Сара Эдмондс - Медсестра, солдат и шпион

Издали увидев, что произошло с батареей, к ней подъехал полковник Р., и в самый тот момент, когда он отдавал необходимые приказы, стальная цельнолитая пуля пролетела настолько близко от его головы, что он остолбенел – буквально на мгновение, – но вскоре, вновь обретя способность здраво рассуждать и действовать, он тряхнул голову и пожал плечами, – как это было ему свойственно – и в самым обычным и будничным тоном сказав: «Да, довольно близко», поехал дальше, так беззаботно, словно мимо него пролетела не пуля, а самая обычная птица. Но абсолютно недовольная этой ремаркой пуля ударила по моей бедной маленькой наполненной бренди фляге, лежавшей рядом со мной на полковом барабане, разнеся ее на мелкие осколки – и с такой злобой, как будто до того, как попасть ко мне, она принадлежала могучему Ордену Добрых Храмовников.

А потом битва закипела с удвоенной яростью. Ничего, кроме грохота пушек, звона стали и треск ружейных выстрелов. Что за сцена для столь яркого и солнечного сияющего субботнего утра! Вместо всего того приятного, что ассоциируется у нас с Субботой, – звона призывающих нас к молитве храмовых колоколов, воскресной школы и торжественности церковной службы – хаос, разрушение и смерть. На мили вокруг спрятаться было негде – самым безопасным местом являлось место в боевом ряду. Очень многие в тот день – те, что решили показать спину врагу и укрывшиеся в расположенных в двух милях от места битвы лесах, впоследствии были найдены разорванными на куски пушечными ядрами – достойная награда для них, которые потеряв стыд и забыв о своем долге и своей родине, в тяжкий час сражения бросив свой пост и своих товарищей, сбежал – мечтая только о сохранении своей жизни.

ВОДА ДЛЯ РАНЕНЫХ. – СМЕРТЬ ПОЛКОВНИКА КЭМЕРОНА. – ПОЛЕ БОЯ. – БРИГАДА БЕРНСАЙДА. – ЗАХВАТ БАТАРЕЙ ГРИФФИНА И РИККЕТТА. – МЯТЕЖНИКИ ПОЛУЧАЮТ ПОДКРЕПЛЕНИЕ. – ПАНИКА И ОТСТУПЛЕНИЕ. – СРЕДИ РАНЕНЫХ В СЕНТЕРВИЛЛЕ. – Я ИДУ НА РАЗВЕДКУ. – ВСТРЕЧА С СОШЕДШЕЙ С УМА ЖЕНЩИНОЙ. – Я ПРЯЧУСЬ ОТ ВРАГОВ. – ВОЗВРАЩЕНИЕ К РАНЕНЫМ. – В ОЖИДАНИИ ПЛЕНА. – Я УБЕГАЮ ОТ МЯТЕЖНИКОВ. – Я ИДУ В АЛЕКСАНДРИЮ. – СТЕРТЫЕ НОГИ И УСТАЛОСТЬ. – ПРИБЫТИЕ В ВАШИНГТОН. – ПИСЬМА ОТ РОДНЫХ ПОГИБШИХ СОЛДАТ.

Я поспешила в Сентервилль, располагавшийся в семи милях отсюда, чтобы пополнить свой запас бренди, корпии, etc. По возвращении я обнаружила, что место битвы было буквально сплошь усеяно ранеными, мертвыми и умирающими. Миссис Б. нигде не было видно. Неужели ее убили или ранили? Несколько секунд мучительной неопределенности, – и вот, – я увидела – во весь дух она скачет ко мне, а с ее седла свисает около пятидесяти привязанных к нему фляг. На все мои вопросы последовал лишь один ответ: «Оставьте пока раненых, солдат мучает жажда, они отступают». Затем прибыл и м-р Б., после чего мы все трое направились к источнику – в миле отсюда – по дороге собирая все попадавшиеся нам фляги и бутылки для воды. Это был самый ближайший к полю боя источник, враг знал это, а значит, стремясь не допустить наших людей к воде, разместил возле него стрелков, убивавших любого, кто пытался взять из него воды. Тем не менее, под дождем пуль Минье мы наполнили свои сосуды и благополучно вернулись назад, чтобы щедро и справедливо распределить плоды нашего труда среди наших измученных мужчин.

