Кен Кизи - Последний заезд. Настоящий вестерн

– Добрый вечер, мистер Флетчер, – сказал он, протянув мозолистую руку.

Когда они обменялись рукопожатием, атмосфера в вагоне изменилась, словно по волшебству. Нахмуренные лбы разгладились. Поджатые губы заулыбались. Фисгармония оправилась от шока и снова запыхтела.

– Добрый вечер, мистер Келл. Рад вас видеть, и это правда.

– И я тебя, Джордж. Новые сапоги?

На лице Джорджа появилась привычная широкая улыбка. Он нагнулся, задрал штанины и показал звезды и полосы на красивых сапогах.

– Для меня новые, – сказал Джордж, с улыбкой бросив взгляд в мою сторону. – Любезно с вашей стороны, что вы заметили, мистер Сесил. – Он повернулся к женщине и отвесил поклон. – Добрый вечер, миссис Келл. Танцевали мимоходом, мы с молодым другом. Простите великодушно, что помешали.

Миссис Келл подала длинную изящную руку.

– Добрый вечер, Джордж. И желаю удачи. Весь город в ожидании вашего успеха.

Джордж прижал шляпу к груди.

– Спасибо, миссис Келл, – почтительно сказал он. – Надеюсь, не огорчу их.

Он подтянул меня вперед, чтобы представить. Ее узкая ладонь была теплой и мягкой, в отличие от заскорузлой мужниной. Она напомнила мне руку одной из моих теток, и я почувствовал укол в груди.

Перекинувшись несколькими словами, мы распрощались и пошли между танцующими, извиняясь налево и направо. Я не понимал, всех тут знает Джордж или нет, да и не очень это меня занимало. Я все еще думал о Келлах. Вот достойные люди, ничем не уступающие ни одному из тех благородных южан, с кем мне доводилось встречаться. Келл среди здешних был человеком особого покроя – необыкновенным, но совсем не в том смысле необыкновенным, как Буффало Билл или Готч. Достоинство ветерана войн с индейцами поистрепалось и поблекло, как старая банкнота. В Готче ничего фальшивого не было, но он не вполне укладывался в обычные представления о homo sapiens . Сесил Келл показался мне и особенным, и в то же время обычным – благородным человеком, но обеими ногами стоящим на земле.

Когда мы добрались до конца вагона, я напомнил Флетчеру, что Сандаун все еще смотрит петушиные бои.

– У него может целая ночь уйти, чтобы натянуть мои сапоги, – сказал Джордж. Он опять говорил шепотом. – Кстати, у тебя осталось еще сколько-нибудь Важных Зеленых?

– Немного осталось, – признал я.

Он взял меня под руку.

– Хорошо. Дядя Джордж покажет тебе, как сделать из этого немного целую уйму. – И направился в следующий вагон.

Это был спальный вагон, и в нем – ни души. Все либо спали, либо гостили в других вагонах. Проход вдоль окон был так узок, что нам пришлось идти гуськом. Когда Джордж прошел на цыпочках мимо одного из купе, дверь позади него открылась и из нее выдвинулась немыслимая кипа белья на двух маленьких ножках. Я решил помочь.

– Давай помогу, мальчик.

Я принял кипу, и передо мной оказалось лицо красивой азиаточки. Под моим взглядом оно стало быстро менять цвета, как китайский фейерверк. Вагон шатнуло, и ей, чтобы не упасть, пришлось обхватить меня за талию. Я почувствовал, что на моем лице тоже начались пиротехнические явления.

– Спасибо, большое спасибо, – с запинкой сказала девушка. Она стала обходить меня, приговаривая: – Добрый вечер, большое спасибо. – Она увидела Джорджа и радостно повернулась к нему. – А, добрый вечер, мистер Флетчер.

– И вам добрый, мисс Сью Лин, – сказал он. – Это мой новый товарищ. Мятежник Джонни Нашвилл Третий.

