У Мин-и - Человек с фасеточными глазами

Алиса навсегда запомнила свой первый поход в горы. Вообще-то, говорить, что это были горы, не совсем точно. Это было всего-навсего место под названием «Храм императора» недалеко от Шидина [7] Деревня в невысокой горной местности недалеко от Тайбэя. . В то время в университетах стало модно устраивать общие дружеские встречи, и однокурсники заставили Алису участвовать. Вообще-то у Алисы со спортом всегда было не очень. Первую половину пути она осилила, а вот после маленького храма приходилось лезть по веревке, карабкаться по деревьям, и в довершение всего нужно было идти по открытому горному выступу, где по обе стороны не за что было взяться. Алиса в то время стеснялась сказать, что не пойдет дальше, несколько минут с трудом продвигалась вперед, а потом ее охватил панический страх. Она не визжала и не звала на помощь ребят, как делали другие девчонки, а молча плакала. Зачем надо было идти в такое место? Она не приняла помощи от парня с интеллигентной внешностью, но пустоголового (в этом она убедилась, когда ехала с ним на мотоцикле), когда он протянул ей руку. Полусогнувшись, держась руками за колени, она повернула обратно и в одиночку вернулась. После того случая она больше никогда не ходила в горы.

На картах на потолке были нарисованы всякие разноцветные флажки, красные и синие линии маршрутов расходятся вдоль и поперек, при этом непонятно, что именно они обозначают, какие невиданные ею пейзажи? Бог знает, сколько времени они потратили на это, с какой причудливой идеи это началось. Ее взгляд следует по линиям маршрутов. Хотя она больше не ходила в горы, но часто вместе с Тото они смотрели на эту карту и планировали маршрут нового похода, словно играя в какую-то игру… Она хорошо знает эти карты, но почему-то ей всегда казалось, что эти маршруты нарисованы не совсем правильно. Правда, что именно в них неправильно, этого она навскидку сказать не могла. Алиса просто лежала на кровати и смотрела на карты, и скоро почувствовала, как у нее запестрело в глазах. Снаружи понемногу темнело, линии маршрутов на потолке медленно исчезали. Алиса вспоминала, как Тото сидел на высоком стуле или забирался Якобсену на плечи и рисовал карту, и наконец, потеряв чувство времени в его потоке, она погрузилась в глубокий сон.

Неизвестно, долго ли она спала, как вдруг ночью случилось довольно сильное землетрясение. Трясло так, что в каждом пробудились бы детские воспоминания. Когда землетрясение началось, Алиса еще по-настоящему не проснулась, ведь она уже долго жила в уезде Х., где землетрясения бывают слишком часто, и на ее памяти бывали и пострашнее этого. Но спустя минуту тряска продолжалась, даже серьезно усилилась, вынудив тело Алисы тотчас же рефлекторно встать с кровати и инстинктивно искать укрытия или выбежать из дома наружу. Но в следующий момент она даже улыбнулась этой мысли. С какой стати готовому к самоубийству человеку волноваться о том, что он умрет такой смертью? Алиса снова легла на кровать, и будто бы услышала доносящееся неизвестно откуда тяжелое, чудовищной силы громыхание, похожее на то, как если бы гора начала двигаться.

Это воскресило в ее памяти большое землетрясение, пережитое в детстве. В том землетрясении не погиб никто из ее родных, но оно разрушило школу, в которой она училась, и унесло жизни бывшей к ней очень доброй учительницы естествознания Линь Ли-цзюань, а еще сидевшего за соседней партой и часто угощавшего ее всякими лакомствами одноклассника в очках для дальнозорких, всегда казавшихся чересчур большими для него. За день до этого, когда класс шел после занятий, и они вместе с ним шли в одной паре, он подарил ей пять шелкопрядиков. Через пять дней после землетрясения шелкопрядики, оставляя после себя реденький черный помет, погибли, наверное, из-за того что съели немытые тутовые листья. Тельца шелкопрядиков все ссохлись и сморщились. Вот два самых трогательных эпизода из тех, что она помнит. Землетрясению не надо отбирать твою жизнь, чтобы ты почувствовал ужас. Ему достаточно забрать наиболее близкие тебе вещи, или сделать так, чтобы они ссохлись и сморщились.

Чудовищный грохот продолжался несколько минут, затем все опять стихло. Из-за страшной усталости Алиса снова погрузилась в глубокий сон. Когда она проснулась, еще до рассвета, шум волн настойчиво повторялся всё в том же ритме. Она встала, выглянула в окно и обнаружила, что как будто стоит на одиноком острове посреди моря, а набегающие издалека волны приносят с собой несметное количество мелкой пены, и невероятно упрямо, волна за волной, идут на сушу.

Туман будто поднимался из недр океана, заполняя собой все вокруг, точно вездесущий Кабáн. Ателей даже какое-то время сомневался, не оказался ли он на дне морском. Он и грести перестал, ведь какой смысл грести в таком густом тумане? Прошло уже семь дней, как он покинул остров Ваю-Ваю, и он убедился, что в открытом море весло – абсолютно бесполезная вещь. Неудивительно, что островитяне, выходя в море рыбачить, определяли невидимую черту, ведь за ее пределами появлялась реальная опасность никогда не вернуться обратно. Кроме того, перед ним предстала суровая реальность: запасы еды и пресной воды исчерпаны. Хотя он понимал, что надежды уже нет, что он сам не вернется, как и все младшие сыновья с Ваю-Ваю, но его тело не потеряло надежду, а потому Ателей начал пробовать пить морскую воду.

Ближе к полуночи пошел дождь, туман с дождем размыли границу между небесами и морем, и Ателей, окруженный дождем, думал, что уже пересек Врата Моря. Как гласит предание ваювайцев, на краю дождя и тумана стоят Врата Моря, за которыми лежит «Истинный остров», где живет Кабáн и все морские божества. Остров Ваю-Ваю – всего лишь тень того острова. В обычное время «Истинный остров» покоится на дне морском и выходит на поверхность только в предначертанное судьбой время.

Ателей спрятался от дождя под сделанным им навесом из пальмовых листьев. Вода просачивалась и капала, получалось то же самое, что и снаружи. Он пробормотал себе под нос: «Большая рыба сбежала, большая рыба сбежала». На ваювайском языке это означает «ну и пусть, ну и пусть!» Хотя вслух он этого не сказал, про себя Ателей кощунственно размышлял, что море, оно ведь намного сильнее, чем бог, как же это бог может иметь власть над морем?

Под утро Ателей увидел, что его талавака погружается в море. Напрасно он вычерпывал воду из лодки, и лишь когда ее корпус почти затонул, бросил лодку и поплыл. Ателей считался лучшим пловцом среди юношей Ваю-Ваю: его ноги гибки, как рыбий хвост, а руки будто плавники, стремительно рассекающие морскую воду. Правда, человек в открытом море еще бесполезнее, чем медуза, и даже Ателей не был исключением. Теперь Ателей изо всех сил плыл и даже не думал сдаваться. Он напоминал упавшего в водоем муравья, не знающего ни отчаяния, ни надежды на лучшее, и только всеми движениями своего тела показывающего, на что он способен.