Таким образом, мы провели около трех часов, под ужасный шум ставшей еще более яростной битвы, и до тех пор, пока враг, с новой силой навалившись на наших людей, не овладел этим источником. Лошадь капеллана Б. получила пулю в шею и спустя несколько мгновений умерла. А потом мы с миссис Б. спешились и снова принялись ухаживать за ранеными.

А потом полковник Кэмерон – брат Военного Министра, – с криком: «Вперед ребята, мятежники отступают!» бросился вперед и упал – с пробитым пулей сердцем. Хирург П. в ту же секунду оказался возле него, но помочь полковнику было уже невозможно – его рана была смертельной, и вскоре он перестал дышать. На вынос мертвых времени не было. Мы сложили его руки крест-накрест на его груди, закрыли его глаза и оставили – в холодных объятиях смерти.

Тем не менее, битва продолжалась – воздух, наполненный картечью и всевозможными снарядами, дрожал от их пронзительных, сообщавших всем о своем страшном предназначении воплей, вид этого поля ужасен – искалеченные, сплошь покрытые ранами люди, безумными жестами призывают о помощи, их ноги, руки и тела изорваны и изломаны, земля красная от крови. Пушки мятежников – словно траву – смели бригаду Бернсайда, наши люди не в состоянии сдержать этот кошмарный шквал пуль и ядер, они дрогнули и медленно отступают, но тут, как раз в самый подходящий момент, к их глубокой радости, со своей командой появляется капитан Сайкс. Они – словно вихрь – взлетают на тот холм, который истощенная и почти совершенно уничтоженная бригада Бернсайда все же удерживает, и их встречает такой крик радости, какой испустить не может никто, кроме солдат, которых почти одолел злобный и ожесточенный враг и которые тем не менее получили поддержку своих храбрых товарищей.

Они идут вперед – к скатывающимся по склонам занятого вражескими пушками сгусткам огня и облакам дыма, – с ружьями наперевес – выстрел, еще выстрел – короткая вспышка – низкий, словно гром, звук залпа, – и теперь видно, как пошатываются и падают артиллеристы мятежников. Еще несколько секунд и пушки замолкают. В рядах мятежников паника и неразбериха. Полки рассеяны, офицеры на своих конях мечутся повсюду и яростно, стараясь перекрыть гром битвы, отдают свои приказы.

Батареям капитанов Гриффина и Рикетта приказано выдвинуться вперед и занять очищенную от мятежников высоту. Они занимают эту позицию и открывают такой интенсивный огонь, что почти полностью уничтожают врага. Битва кажется почти выигранной, враг в замешательстве отступает. Вот что генерал мятежников Джонсон сообщил тогда в своем официальном рапорте:

«Длительное сопротивление более сильному врагу и большие потери, особенно среди полевых офицеров, сильно обескуражили солдат генерала Би и полковника Эванса. Положение было критическим.»

И еще:

«Поскольку битва продолжалась много часов, при палящем солнце и без капли воды, успеха наши люди достичь не могли, ведь человеческой выносливости есть пределы, нам казалось, что все пропало.»

Эти слова – ясное свидетельство того, что со всей отчаянностью сражались обе стороны, и если бы не пополнение, победа, несомненно, была бы наша.

И вот как раз в тот момент, когда наша армия обрела уверенность в своем успехе и славно использовала все имевшиеся у нее преимущества, именно тогда мятежники получили подкрепление – это и я вилось причиной изменения хода битвы. Два свежих вражеских полка пошли во фланг – для того, чтобы взять батареи Гриффина и Рикетта. Они пошли через лес, поднялись на холм и выстроились прямо за спинами артиллеристов. Гриффин видит их приближение, но ему кажется, что это его подкрепления от майора Бэрри. Тем не менее, приглядевшись к ним внимательнее, он понял, что это мятежники и направил на них свои пушки. За мгновение до приказа открыть огонь, появился майор Б., крича: «Это ваше подкрепление, не стреляйте!» «Нет, сэр, это мятежники», – ответил капитан Гриффин. «Говорю вам, сэр, это ваша поддержка», – возразил майор Б. Повинуясь его приказу, пушки развернули обратно, и в то же время, мнимые подкрепления дали залп по артиллеристам. Мгновенно погибли все – и люди. И лошади. А еще через секунду эти славные батареи оказались в руках врага.