Геза Гардони - Звезды Эгера. Т. 2

– Посылает письмо Ахмед-паша из Каалы.

«Коменданту Эгерской крепости Иштвану Добо – привет!

Я, анатолийский Ахмед-паша, старший советник великого, непобедимого султана, старший военачальник его несметной, несокрушимой рати, сообщаю вам, что нынешней весной могучий падишах отрядил в Венгрию два войска. Одно из них захватило Липпу, Темешвар, Чанад, Солнок, а также все крепости и замки, расположенные по берегам Кёрёша, Мароша, Тиссы и Дуная. Второе войско сокрушило две венгерские рати, заняло Веспрем, Дрегей, Сечен и берег Ипоя. Нет такой силы, которая устояла бы перед нами!

И теперь два наших победоносных войска соединяются под Эгером.

Исполняя волю могучего и непобедимого султана, я призываю вас не сопротивляться его величеству, а покориться его воле – впустить башу, которого я пришлю, сдать ему город и крепость Эгер».

– Держи карман пошире! – загудели со всех сторон. – Не читай дальше! Пусть псы его слушают!

Но Добо призвал всех к тишине:

– Нет, вы послушайте турецкую музыку. Особенно хорошо выводят они высокие нотки. Читай дальше.

– «Честью заверяю вас: если вы изъявите покорность, то ни вы, ни ваше добро не пострадают. Падишах будет милостив к вам, а я предоставлю вам такую свободу, какую вы знали только при ваших прежних королях».

– Не нужна нам турецкая свобода! – гаркнул Цецеи. – Мы уж как-нибудь и венгерской обойдемся!

Все улыбнулись.

Гергей продолжал:

– «Я защищу вас от всех бед…»

– Вот именно для того они и пожаловали, чтобы защитить нас от бед! – закричал Гашпар Петё.

Кругом поднялся хохот. Засмеялся и Гергей.

Народ уже знал, как ведут себя турки, когда сдается какая-нибудь крепость.

Один Добо стоял мрачнее тучи.

Гергей продолжал читать:

– «В подтверждение сего я ставлю свою доподлинную печать. Ежели вы не покоритесь – навлечете на свои головы гнев могучего падишаха, а тогда и вы сами и дети ваши умрете страшной смертью. Посему отвечайте немедленно!»

В ответ раздался грозный гул:

– Чтоб он лопнул, этот падишах, со всем своим могуществом! Пусть только сунется сюда!

Лица раскраснелись. Даже у самых кротких и то огнем загорелись глаза.

Гергей вернул письмо Иштвану Добо. Шум затих.

Добо не надо было вставать на камень, чтобы его видели: он и без того был на голову выше всех.

– Вот, – проговорил он горестно, но в голосе его звучала стальная твердость, – это первое и последнее письмо турка, которое прочтено в нашей крепости. Вы уже поняли, для чего турок идет. Огнем и мечом несет он нам «свободу». Басурманский падишах, купающийся в крови христиан, несет нам свою «свободу»! А если мы от нее откажемся, так он нам головы отрубит! От нас требуют ответ. Так вот он!

Скомкав письмо, Добо швырнул его в лицо крестьянину:

– Как ты посмел принести это, подлец?

И, обернувшись к солдатам, приказал:

– Заковать ему ноги! В темницу негодяя!

После взволновавшего всех чтения турецкого письма Добо вызвал офицеров во дворец:

– Через полчаса всем быть у меня.

Зал наполнился народом еще до назначенного срока. Позже пришли лишь те, кто переодевался в парадную одежду. Каждый почувствовал, что пробил первый удар набата.

Добо поджидал только товарищей Бакочаи и лейтенанта Лукача Надя с его двадцатью четырьмя конными ратниками. Уж не попали ли они в полон к туркам? Это было бы прескверным известием. Народ пал бы духом.

Скрестив руки, комендант стоял возле окна и рассеянно смотрел на раскинувшийся внизу город. Какие красивые белые дома! А город пуст. Только под самым дворцом, у речки, снует народ: солдаты поят лошадей, водоносы таскают воду. А вот какая-то женщина в желтом платке выходит из ворот. Идет с двумя детишками, спешит к крепости. На спине тащит узел.

– И эта в крепость идет… – пробурчал Добо с неудовольствием.

Рядом с Добо стоял оруженосец в голубом бархатном доломане. По длинным, спадавшим до плеч волосам и нежному лицу его можно было принять за девушку, переодевшуюся в мужской костюм. Но руки оруженосца говорили о другом – в них чувствовалась сила: юноша каждый день метал копья.

Добо обернулся, ласково провел рукой по волосам оруженосца:

– О чем размечтался, Криштоф? Может, домой захотелось?

Мальчик заморгал глазами:

– Господин капитан, мне стыдно было бы и думать об этом!

– Вот и хорошо! А волосы ты все-таки обрежь себе. В крепости оставили только этого оруженосца. Да и то лишь потому, что его отец письменно попросил капитана не посылать мальчика домой, ибо мачеха недолюбливает его. Добо считал Криштофа своим сыном.

Всех остальных оруженосцев, юношей лет четырнадцати – шестнадцати, он отправил по домам. Для них крепость Эгер была школой витязей. Но Добо пока не желал пускать их в дело.

Был у него еще один любимый оруженосец – Балаж Балог, сын лейтенанта, служившего в войске монаха Дёрдя и убитого в прошлом году. Балаж был даже на год моложе Криштофа, но превосходно ездил верхом. Со слезами уехал он в августе. Как ему было обидно, что Криштофу разрешили остаться в крепости, а ему нет!

«Выкинули, точно негодного ученика сапожника! – горевал он. – Чем ты лучше меня? – сердито спрашивал он Криштофа. – Почему тебе разрешили остаться? Погоди, вот вернусь – и тогда мы с тобой поломаем копья!»

«Неужели ты думаешь, что это я тебя отсылаю отсюда?» – отвечал расстроенный Криштоф.

И он умолял Добо:

«Господин капитан, позвольте Балажу остаться!»

Добо замахал рукой:

«Ему нельзя. Он единственный сын вдовы. Ему даже на деревья не позволяют лазить. Убирайся!»

Балажа взял с собой Лукач Надь с намерением по дороге доставить его к матери.

– Ох, где же запропастился этот Лукач? – Добо взглянул на Мекчеи. – Боюсь, не случилась ли с ним беда.

И он озабоченно покачал головой.

– Не думаю, – сказал с улыбкой Мекчеи. – За коротышек я не боюсь. У меня есть на то своя примета: коротышкам везет в бою.

– Как раз наоборот! – весело возразил Гергей. – Коротышка никогда так уверенно не сидит на коне, как долговязый. Коротышку конь несет, а долговязый сам несет коня.

– Ты говоришь так потому, что сам долговязый.

Придверник доложил, что пришли разведчики.

Добо принял серьезный вид.

В зал вошли семь солдат в желтых сапогах со шпорами. Они встали посреди зала и щелкнули каблуками. У двоих волосы были еще мокрые – видно, парни старательно умывались. Один из них вышел вперед:

– Господин капитан, честь имею доложить: неприятель под Абонем.

– Знаю, – ответил Добо. – Первый турок уже здесь. Его привез Бакочаи.

Это было сказано с укоризной. Солдат, носивший красно-синие цвета города, перевел дух и сказал:

– Господин капитан, я мог бы хоть троих привезти!