Морис Ренар - Таинственные превращения

– И я вас, – пролепетала она дрогнувшим голосом.

– Пойдемте к тете.

Мадам де Праз тем временем рассматривала картины на стенах гостиной.

– Ну как они вам? – спросил Морейль. – У меня есть еще работы, если вам интересно. Особенно я горжусь своим недавним приобретением. Если вы цените Камиля Коро…

Гостьи в сопровождении хозяина отправились в галерею, где их глазам открылась обширная коллекция редких полотен и красивейших скульптур. Жан Морейль принялся рассказывать про каждый экспонат, поражая дам своей огромной эрудицией и глубоким художественным вкусом. Мадам де Праз узнала об искусстве такие вещи, о которых прежде даже не задумывалась, а для Жильберты, упоенной знаниями Жана и тонкостью его рассуждений, голос жениха звучал, точно музыка.

– А что в витринах под стеклом? – спросила она.

– Мой музей, – улыбнулся он. – У каждого свои причуды.

– Ключи, старые ключи, – прошептала графиня.

– И старинные лампы, – добавила Жильберта.

– Да, все верно, – ответил Морейль, как бы извиняясь за свои нелепые экспонаты. – Ключи и лампы. Я начал коллекционировать их с самого детства. Они всегда притягивали меня. Странно, не правда ли?

– Символично, – заметила графиня. – Вы любите открывать и освещать?

– Пожалуй, – смутился он.

– Мне кажется, – вставила Жильберта, – что за столько лет должно бы накопиться гораздо больше ключей и ламп. Может, они уже вам не интересны?

– Нет, это не так, но меня и эти вещи связывает маленькая тайна…

– Какая? – быстро осведомилась графиня, вся обратившись в слух.

– Я покупаю ключ или лампу только при определенных обстоятельствах: или чтобы поощрить себя, или чтобы вознаградить за что-нибудь. Лампы поощряют, ключи вознаграждают.

– Не понятно, – вскинула брови Жильберта. – Разъясните, пожалуйста.

– Для чего мне поощрения и за что награды? Легко отгадать. Каждая из этих ламп и каждый ключ соответствуют какому-нибудь труду или изысканию. Ребячество, конечно. Не говорите никому: надо мной будут смеяться.

– Ах, какая великолепная лампа! Вон та зеленая с желтой подставкой! Эталон изящества.

– Изделие итальянского мастера. Золото и бронза, – прокомментировал Морейль. – Если вам, Жильберта, она нравится, возьмите ее. Доставьте мне удовольствие подарить вам эту вещицу.

Сконфуженная девушка робко взяла лампу, подняла ее, чтобы лучше разглядеть на свету, и поспешно водрузила обратно на столик.

– Что с вами? – удивился Морейль.

Жильберта внезапно побледнела и на несколько секунд замерла, прикрыв глаза рукой, а мадам де Праз, внимательно рассмотрев лампу, авторитетно изрекла:

– Все понятно, там змея. Да-да, так и есть. Подставка изображает змею. Она из золота, да?

Жильберта изобразила жалкое подобие улыбки и прошептала:

– Простите меня, Жан. Внезапный испуг, голова закружилась.

– У девочки случаются такие реакции, с тех пор как погибла ее мать – моя несчастная сестра, – пояснила графиня. – Вы, месье Морейль, наверное, слышали…

Жан кивнул и взял руку Жильберты в свою:

– Может, воды, дорогая?

– Нет-нет, – запротестовала девушка. – Мне уже лучше. Боже, как неловко! – пролепетала она и покраснела.

– Слава богу, к вам возвращается румянец, – обрадовался Жан. – Очевидно, когда-то вы испытали глубокое потрясение.

– Да уж, – вмешалась мадам де Праз. – Ужас, который не поддается описанию. Но с тех пор прошло пять лет, и Жильберте пора бы изжить эту странность. Давайте поговорим о чем-нибудь другом, – предложила графиня. – Я не в состоянии без дрожи даже думать о той трагедии.

– Тетя, наоборот, надо все рассказать Жану, а потом больше не будем касаться этой темы. Я хочу, чтоб мой жених знал о моей маме абсолютно все. – Она уселась в кресло, взяла графиню за руку и прижалась виском к ее надушенным пальцам. – Пожалуйста, тетя, я вас умоляю.

Мадам де Праз замялась, словно боясь прошлого.

– Выполните просьбу девочки, мадам, – тихо произнес Морейль.

– Ладно, – с грустной торжественностью ответила графиня. – Как тяжело на душе! Ведь я помню все в мельчайших деталях, словно это произошло вчера.

– Случилось это в Люверси в августе. Мы приехали туда в начале июля: моя сестра Жанна, Жильберта, я и Лионель…

– …который тогда провалил экзамен на бакалавра, – ехидно вставила девушка.

– Мой зять Лаваль, несколько месяцев бывший в отъезде, известил нас, что вернется к десятому августа. Мы ждали этого события, как праздника, и хотели отправиться в Париж встречать Гюи на вокзале. Но накануне торжественного дня моя сестра вдруг слегла: еще раньше она простудилась и должным образом не лечилась, как следствие – бронхит. Когда ее муж приехал в Люверси, Жанна совсем разболелась и не могла даже встать с постели.

– Тетя, не забудьте про змей.

– Ни в коем случае. Лаваль привез из Центральной Африки всякие редкости, в том числе живность, которую собирался отдать в зоосад. Но поскольку жена хворала, он до ее выздоровления не отлучался из поместья, и штук пятнадцать змей, предназначенных для зоосада, временно содержались в усадьбе.

– Как страшно, тетя!

– У меня у самой мурашки по коже. Среди рептилий была одна черная с белыми пятнами, длиной больше трех футов. Она принадлежала к редкому виду, встречавшемуся только в глубине Африки. Лаваль гордился своей находкой. В серпентарии, куда поместили отвратительных тварей, черно-белая змея занимала отдельный отсек с прочной решеткой. Гюи Лаваль взял за привычку ежедневно навещать «раритетную» особу; бравируя своей храбростью, он распахивал дверцу отсека, брал это чудовище в руки и рассматривал острые ядовитые зубы. Зачем он так поступал, ума не приложу.

– Мы с Лионелем часто присутствовали при этом, – добавила Жильберта. – Папа приносил с собой что-то вроде большой вилки, с помощью которой обездвиживал змею. Чтобы показать нам механизм выделения яда, он надавливал на один из змеиных зубов, и мы наблюдали, как из ядовитого мешочка, похожего на нарыв, по зубу, словно по трубочке, стекает противная жидкость.

– Гюи так увлекся этими экспериментами, что однажды сломал черной змее один зуб, – подхватила мадам де Праз. – После этого он рассердился на самого себя и перестал наведываться в серпентарий.

– Господин Лаваль говорил вам, что змеиный яд действует с невероятной быстротой? – уточнил Морейль.

– Да, он сообщил, что чернокожий раб, который поймал черно-белую рептилию, поплатился за это жизнью: тварь его ужалила, – ответила Жильберта. – Папа сказал, что привез эту змею не просто так, а ради науки: ученые собирались проанализировать химический состав ее яда, как только змея поступит в их распоряжение. Но обстоятельства, на нашу беду, приняли другой оборот. Тетя, объясните Жану планировку дома.