Меня качало вместе с кипой, но будь я неладен, если позволю ему шутить надо мной.

– Джонатан Спейн, мэм, – поправил я. – Джонатан Э. Ли Спейн. Счастлив познакомиться. Очарован.

Я пустил в ход всю галантность, какую мог призвать на помощь, – мне страшно захотелось познакомиться поближе с этим разноцветным блуждающим огоньком. Джордж игнорировал и мою галантность, и мое желание.

– Сью, золотко, где остальная прислуга? – тихо спросил он. – Попряталась?

Она ответила так же тихо, только тонким голосом:

– Вы, может быть, пойти в ту сторону, куда идете. Может быть, в том вагоне. Может быть, последняя дверь. Мне надо идти в другую сторону.

Она протянула руки к белью, поезд снова качнул ее ко мне – всего лишь легкое касание, – но огонь разгорелся во мне с новой силой. Джордж дернул меня за рукав.

– Ну ладно, мистер Очарованный. Ты, может быть, пойти со мной в ту сторону. Если не собираешься тут стоять и глазеть, как рыба на крючке.

Следующий вагон тоже был спальный, но более старый, и часть его занимали служебные помещения. На дверях были свежие надписи жирным цветным мелом: КЛАДОВАЯ, ТЕЛЕГРАФ, АВАРИЙНОЕ СНАРЯЖЕНИЕ. На последней двери значилось: ТОЛЬКО ДЛЯ Ж.-Д. ПЕРСОНАЛА. Джордж приоткрыл ее, и мы заглянули внутрь. В помещении висела пыль, и полукругом, молитвенно, на коленях стояли люди. На полу было расстелено индейское одеяло с зигзагами, и, словно в алтаре, горел фонарь тормозного кондуктора. Я увидел черные лица и жесткие форменные пиджаки официантов, проводников, поваров, судомоев. Обслуга. Они не молились, они играли. По одеялу катались кости, туда-сюда перемещались зеленые бумажки. Игроки вели себя азартно, чертыхались, ликовали, призывали на помощь Даму Фортуну – но всё шепотом. Джордж со стуком распахнул дверь и ворвался с криком:

– Шабаш! Кончай игру!

Произошло смятение. Руки похватали деньги, люди вскочили на ноги. Потом они увидели, кто это гаркнул на них.

– Нелегкая тебя возьми, Джордж Флетчер! – крикнул один из игроков. – Нашел когда дурака валять!

– Правда, Джордж, – поддержал его человек постарше, с хмурым лицом. Он один не поднялся с колен. – Шутка дурного вкуса.

– Приношу извинения, ваше преподобие Линкхорн. – Джордж снял шляпу и смиренно поклонился. – Черт меня под руку толкнул, как говорил мой папа. Подурачиться захотелось, не удержался.

– У черта в дураках служить не годится, – сказал коленопреклоненный голосом, похожим на далекий похоронный колокол. Это был худой человек с печальным ртом, в очках с золотой оправой и в костюме, таком же черном, жестком и пасмурном, как его лицо. – Особенно человеку, который почти у всех успел походить в дураках.

– Да, ваше преподобие, сэр, – покаянно отозвался Джордж. Потом, повеселев, помахал рукой, как бы разгоняя пыль. – Не впустить ли вам немного свежего воздуха в вашу пыльную игру?

При этом вопросе его преподобие оживился.

– Свежая кровь никогда не помешает.

– Хорошо. А то у меня тут дятел, такой желторотый, что всех нас может сделать богачами.

Джордж втянул меня в душный отсек. Я был еще разгорячен после встречи с Сью Лин, не говоря уже о симпатическом смешении двух бокалов шипучки с желтым самогоном тети Рут, так что, боюсь, язык повиновался мне еще хуже обычного. Его преподобие Линкхорн наклонился, чтобы разглядеть поближе, – но не меня. Он щурился за очками на ноги Джорджа.