Павел Вособа - Побег от посредственности

Юноша с девушкой выбежали на берег и улеглись на мелкий влажный песок. Их взаимные поглаживания усиливались. Неожиданно девушка посмотрела на нее.

– Саломея, ты так красива, иди к нам. – Та сконфуженно сделала пару шагов и улеглась рядом с девушкой. Ирод встал на колени, его эрегированный член придал обеим больше смелости. Их любовное возбуждение и поглаживания усилились. В тот момент она была счастлива, наконец-то ей не нужно было искать предлог, чтобы прикасаться к своему брату.

Ирод вновь опустился на колени, поднял ноги девушки и засунул член ей во влагалище. Детские любовные игры наполнились страстью, все трое были опьянены наслаждением и блаженством. Все достигло кульминации, удовлетворенный Ирод лег между девушками и продолжал наслаждаться их ласками.

Откуда-то закралась грусть. Она почувствовала себя обманутой, раненой, использованной. ОН забыл про нее. Желая это изменить, она села на Ирода и постаралась всунуть его нестоящий член во влагалище. Он мягко оттолкнул ее.

– Ты все же не можешь спать с братом. – Он и девушка снова засмеялись. Ирод прижал девушку к себе и вновь засунул свой эрегированный член.

Это было глубокое унижение, брат обидел ее, отверг, она никогда ему этого не забудет. Опьянение от вина быстро сменилось отрезвлением. Она встала и вбежала в море. Высокие волны играли с ней и помогали вернуть радость от собственной жизни. Однако где-то глубоко вместо девичьей, эгоистичной любви зарождалась ненависть, жажда отомстить, забрать его мужское тщеславие. Невидимая рука мгновения определила ее жизненную миссию.

Пение стихло, и Виктория медленно освободила руку Ричарда. Интимность, с которой Виктория открыла свою глубокую тайну, не позволяла ему совершить маломальское движение, произнести хоть слово.

– Ричард, посмотрите на меня, я должна вам кое-что объяснить, – сказала настойчиво Виктория.

Она развернулась и посмотрела в его затуманенные глаза.

– Я не знала, что случится, – эта история возникла сама собой.

– Это не был ваш замысел? – отважился спросить Ричард.

– Я бы постеснялась пустить вас так глубоко.

– Вы не знали, почему Саломея стала такой жестокой и бесчувственной? – Мороз пробежал по телу Ричарда. Пожирающая ненависть преследовала его, даже когда он перестал быть Иродом. Его отношение к Саломее, однако, стало иным, более мягким, понимающим.

– Я думала, что из-за дворцовой скуки и интриг всего лишь вырос разврат. Сейчас вы знаете, что во мне, так же как и я. – Боже, что мне нужно сделать, чтобы простить себя . Виктория протерла морщинистое лицо и стерла влагу с век. – Во мне росла ненависть, и я подпитывала ее каждой новой жертвой. Я удовлетворяла себя этим, чувствовала радость от каждой его боли, моя человечность исчезла. – Она убрала волосы назад, как будто бы хотела еще больше подчеркнуть чувство вины. – Люди думают, что ненавидят, но, по сути, они всего лишь равнодушны или завидуют, но Саломею пожирала ненависть. Это было больно, жестоко, но при этом величественно, потому что по-настоящему ненавидеть можно только кого-то исключительного, в плохом или хорошем смысле, и моя ненависть была подлинной.

Неожиданно на стол упал и отразился луч солнца. Ричард прищурил глаза.

– Девичьи переживания и чувства мне кажутся более взаимосвязанными и сложными, чем юношеские. В шестнадцать лет я мечтал о приключениях, успехе и голых девчонках. Любовные разочарования беспокоили меня пару дней, но после их перебивали новые вещи, меня не интересовали отношения. Что от Саломеи сохранилось в вас?

Виктория глубоко вздохнула и сморщила лоб.

