Кафа Аль-зооби - Лейла, снег и Людмила

– И это все? – спросил Андрей с недоверием.

– Да. Это все.

– И ты до такой степени боишься отца и Рашида? – удивился он.

– Может быть.

Несколько мгновений он смотрел ей в лицо, затем обнял за плечи и притянул к себе. Оказавшись в его объятиях, Лейла неожиданно разразилась горькими рыданиями.

Все последующие часы Андрей только и делал, что старался успокоить ее и отвлечь от мучительных страхов. Он заговорил на другие темы, старался шутить, пытаясь развеселить ее.

И хотя рассказ Лейлы вызвал у него самого сильные опасения, в то же время эти новые обстоятельства придавали их любви драматическую окраску, отчего она приобретала в его глазах еще большую красоту и очарование.

Звонок в дверь раздавался беспрерывно, заполняя собой все пространство. Лейла сидела неподвижно, глядя в сторону двери. Когда звонок прекратился, тишина принялась терзать ее с новой силой. Но Рашид отсутствовал недолго. Он возвратился через полчаса, и снова донесся требовательный звонок. Лейла с волнением прислушивалась к нему, не шевелясь. Звонок прекратился. Потом раздался вновь. «Наверно, он так и провел день, – подумала она, – уходил, и снова приходил, и звонил в дверь». Это была единственная ясная мысль, пронесшаяся в сознании, но и она вскоре растаяла в окружавшем Лейлу бесконечном звоне.

Она не открыла Рашиду дверь. Уверенная, что он готов лопнуть от досады и переживаний, все же оставалась лежать на кровати, в обступившей темноте, прислушиваясь к звонку.

На следующий день после работы Лейла решила не возвращаться домой. Она не хотела видеть Рашида и благодарила Всевышнего, помешавшего ему прийти к ней на работу. Лейла остановила такси и попросила отвезти ее по адресу Люды.

Она чувствовала, что готова задохнуться. Она все расскажет Людмиле. Сядет перед ней, выпьет бокал вина, потом расплачется, – она весь день боролась со слезами, но у нее не было больше сил сдерживать их. После этого выложит все, что накопилось на душе.

«Он думает, что я святая, а я обычное грешное земное существо. И ты тоже не удивляйся, Люда. Я обыкновенная грешница. Я не такая непорочная, как считает Андрей. Я не устояла в то время, когда все потонули в омуте грехов, ошибок и дешевых соблазнов. Это смешно, Люда, но я давно не такая невинная! Я не смогла остаться ею. У меня просто не хватило сил. Я предпочла быть грешницей перед Богом, а не непорочной святой. Мне смешно выслушивать его высокие слова, Люда.

Представь себе, он объявил, что чем больше я сопротивляюсь, тем больше он любит меня. Ты представь! Он говорил об этом с таким чувством, что мне казалось, будто передо мной Рашид, а не Андрей.

Не знаю, Люда, права ли я… Иногда мне кажется, что я не должна была так поступить. Мне не следовало отчаянно рваться к свободе, потому что человеком, против которого я хотела взбунтоваться, мужчиной, ради которого я должна была хранить свое тело, чтобы преподнести его чистым и нетронутым, оказался Андрей. Андрей, которого я люблю больше жизни. Андрей, который, я верила, поймет меня.

Я ждала удобного момента, чтобы признаться, что я уже не та скромная и стыдливая девушка, которую он знал когда-то. Я стала свободной и могу подарить ему свое сердце, тело и все, что у меня есть, потому что люблю его.

Но он ошеломил меня, Люда. Он сказал, что счастлив от воздержания и ему хочется прожить нашу с ним историю по всем правилам. Смейся же, Люда, – ведь это так смешно! А мне позволь поплакать. Он даже не догадывается о том, что я нарушила эти правила.

Представь себе, Люда, – Андрей стал рассуждать о невинности, воздержании и нравственных законах. В какой-то момент речь его показалась прекрасной и захватила меня до такой степени, что я пожалела о прошлом и удивилась сама себе: как эти простые требования могли казаться мне когда-то тяжелыми узами? Как случилось, что я пожелала восстать против них? Как я посмела согрешить?

Но его слова вызывают у меня страшный вопрос: может ли Андрей искренне думать так? Мне трудно поверить в это, трудно поверить, что внутри него скрывается Рашид.

Я ничего не понимаю, Люда… Я не нахожу себе места. Это все едва не губит меня. Раскаяние душит… Ведь я люблю Андрея и боюсь потерять его во второй раз.

Ах, если бы он ничего не говорил! Если бы промолчал! Теперь стало трудно рассказать ему обо всем. Стыдно. Мне больно портить то представление, которое он составил обо мне. Более того – мне кажется, что я не имею права делать это. Это будет еще одно преступление. Еще один грех, Люда!

В то же время мне больно за саму себя. Я чувствую себя птицей в клетке. Нет, даже букашкой в клетке. Я ненавижу клетку и ненавижу себя. Даже свободу стала ненавидеть.

Скажи, Люда, что делать, – умоляю тебя! Что делать, Люда?»

Лейла сидела на заднем сиденье машины и, опершись на дверную ручку, плакала, уронив голову на плечо.

Когда она подняла голову, то заметила, что машина стоит у Людиного дома, а водитель сидит тихо и курит, глядя в окно. Смутившись, Лейла торопливо вытерла слезы и спросила:

– Мы давно стоим?

– Нет. Всего несколько минут. Вы плакали, и я решил не беспокоить вас. Бывает так, что если не выплакать слезы, они остаются внутри тяжелым камнем.

Она не нашла ответа, но заплатила ему сумму больше той, на которую они договаривались. Беря деньги, водитель шутливо произнес:

– Надеюсь, он заслуживает этих слез?!

– Заслуживает.

– Тогда все в порядке.

На лестнице Лейла несколько раз останавливалась и вытирала слезы. Она думала о том, как начнет разговор с Людмилой. Мысли мешались в голове, и казалось, что она не сможет говорить. То и дело она решала, что лучше промолчать, зная, как тяжело дается разговор на подобную тему. Потом вновь меняла решение: ей нужно рассказать о своих болях, потому что нет больше сил держать на душе этот груз.

Однако Люда рассеяла ее сомнения и избавила Лейлу от необходимости выбирать между откровенным разговором и молчанием: она сама сидела вся в слезах. Увидев Лейлу, Люда воскликнула охрипшим от рыданий голосом:

– Лейла! Бог услышал мои заклинания и послал тебя ко мне.

– Что случилось?

– Я не могу больше терпеть! Мы поругались с этим дураком. Уже в тысячный раз! Когда мы вместе, не проходит и минуты, чтобы мы не ссорились. Проходи, садись. Мне нужно открыть тебе душу. Налить водки? – спросила она, утирая слезы.

– Нет. Но я бы выпила вина, – ответила Лейла.

На столе стояла опорожненная на треть бутылка водки.

– Ты одна выпила это сейчас? – спросила Лейла, указывая на бутылку.

Людмила, открывая бутылку вина, ответила:

– Да. Я умираю. Посмотри на меня: я похудела на половину.

– А из-за чего вы поссорились на этот раз?

– Из-за всего. Я просто-напросто не переношу его больше.