Тиффани де Бартоло - Как убить рок-звезду

В Вермонт я не поехала. Я не знала, что именно Лоринг рассказал им, а сама не хотела ничего объяснять и боялась, что ситуация окажется неловкой для всех.

Все знали, что Лоринг ко мне неравнодушен. Знали, что мы с Полом расстались. И подозревали, что виной этому был Лоринг – предположение, которое я запретила ему опровергать. И, наконец, знали, что я живу в его квартире. Но в целом ситуация была неясной для всех, кроме Шина и Ролкера. Только им удалось получить прямые ответы.

– Пала, – спросил Шин, – Элиза теперь здесь живет?

– Да, она остановилась здесь на время.

– Почему?

– Потому что она – наш друг, и ей негде жить. А друзья должны помогать друг другу.

– У нее нет своего дома?

– Сейчас нет.

– А что с ним случилось?

– В нем живет кто-то другой.

– Кто? – Уолкер неожиданно заинтересовался разговором. – Парень с блестящим ремнем?

Смешные вещи запоминают дети, подумала я.

– Его зовут Пол, – напомнил Лоринг сыну.

– Пол! – завопил Уолкер, энергично закачав головой.

– Где Пол? – спросил Шин.

Лоринг поднял Шина на руки и поцеловал в лоб.

– Пол собирается на гастроли.

Я ждала, что он станет объяснять мальчикам, что такое «гастроли». Потом вспомнила, что Шин и Уол-кер уже знали это. Половину своих коротких жизней они провели на гастролях.

За несколько дней до отъезда «Бананафиш» в Сан-Франциско мне на работу позвонила Вера и предложила встретиться во время ланча.

До этого я избегала ее. Я боялась вопросов. Но мне ее не хватало. К тому же как раз в этот день Люси что-то пронюхала о моем новом положении. Она остановила меня в холле.

– Я слышала, что вы с Лорингом решили больше не стесняться?

Я поняла, что если не повидаюсь с подругой, то точно убью Люси до конца этого дня.

Сделав счастливое лицо, я зашла в кафе на Девятой авеню, в котором пахло ретрокофе – то есть так, как до того, как он вошел в моду.

– Ну и вонь, – поморщилась Вера, входя. Следующие слова были: – Ну и как там Лори?

– Хорошо. Прекрасно. Отлично! – Я старалась говорить как обычно, а выражение лица спрятала за меню. – Ну, то есть он сегодня уезжает в Вермонт. С мальчиками. Но у него все отлично.

Пока мы ждали официанта, Вера достала из сумки пакетик «M amp;Ms» с арахисом, высыпала половину себе в ладонь, а остальные предложила мне.

– Ну. рассказывай, – сказала она.

Я отказалась от конфет и заговорила о работе:

– Мне наконец-то стали давать интересные задания. Люси, конечно, меня все так же ненавидит, но Терри считает, что у меня есть голос. Он так и говорит, что ему нравится мой голос. В апреле я, возможно, возьму интервью у Дэвида Боуи.

Я надеялась отвлечь Веру. Боуи был одним из ее любимцев. А может, я надеялась подогреть собственный интерес. Год назад я бы умирала от счастья от возможности взять такое интервью. Но сейчас, рассказывая об этом Вере, я ничего не чувствовала.

Может быть, правда то, что Пол сказал о мечтах. Когда они становятся реальностью, оказываются совсем не тем, на что ты рассчитывал.

– Я тебя не про работу спрашиваю, – прервала меня Вера.

Говорить о том, что Вера хотела услышать, оказалось легче, чем я ожидала. Я выдала ей тонкую психологическую импровизацию на тему, как я находилась в смятении по поводу свадьбы и турне, и как туг подвернулся Лоринг со своими признаниями, и как всего этого оказалось слишком много для меня и я не выдержала.

Вера клала в рот по две конфетки, избегая красные. Они, по ее сведениям, делались из кишок мертвых насекомых. Она складывала их в кучку рядом с солонкой.

– Ты знаешь, я здесь не для того, чтобы осуждать тебя. Я все равно люблю тебя, что бы ни случилось. Я просто хочу убедиться, что ты принимаешь правильное решение. – Вера нечаянно положила в рот красную конфетку. Она этого не заметила, а я не знала, стоит ли ей сказать.

– Правильное. Ведь на войне и в любви все позволено, так?

Я сама не поверила, что произнесла такой пошлый штамп. Он оскорблял любовь и бесстыдно оправдывал войну. И история неопровержимо доказывает, что это ложь и в том, и в другом случае.

Я потянулась через стол и сжала Верину руку. Мне так хотелось, чтобы она знала то, чего ей нельзя было знать. Чтобы она знала правду.

– Что? – спросила она.

– Ничего. Просто спасибо тебе.

Я старалась выложить из красных конфеток букву «П», но их не хватало. Получилась только половина буквы, и мне показалось, что это плохой знак.

– Ты его видела? – спросила я.

– Пола? Вчера вечером. Я вижу его каждый вечер.

– Он в порядке?

Вера мрачно засмеялась:

– В порядке? Нет.

Забудьте глупую фразу, что лучше любить и потерять кого-то, чем никогда не любить. Разлука с Полом казалась мне концом света, и иногда ночами я жалела о том, что встретилась с ним.

Пришел день моего рождения, и я с удовольствием позволила бы ему пройти незамеченным, но Майкл и Вера настояли, чтобы мы отметили его втроем. Мы встретились в мексиканском ресторане на Амстердам авеню.

Майкл на днях уезжал, и поэтому они с Верой ворковали как голубки, держались за руки, кормили друг друга кусочками со своих тарелок и пили «Маргариту» из одного стакана. Мне хотелось запихнуть их обоих в глубокий люк и захлопнуть крышку.

К тому же Майкл решил вести себя так, будто Пола не существует, и мы весь вечер разговаривали только о собаке, которую они с Верой собирались завести, как только он вернется из турне. Они спорили о породах: Майкл хотел какую-нибудь небольшую собачку, которую удобно держать в квартире, а Вера признавала только «настоящих» собак.

– Все, что меньше двадцати фунтов, – это грызун, – утверждала она.

Еще Вера рассказывала о погоде в Бруклине, как будто он находился на другом континенте, а остаток ужина говорила об экзамене по корпоративному праву, к которому готовилась всю прошедшую неделю.

Я попросила официантку принести карандаш и попыталась найти выход из лабиринта, напечатанного на обороте детского меню, но все время попадала в тупики.

До конца вечера никто ни разу не упомянул ни Пола, ни Лоринга.

В тот же вечер, когда я уже была дома и пыталась побить рекорд Уолкера в «Кузнечике Сонике», из Вермонта позвонил Лоринг.

– Мальчики хотят тебе что-то сказать.

Первым трубку взял Уолкер и спел искаженную версию «Happy Birthday», а Шин при этом подпевал ему мимо трубки. Потом Уолкер передал ее брату, и Шин рассказал мне, какой радиотелефон ему подарили на последний день рождения.

– Мы делаем попкорн, – сказал он вдруг. – Вот тут папа хочет поговорить. Пока.

– Как ты узнал, что у меня день рождения?

– Есть способы, – ответил Лоринг. – Послушай, ты не смогла бы продиктовать мне один телефонный номер? Записная книжка в тумбочке слева от моей кровати.