Roger Maxson - Свиньи В Раю

Когда Брюс подошел к телкам, было темно под ясным небом с той же луной, что и накануне вечером. Они вздрогнули и разбежались, но ни одна из них не отошла слишком далеко, чтобы не пропустить что-то важное.

"Вот он я, девочки. Вот он я", - сказал он.

"Эй, смотрите, девочки. Это Брюс! Я же говорила, что он придет".

"О, мой Брюс!" - мычал зрелый голштинец, счастливый видеть его.

"Шалом тебе, шаловливый дьявол", - сказал другой израильский голштинец, очевидно, старый друг.

"Иди сюда, старая бабка", - сказал другой, когда она придвинулась к нему.

"Тише", - сказал он. "А теперь тихо, девочки. Мы бы не хотели, чтобы нас узнали, во всяком случае, пока. Я только что пришел".

"Точно, Боже, нет, мы бы этого не хотели", - радостно мычали они, потираясь мордами и телами о него в лунном свете.

"Кроме того, это не по плану. Если мы разбудим соседей, начнется настоящий ад".

1 10 Проклятия

В мошаве Перельмана царили хаос и беспорядок. Бык каким-то образом попал на пастбище с голштинами, и все животноводческое хозяйство Хуана Перельмана и планирование было расстреляно за одну ночь, причем каждый выстрел производил бык. Брюс был голоден.

"Харах", - сказал мошавник Хуан Перельман.

"Дерьмо", - перевел один из китайских рабочих.

"Бензона", - сказал Перельман. Это был его мошав.

"Сукин сын".

"Бейцим", - сказал Перельман.

"Шары".

"Мамзер".

"Проклятый ублюдок", - сказал китайский рабочий.

"Извините меня", - сказал его соотечественник и джентльмен. "Он не сказал "проклятый".

"Я даос. Какая мне разница?" Его земляк, джентльмен, тоже был буддистом, как и тайский рабочий. Несмотря на то, что они были буддистами, между ними не было дружеских отношений, потому что Будда одного был больше Будды другого.

Хуан Перельман сказал: "Наверняка египтяне имеют к этому какое-то отношение".

"Что ты собираешься делать?" сказала Изабелла Перельман, подойдя к мужу у ограды.

"Я думаю".

"Избавьтесь от них", - сказала она. "У других мошавимов есть свои проблемы, как и у нас с землей и водой. Продайте их всех". Она была привлекательной, с темными глазами и длинными темными волосами.

"Я не знаю?"

"Отправьте их тогда, или отдайте их, если нужно, но давайте, наконец, превратим почву на этой ферме в урожай и фруктовые деревья, фиговые, финиковые, оливковые деревья, и поля зерна, пшеницы и сенокосы. Накорми людей чем-нибудь. Они не едят свинью".

Китайские и тайские рабочие обменялись взглядами. Минутку, подумали они, мы тоже люди.

"Вопрос не в этом, Изабелла. Речь идет о молочном производстве".

"Ну, откуда ты знаешь, что он их оплодотворил? Я имею в виду, серьезно, 12 голштинок и джерси только за день до этого".

"Посмотри на него. Он голоден. Представляю, как он похудел на сто фунтов за два дня". Брюс проделал большой путь, выгрызая траву под копытами. "Посмотри, как свисают его яйца. Он добрался до них всех, и с этим надо что-то делать".

"И все же, Хуан, разве мы не хотим, чтобы коровы производили молоко?"

"Мы можем одновременно обслуживать только четырех освежеванных коров, может быть, пять, но не двенадцать-тринадцать! У нас нет ресурсов, чтобы справиться со всеми ними, и со свиньями, и со всеми остальными животными".

"Почему мы не можем просто продать или перевести коров в другие мошавимы?".

"Я не хочу. Кроме того, у них уже есть проблемы, и они не могут добавить к ним наши. Вода - это проблема для всех, как и земля".

Месть была их - его, или так сказал Хуан Перельман, мошавник, чей мошав только что разорил бык.

"Я хочу, чтобы этому быку был преподан урок", - сказал он.

"Что тогда, абортировать телят?".

"Нет, позвоните раввину Ратцингеру".

"Раввин, - сказала она, - почему раввин?"

"Вот кто мы такие. Я покажу ему, чтобы он со мной возился. Все равно прокляни этого быка. В такое время нам нужен раввин".

"Да, полагаю, да. Я не потерплю этого".

Китайские и тайские работники фермы загнали быка и отвели его в откормочную площадку за сараем, подальше от других животных. Они ждали прибытия раввина.

Хуан Перельман сказал: "Этот бык должен испытать гнев Божий, а потом еще и еще". Изабелла направилась в дом фермера. Хуан позвал ее за собой: "Он заплатит за то, что сделал".

"Неважно", - сказала она, отмахиваясь от него рукой.

"Это мерзость".

Раввин Ратцингер прибыл со своей свитой - мужчинами-членами его общины. Они последовали за ним, все как один двигаясь от машины к полю и участку за сараем. У раввина была седая борода, он был одет в черную фетровую шляпу, черный фрак, белую рубашку и шорты-бермуды. Это был жаркий день под солнцем, подарок Б-га. Шорты были скромными, а ноги раввина очень белыми и тонкими, тоже дар Б-га. Члены общины носили федоры с темными одеждами, брюки и пальто с белыми рубашками. Их бороды и кудри были разной длины и оттенков от черного до коричневого и серого. Они носили не начищенные черные туфли и белые носки.

Раввин сказал: "Он должен страдать отныне и до вечности за то, что сделал без нашего разрешения или благословения. Это мерзость против Б-га, и она не останется безнаказанной. Это урок, который должны выучить животные этого мошава и животные всех мошавов". Затем он продолжил произносить проклятие проклятий, чтобы осудить этого быка из этого мошава на вечные времена.

Итак, говорит раввин Ратцингер: "С большим шумом и судом ангелов и святых небес, мы с храмовой горы торжественно осуждаем здесь и отлучаем, режем, проклинаем, калечим, поражаем, издеваемся и анафематствуем Симбраха-быка из мошава Перельман, с согласия старейшин и всей святой общины, в присутствии святых книг. Да будет известно, что ни в этом мошаве, ни в каком-либо другом мошаве он не будет признан, а будет изгнанником за свои грехи против мошавника Перельмана по 613 заповедям, которые записаны в нем, с анафемой, которой Иисус Навин проклял Иерихон, с проклятием, которое Елисей наложил на детей, и со всеми проклятиями, которые записаны в законе. Мы проклинаем быка; мы проклинаем потомство твое, отпрыск". Рабби Ратцингер был прерван, когда один из его помощников по общине прошептал ему на ухо.

"Да, конечно". Раввин прочистил горло и продолжил свою литанию. "Мы позволим потомству процветать, расти и приносить молоко и мясо для пропитания народа, пока не наступит тот день, когда его потомства больше не будет, ибо они уже давно съедены и исчезли с этой земли. За одним исключением проклят он днем и проклят он ночью. Проклят он во сне и проклят он во время ходьбы, проклят он, когда ходит по полям, и проклят он, когда приходит в загоны кормиться и пить. Бык не должен больше порождать злого семени своего на земле".

Брюс чихнул и покачал своей огромной головой.

"Господь не помилует его, гнев и ярость Господа отныне возгорится на это животное, и наведет на него все проклятия, которые написаны в книге закона. Истребит Господь имя его под солнцем, и присутствие его, и семя его, и рассечет его и отсечет его за гибель его от всех животных, пасущихся в этом мошаве, и во всех мошавах Израиля, со всеми проклятиями тверди, которые написаны в книге закона."