Кафа Аль-зооби - Лейла, снег и Людмила

Как Рашид не заметил этого раньше? Почему ни в чем не сомневался? Как ему прежде не приходило в голову, что этот малыш, которого он так сильно любил, мог быть не его сыном? Как?!

Фотография выпала из его рук, и послышался звон разбитого стекла. Казалось, вместе с портретом разбились все его надежды. Вопросы безжалостно окружили и начали терзать Рашида, отбирая последние силы. Он оказался не способен пережить эту боль.

На протяжении долгих часов Рашид сидел неподвижно, держась за голову и безуспешно пытаясь противостоять наползавшим отовсюду упрямым вопросам. Под их натиском земля, казалось, уходила из-под ног, и некуда было идти, и негде было укрыться. Под этим напором мир таял в мертвенной неизвестности, и время, час за часом, превращалось в пепел.

«Где выход?» – спрашивал он себя. Он не знал, от какого вопроса ему хотелось убежать и спастись больше всего. От вопроса о сыне? Стоило ли для проверки отцовства провести необходимые анализы? Хорошо, если результат окажется положительным, а если нет? Как тогда жить ему и ребенку? Рашид смотрел перед собой невидящими глазами, и ответ пугал его. В это время другие вопросы продолжали нещадно атаковать. От какого из них ему хотелось убежать больше всего? От вопросов о Лейле? О нем самом? Или от вопросов об этом мире?

Утром третьего дня после разразившегося скандала в квартире Лейлы зазвонил телефон. Вначале Лейла не хотела брать трубку. Она не желала слышать ни Рашида, ни Андрея. Но телефон продолжал звонить. Она подняла трубку и услышала незнакомый мужской голос. Мужчина на том конце провода говорил по-русски и представился милиционером, затем спросил ее имя. Она ответила. Через минуту трубка выпала из ее руки.

Лейла, поспешно натянув на себя одежду, немедленно бросилась к Рашиду, не веря услышанному. Она отказывалась верить!

Но сказанное по телефону было несомненной и жестокой правдой. Когда Лейла вошла, ее словно пригвоздило к месту: Рашид сидел в кресле, и в его застывшем взгляде читалось страдание. По голове маленькой струйкой стекала кровь.

В течение четырех дней после самоубийства Рашида Лейла и Андрей ни словом не обмолвились о происшедшем. Лица у них были черные, и они говорили только с отцом Рашида, прилетевшим немедленно. Разговоры касались в основном перевозки тела. Роль Лейлы сводилась лишь к переводу.

Когда самолет с телом Рашида взлетел, Лейла рухнула в аэропорту без сознания. Придя в себя, обнаружила, что лежит на койке в одной из комнат в аэропорту. Рядом сидел Андрей.

В последующие дни она оставалась в постели у себя дома, и Андрей не отходил от нее ни на минуту. Погрузившись в молчание, Лейла застывшим взглядом смотрела перед собой. Он сидел рядом, также храня молчание и лишь изредка заговаривая с ней, чтобы предложить выпить сока. Она отказывалась и пила одну воду. Тогда он стал добавлять в воду сахар и заставлять ее пить.

Ее состояние было до того пугающим, что Андрей опасался, как бы она тоже не наложила на себя руки. И даже когда эта опасность миновала, призрак смерти продолжал витать рядом. «Горе погубит ее», – с еще большим опасением думал Андрей, глядя на нее.

Однажды, вернувшись после выхода в магазин, он застал Лейлу сидящей в кресле. Она молча смотрела перед собой. Андрей заговорил с ней, но она не ответила. Тогда он подошел к ней и сказал:

– Мне тоже горько, Лейла. Тоже больно за его смерть. Я тоже на грани отчаяния. Прошу тебя, перестань! Не мучай больше ни себя, ни меня. Умоляю тебя!

Она не ответила. И он с отчаянием взмолился вновь:

– Хватит, Лейла, хватит! – И видя, что она не отзывается, стал с силой трясти ее за плечи. Лейла, как кукла, раскачивалась в его руках с тем же застывшим выражением на лице.

Андрей выпустил ее, опустился перед ней на пол и разрыдался:

– Пожалуйста! Прошу тебя, хватит!

Неожиданно послышался ее голос – хриплый и низкий, и Андрей затих, чтобы расслышать его:

– Я убила его! Это я убила его! Я убила его!

Она повторяла эти слова, все тем же невидящим взглядом смотря перед собой, но из глаз ее вдруг полились слезы. Потом, не переставая повторять те же слова – «я убила его» – она задрожала и впала в истерику.

Андрей не мешал ей плакать. Он хотел, чтобы она плакала. Чтобы ее горе растворилось и чтобы она освободилась от него. Но слезы Лейлы выражали не одно лишь горе. Душу ее переполняло твердое и жестокое чувство, которое нельзя растворить в слезах: чувство вины. Оно день за днем убивало ее.

– Я хотела сказать ему: Рашид, выпей, утоли жажду, не плачь, не будь слабым, не сдавайся, не умирай! А он взял и умер. Как я могла спасти его? Как мне нужно было поступить? Я виновата, и это мучает меня!

Что касалось ее чувств к Андрею, то они вдруг побледнели и размылись. Самоубийство Рашида растворило в ее глазах все истины. Мысль о любви стала бледной и неразличимой.

У Лейлы появилось ощущение, будто внутри образовалось мутное болото, и, может быть, потребуется много лет, чтобы оно исчезло, и чтобы она вновь различила в нем проблески любви. Но она не испытывала ни малейшего желания жить и верить в будущее и ждать день за днем, когда стихнет боль. Ей хотелось умереть немедленно.

В течение месяца после трагедии Лейла не посещала занятия и не ходила на работу. Андрей отправился в институт и попросил отсрочить ей выпускные экзамены до зимы. Получив согласие, он вернулся, надеясь, что новость обрадует Лейлу. Но она восприняла ее прохладно.

Андрей наскоро приготовил еду, и они сели за стол. Лейла уже начинала понемногу есть, а два назад ему удалось вытащить ее на улицу. Они гуляли с полчаса, но потом она быстро вернулась домой и укрылась в постели с головой.

После еды он помыл посуду, приготовил чай. Потом нетвердым голосом произнес:

– Лейла! Я хочу, чтобы ты поняла: не ты убила его. – Она молчала. Он добавил просительно: – Давай поговорим.

– Я не хочу, – ответила она с явным раздражением. – Я ненавижу разговор и ненавижу себя. Пожалуйста, оставь меня и уезжай.

– Я здесь потому, что беспокоюсь за тебя и боюсь оставить тебя одну.

– Со мной ничего не случится.

– А что если тебе вернуться на работу?

– Я не могу. Не могу!

– Хорошо, хорошо, – ответил он, заметив, что она готова взорваться. Подойдя, взял ее за руку.

Впервые за долгое время Лейла почувствовала, что он берет ее руку с искренней любовью. Однако быстро отняла ладонь и с волнением произнесла:

– Пожалуйста, Андрей, возвращайся в Москву. Не волнуйся за меня, мне уже лучше. Но мне нужно остаться одной.

– Я уеду завтра, – сказал он и, вернувшись на свое место, стал молча пить чай.

За все это время Андрей не позволял себе думать ни о ком, кроме Лейлы. Он заботился о ней и занимал себя беспокойством о ней, избегая всего остального. «А теперь, – подумал он, – настал час моего одиночества».