Мэгги Нельсон - Красные части. Автобиография одного суда

Maggie Nelson

THE RED PARTS

autobiography of a trial

The Red Parts

Copyright © 2007 by Maggie Nelson

All rights reserved.

© Анастасия Каркачёва, перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. No Kidding Press, 2021

Жанр этой книги – мемуары, что означает, что она опирается на мои воспоминания о событиях, которые представлены главным образом в моей личной интерпретации и, в особо оговоренных случаях, творчески воссозданы заново. Разговоры и другие события воссозданы, чтобы передать суть сказанного или случившегося, но не претендуют на точность воспроизведения.

В начале тоненькой, но тяжелейшей книги «Нет желаний – нет счастья», которую Петер Хандке написал спустя два месяца после самоубийства его матери, есть такие слова: «Прошло уже почти полтора месяца с тех пор, как умерла моя мать, и мне хочется засесть за работу прежде, чем горячее желание написать о ней, овладевшее мной на похоронах, остынет и вновь обратится в тупое оцепенение, с которым я реагировал на известие о ее самоубийстве. Да, скорее засесть за работу… Я занимаюсь литературным трудом, как обычно, отчуждаюсь, превращаюсь в машину, которая вспоминает и выражает определенные мысли» [2] Пер. с нем. И. Каринцевой. .

Когда в 2005 году дело об убийстве моей тети Джейн было возобновлено, я обнаружила себя в удивительно похожем настроении, пусть это событие и не так разрушительно для психики, как самоубийство матери. Суд над подозреваемым состоялся в июле 2005 года; походив на заседания, я почувствовала сильное желание зафиксировать все детали прежде, чем меня поглотит тревога, горе, беспамятство или ужас, преобразовать себя или свой материал в эстетический объект, который составил бы партию, пришел на смену или воспрепятствовал унылой немоте, не позволяющей ни вспоминать, ни выражать. И вот. После суда, nel mezzo del camin [3] [Земную жизнь] пройдя до половины ( ит .) – цитата из первого терцина «Божественной комедии» Данте Алигьери. , я обосновалась в совершенно чужом городе (Лос-Анджелесе) и записала свою версию этой истории, пребывая в распаленном, сосредоточенном и порой отчаянном состоянии ума. Книга «Нет желаний – нет счастья» всё это время лежала на моем столе как стимул и ориентир. Да, скорее засесть за работу…

Как сказываются годы и даже десятилетия на тексте, который был задуман как свидетельство о беспокойных, суровых и спешных обстоятельствах его сочинения и публикации? Что касается книги Хандке, ее воздействие ничуть не менее разительно, однако время добавило ей зловещести, как зловеща жгучая душевная нужда, прекрасным призраком реющая в том безвременном пространстве, которое может создать литература. Я могу только надеяться, что что-то подобное можно сказать и об этом новом издании «Красных частей», которое принесло мне двойственный дар: возможность защитить книгу (хотя бы на время) от иного рода унылой немоты – недоступности – и вместе с тем представить книгу такой, какой, как я всегда надеялась, она однажды сможет стать, – своеобразным герметичным размышлением об отношении времени и насилия, времени и горя, наконец отвязанным от пошлых рубрик «текущие события», «тру-крайм» и даже «мемуары».

Когда я писала эту книгу, у меня была одна цель – позволить событиям судебного процесса, моего детства, убийства Джейн и самому акту письма разделить единый момент в пространстве и времени. На одной из страниц «Красных частей» это переплетение описано как место, «темный полумесяц земли, где страдание, в сущности, бессмысленно, где настоящее проваливается в прошлое без предупреждения, где нам не избежать участи, которая страшит нас больше всего, где проливные дожди вымывают из могил тела, где горе длится вечно и сила его не угасает». Я рада заметить, что категоричная безжалостность этого образа уже не так сильна для меня, по крайней мере сейчас. Но позволить себе какое-то время побыть в его хватке по-прежнему важно. С благодарностью отправляю – снова – этот полевой дневник.

У нас есть все основания полагать, что дело стремится к успешному завершению.

Так сказал детектив полиции штата Мичиган в телефонном звонке моей матери в начале ноября 2004 года. Попрощавшись с детективом, она позвонила мне и повторила сообщение.

Его слова ошеломили меня. Пока она их произносила, прихожая моей квартиры слегка накренилась и поплыла, будто бы заигрывая с идеей превратиться в комнату кривых зеркал.

Его слова ошеломили и ее тоже. Звонок на мобильный застал ее за рулем, так что ей пришлось немедленно свернуть на обочину пыльной дороги недалеко от ее дома в Северной Калифорнии, чтобы амортизировать их удар.

Дело, о котором шла речь, касалось убийства ее младшей сестры, Джейн Миксер, в 1969 году, которое официально значилось нераскрытым последние тридцать пять лет. Детектив сказал, что он работал над ним не покладая рук последние пять, но не хотел звонить, пока не назреет арест. И вот он назрел.

Эта новость могла бы потрясти и сама по себе, но момент, в который она прозвучала, сделал ее по-настоящему зловещей.

Последние пять лет я тоже не покладая рук работала над делом моей тети, правда, в другом ключе. Я собирала материал и писала книгу стихов о ее жизни и смерти под названием «Джейн: убийство» [4] Nelson, M . Jane: A Murder. , которая теперь готовилась к публикации. Я понятия не имела, что делом Джейн кто-то занимался; моя книга была о «висяке», который полиция бросила давным-давно. Она была о том, как это – жить (а точнее, как жилось моей семье, как жилось мне) под сенью гибели родственницы, умершей, очевидно, в страхе и ужасе, но при обстоятельствах, которые навсегда останутся невыясненными, необъяснимыми.

Когда я впервые встретилась с этим детективом – детективом-сержантом Эриком Шрёдером – на предварительных слушаниях по делу подозреваемого Гэри Эрла Лейтермана 14 января 2005 года, он поприветствовал меня медвежьим объятием и словами: Уверен, все эти годы вы думали, что занимаетесь этим делом одна .

Да, так я и думала.

Я выросла, зная, что у моей матери была младшая сестра по имени Джейн и что ее убили, но примерно этим мои знания и ограничивались. Я знала, что Джейн умерла в двадцать три года, когда училась на первом курсе магистратуры Школы права Мичиганского университета. Я знала, что моей матери было тогда двадцать пять и что она недавно вышла замуж за моего отца. Ни моя сестра Эмили, ни я еще тогда не родились. Мы родились в Северной Калифорнии, куда наши родители переехали после смерти Джейн, – Эмили в 1971 году, я в 1973-м.