в своей спальне медалями за плавание. Потом решила, что этого недостаточно.

Отец заблуждался – для Кови не существовало ничего более естественного, чем плавание в море. И пока рядом была Банни, Кови чувствовала: она вправе продолжать делать то, что ей нравится больше всего.

– Объявили заплыв через бухту, – как-то раз сообщила она Банни. – Давай поучаствуем. Посмотрим, сможем ли мы получить спонсорскую помощь для поездки в столицу.

– Заплыв через бухту? – переспросила Банни. – Ты же знаешь, я не люблю состязаний.

– Но мы можем выиграть.

– Нет, это ты можешь выиграть, Кови.

– Но ты попадешь в первую тройку, я уверена. Это же здорово, длинный заплыв – то, что ты любишь. К тому же некоторые из знаменитых пловцов с других островов не осмелятся приехать сюда.

На их острове располагалась одна из самых маленьких стран на Земле, при этом здесь были одни из самых обширных природных бухт. Не стихали разговоры о том, что может скрываться в их водах.

Каждый житель острова имел в запасе свою историю об акулах. Акулах, оставлявших от человека лишь обглоданный торс, который море выбрасывало на берег. Акулах, нападавших на людей в воде, когда кто-то скидывал со скалы дохлую собаку. Акулах, кружащих вдоль песчаных отмелей у южного побережья. Но за всю свою жизнь Кови приходилось видеть лишь акулий плавник в воде, и то считаные разы. Барракуды попадались, это да. А вот рассказы про акул казались не более правдоподобными, чем истории с привидениями, – ты не очень-то им веришь, хотя, бывает, оторопь берет.

Кови была уверена, что сможет уговорить Банни участвовать в этом заплыве через бухту.

– Нас будут сопровождать катера, да? – спросила Банни.

– Конечно, – ответила Кови. – Послушай, если честно, я тоже немного нервничаю, представляя, как все это будет. Но ведь мы плаваем в открытом море здесь, почему же не сумеем проплыть там? Думаешь, тебе не захочется?

Банни покачала головой.

– Тогда не думай об этом, просто поедем со мной.

Кови и вообразить не могла, что не будет участвовать. Не почувствует пузырьков пены на коже, рывком выбрасывая из воды руку; не увидит, как под сияющими небесами постепенно темнеет бирюзовый мир внизу, оттого что море становится все глубже; не ощутит, как соль обжигает губы. Кови мечтала, что ее пригласят на соревнования за рубеж. Она понимала, насколько мал ее шанс уехать отсюда, и все же не хотела его упускать. Потому что Кови действительно собиралась рано или поздно покинуть свой город, даже если мать никогда не вернется к ней.

– Но твой папа… – пробормотала Банни. – Что, если он не согласится?

– Я подумаю об этом потом, – хмыкнула Кови.

Три дня в неделю Кови боролась с волнами, преодолевала свой страх перед акулами, выгоняла из мышц молочную кислоту, всей грудью вдыхая свое будущее чемпионки. Три дня в неделю Банни смазывала лицо жиром, сражалась с ожогами от медуз и изучала карту большой бухты острова. Ибо, куда бы ни направлялась Кови, Банни желала следовать за ней.

В те времена некоторые парни разрубали остовы выброшенных рыбачьих лодок и делали из них плоские доски, на которых катались по волнам. Иные занимались бодибордингом и серфингом на кусках пенопласта. Они обрабатывали полиуретан и прослаивали его смолой и стекловолокном. Со смехом парни соскакивали с бордов и бегом возвращались на песок. К тому времени, как в родном городе Кови появились фабричные доски для серфинга, она уже была готова попытать счастья в этом виде спорта.

Кови оказалась очень способной. Правда, у нее не было собственного борда, в отличие от Гиббса Гранта. Когда Гиббс стал ходить в плавательный клуб, Кови как раз исполнилось шестнадцать. Он числился среди старших ребят в клубе, хотя в городе появился недавно. Семья Гиббса переехала к родственникам, после того как горнодобывающая компания выкупила землю у его отца. Кови слышала раньше о парне по фамилии Грант, но, увидев его впервые выходящим из раздевалки к бассейну, сразу поняла, что их пути никогда не пересекались. Потому что в противном случае она запомнила бы его.

Кови достигла того возраста, когда мальчишки перестали дергать ее за волосы. Теперь парни шептались, когда она проходила мимо, свистели ей вслед из машин, на вечеринках подходили к ней вплотную, смущали ее, пугали, а иногда пробуждали в ней фантазии. Но ни один из них не подействовал на нее так, как новичок, переступивший в тот день порог клуба.

Пока Гиббс шел к кромке бассейна, Кови посмотрела на него и наткнулась на ответный взгляд. Этот парень скользнул по ней глазами, а ей почудился сильный толчок – и вот она падает, падает, падает в бездонный омут…

Позже он сказал ей:

– Понимаю, почему тебя называют Дельфином.

– Да?

– Ты такая быстрая.

Пожав плечами, она опустила глаза на свои ступни. Как обычно, кожа на ее пальцах была сморщенной от частого пребывания в воде. Кови притворилась, что ее это занимает.

– Парни говорят, ты плаваешь в бухте.

– Ага, мы с Банни.

– Только ты и она?

– В основном да, но не всякий раз.

– Как думаешь, можно мне иногда приходить туда и плавать вместе с вами?

– Если ты хороший пловец, – с улыбкой глядя на него, сказала Кови.

– Я хороший пловец, – усмехнувшись, отозвался Гиббс.

Он присоединился к ним уже на следующей неделе. А однажды принес доску для серфинга. Кови захотела немедленно ее опробовать, а Банни сморщила нос. Именно этот интерес к серфингу стал для Гиббса и Кови поводом видеться друг с другом без клубных друзей или школьных товарищей, избегать любопытных глаз родителей.

В первый раз пробравшись через густой кустарник к бухточке, где катались серферы, Кови и Гиббс натолкнулись на троицу мужчин-растаманов. Старший из них бросился в воду, и в следующий миг перед Кови предстало потрясающее зрелище: он с развевающимися полуседыми дредами взлетает на гребень волны и на полной скорости резко меняет направление.