Дэвид Николс - Сто тысяч раз прощай

Пока я распинался, она то хмурила, то вздергивала брови, щурилась, покусывала прядь волос и убирала за ухо; а я с каждым ее движением все сильнее тушевался, прерывал себя на полуслове, издавал какие-то нелепые звуки, которые наконец-то иссякли, как последние капли из садового шланга.

– Ну вот. Как-то так. Что скажешь?

И когда мой фонтан пересох окончательно, Фран отчетливо произнесла:

– Нет.

– Нет?

– Нет.

– Ясно. Ну ладно.

Она пожала плечами:

– Прости.

– У тебя есть парень?

– Нет.

– Из-за Майлза или как?

– Что? Что?! Нет!

– Ладно, ладно.

– Я не понимаю… При чем тут, собственно, Майлз?

– Ну, не знаю, я просто… может, тебе неохота… все нормально…

– Не в этом дело.

– Ну намекни хотя бы, а то мне напряжно в угадайку играть.

– Некогда мне! Вот это видишь? Столько выучить нужно…

Она помахала текстом пьесы у меня перед носом.

– Зато роль какая – заглавная.

– Вот именно! Я халтурить не собираюсь.

– Ну, может, на выходных…

– Нет, на выходных я с друзьями тусуюсь. А с тобой могу встретиться разве что…

– Начала – договаривай…

– Ну, приходи в понедельник.

Покрутив головой, я вгляделся в лица, наблюдавшие за нами из-под бетонного козырька.

– Только в понедельник? Один раз?

– Нет, можно всю неделю. Продержись хотя бы до пятницы.

И когда на расстоянии вытянутой руки передо мной опять возникла распечатка, я выразился, как подобало поэту:

– Бл… Блин, блин, блин!

Она рассмеялась:

– Уж извини, таковы условия.

– Но в пятницу-то мы куда-нибудь сходим?

– Нет, в пятницу я еще только серьезно подумаю.

– И примешь решение?

– Да.

– Исходя из чего?

– Как заведено. Если мы сработаемся…

– Хочешь проверить, на что я годен?

– Ну зачем так? Это же не пробы.

– Смотря как поглядеть.

– Если даже пробы, то не такие, как ты подумал.

– Но это еще не точно? Кофе, то-се?

– На данном этапе переговоров все условия уже озвучены.

– Это называется шантаж.

– Нет, шантаж – это когда тебе приходится краснеть за содеянное.

– Как в «Театральном марафоне»?

– Нет, здесь, скорее, подкуп. А точнее, стимул.

И когда она в очередной раз протянула мне все те же страницы, я сдался и торопливо запихнул их в рюкзак.

– Еще подумаю, – бросил я, поставил ногу на педаль и приготовился оттолкнуться. – Пока.

– Ну, давай! – С этими словами она мимолетно коснулась моего плеча, а когда я обернулся, быстро прильнула щекой к моей щеке (на коже – то ли у нее, то ли у меня – чувствовалась испарина) и прошептала мне на ухо: – Сто тысяч раз прощай… и так далее.

А потом, уже на пути к своей компашке, помедлила и еще раз обернулась:

– До понедельника!

По дороге на работу в голове крутилось: «Сто тысяч раз прощай», до чего же красиво сказано. «Сто тысяч раз прощай». И только в понедельник утром я узнал, что это реплика из пьесы.

Свадьбу мы решили назначить на зимнее время и непременно подчеркнуть этот факт.

– Скромненько и со вкусом, но не потому, что к нам все относятся с прохладцей.

Нив – так звали мою невесту, хотя жизнь научила меня избегать этого слова.

– Мне нравится «суженая», – повторяла она. – Наводит на мысль о стройности.

– Тебе очень подходит.

– Да? Ты так считаешь?

– После свадьбы я все равно буду тебя называть «моя суженая».

– А что, попробуем.

За десять лет, прожитых вместе, мы не раз бывали на свадьбах: в итальянской оливковой роще на закате, в английской, как с открытки, сельской церквушке, на крыше нью-йоркского небоскреба. Нив была родом из Дублина, так что заносило нас и на бескрайний, продуваемый ветрами ирландский берег, куда невеста прибыла из дальних краев на белом коне, прямо как Омар Шариф в «Лоуренсе Аравийском», – из таких дальних краев, что Нив пришлось укрыться в дюнах, дабы не расхохотаться на людях. Я при всем желании не мог примерить к нам с ней ни один из таких сценариев, и у Нив отношение было сходное.

– Когда я заглядываю тебе в глаза и сознаю, как много ты для меня значишь, – говорила она, – в голове крутится только одно: просто сходить и зарегистрировать наш брак, больше ничего не надо.

– Вероятно, даже ходить никуда не потребуется. Сейчас, если не ошибаюсь, можно зарегистрировать брак по интернету.

– А еще можно сбежать – только ты и я, вдвоем. Хотя придется моих родителей позвать. Значит, вчетвером.

– Какое же это бегство, если с твоими родителями?

Познакомились мы в некогда фешенебельном ресторане, расположенном в восточной части Лондона, когда я вел беспорядочное и губительное существование на третьем десятке своей жизни. В том ресторане я работал барменом, а Нив – управляющей, и вскоре она была добавлена к списку из двух человек, которые, без преувеличения, спасли мне жизнь. По сути, общались мы только ночами, за бутылкой водки, теряя приятелей одного за другим, но кое-кому все же удалось открыть процветающие рестораны, и через этих приятелей мы нашли, где устроить свадьбу, нашу весьма скромную свадьбу, – в верхнем зале неприметного паба. Отсутствие размаха было призвано свидетельствовать о нашей уверенности и надежности. На белых конях разъезжают лишь закомплексованные типы, а мы собирались только процедить «согласен» и «согласна», после чего отбыть на встречу с друзьями. Пригласить решили человек десять, потом двадцать, потом тридцать. Если поставить столы по периметру, можно рассадить сорок – и баста.

Ближе к ночи, уже в постели, мы просмотрели весь список. В нем оказалось тридцать восемь человек.

– Но здесь только гости с моей стороны, – заметила Нив.

– Мне они тоже не чужие.

– А кого-нибудь из одноклассников не хочешь пригласить?

– Нет, по мне – и так хорошо.

– А бывших подруг?

– Зачем? Как тебе вообще такое в голову пришло?

– Хочу посмотреть на эту-как-ее.

– На кого?

– Сам знаешь…

– Нет, не знаю.

– На шекспировскую девушку.

– Ее звали Фран Фишер.

– До сих пор не могу поверить, что ты по-настоящему играл в спектакле .

– «Я нашу дворню с челядью врага…»

– Ох, избавь.

– «…уже застал в разгаре рукопашной…»

– Прекрати, пожалуйста, слышать этого не могу.

– «Едва я стал их разнимать, как вдруг неистовый Тибальт вбежал…»

– Надеюсь, ты так не пыжился.

– Примерно так. Но после этого на сцену больше не выходил.

– Какая потеря для театра.

– И не говори. Вот в чем истинная трагедия.

– А ваше с ней знакомство произошло, как в пьесе? Это была любовь с первого взгляда?

– Ну нет. В лучшем случае это была симпатия с первого взгляда.