– Глубокий стыд и вина, которая меня пожирает, иногда, однако, вновь и вновь по какой-то причине возвращается жажда мести. Я учусь постигать зло, понимать, где оно появляется, справляться с ним, но пока это выше моих сил. Саломея не хотела быть плохой, но все же поддалась злу.

– Вы думаете, зло можно отстранить?

Виктория удивилась.

– В смысле «исключить»? Европейская цивилизация этим одержима. Нам кажется, что зло размолото всюду вокруг нас и государство старается внушить нам, что законы, санкции, ограничительный аппарат смогут его «локализировать, вырезать, уничтожить». Смешно! – зашипела она с пренебрежением и добавила грубый жест рукой.

– Все же люди этому верят, живут в иллюзиях, что существует объективная справедливость. И я ее постоянно добиваюсь, – ответил Ричард с самоиронией.

– Настоящее зло берет начало в незрелости, непонимании сути жизни, в отказе от поиска смысла собственного бытия. По-настоящему плохой человек, а таких мало, способен сосредоточиться, обладает невероятной энергией, без конца развивает свою способность использовать в свою пользу все что угодно. Он невероятно созидателен и тщателен в делах, касающихся вреда людям и обществу. Этим он обеспечивает себе прилив наслаждения от возмездия, превосходства, ненависти. Ненависть – его наркотик, дозы должны постоянно увеличиваться. Мне тяжело об этом говорить…

– Меня это манит…

– Я не удивлена, это упоительно, в вас растет недоброжелательность, злопамятство, когда вы задаете злу направление, оно становится разрушительной силой. Огромная энергия! Ее, однако, можно использовать и в позитивном смысле – преобразовать, материализовать ее во что-то созидательное, исключительное.

– Иногда мне хочется мстить, я перестаю доверять и придумываю, как бы мне использовать систему для своей выгоды, потому что я вижу, что так делают все вокруг.

– Пока вы не понимаете настоящее зло. Вы, как и многие люди, ругаетесь, но больше ничего не можете, потому что лишь немного завидуете тем, у кого, как кажется, более легкая и счастливая жизнь. Вы – маленький человек, Ричард, паразитируете на обществе, никогда не делаете что-то просто так, ждете, пока тирания, коммунизм, нацизм приведут к трудностям, а потом вы с радостью присоединитесь. Люди как вы с тем же энтузиазмом поднимают руки за демократию, как за несколько лет до этого за автократию. Такие люди, собственно, не живут, они находятся в чем-то вроде «зала ожидания» жизни. Они не способны по-настоящему любить или и ненавидеть. Они работают без любви и страсти, немного радуются, все вокруг лишь как будто. Они без конца жалуются на государство, чиновников, непрозрачную сеть ведомств, учреждений, на каждую глупость и деталь реагируют чересчур рьяно. В действительности же они ленивы, безучастны, поверхностны. Они инфантильны – с виду недоверчивы, соглашаются на быстрые оценки, осуждают, отказываются, закрываются, чтобы впоследствии опровергнуть, изменить показания. К таким относитесь и вы. Наверное, вас можно называть современным словом «эпикурейский» 6 6 Философия Эпикура является противоположной философии Платона: она сосредоточена на мире, воспринимаемом органами чувств обыкновенного опыта, не признает науку об идеях и бессмертии души и придерживается мнения, иногда называемого «гедонизм», т. е. учение, согласно которому наслаждение, неважно – физическое или духовное, является единственной благодатью. , для кого дураком является каждый, кто не онлайн, кто не знает, что только что случилось и куда знакомая ходила за покупками. Вам не нужно быть умнее, вы не хотите задуматься о себе, это слишком неприятно. Вы презираете состоявшиеся личности с твердыми убеждениями, обзываете их, сплетничаете, завидуете. Чем меньше у вас уверенности в себе, тем вы агрессивнее, завистливее, неудовлетвореннее. Сегодня обществом правят поверхностные и незрелые люди, которые сотворили новый мир без ценностей.