Джордж Сильвестр Вирек - Обнаженная в зеркале

Пока Тиберий диктовал длинные указы, определявшие жизнь государства, Феба пошла прогуляться в императорских садах. Она так и не вернулась с прогулки, совершив побег с помощью главного евнуха, своего вероятного отца, через секретный туннель, который во времена Тиберия вел из дворца в Голубой Грот.

– Наверно, император был в бешенстве? Разве он не пытался вернуть Фебу?

– Разумеется. Разгневанный император приказал обезглавить трех офицеров и кастрировать семерых рабов. Но ни репрессии, ни суровые приказы, ни самые тщательные розыски не помогли отыскать беглянку. Жемчуга императора, а также собственные достоинства Фебы открывали любые ворота. В конце концов она вернулась на родину, где прожила до конца своей жизни, окружённая толпой пылких, молодых любовников.

– Откуда тебе всё это известно? – спросил Адам.

– Потому что Фебой была я, – улыбнулась Стелла.

– НЕАПОЛЬ – как всё здесь изменилось! Сейчас он похож на беззубый рот – лучших зубов не хватает. Все эти новомодные, шикарные отели… Нет, мне не нравится, что тут понастроили после войны. Тем не менее, улочки у гавани остались прежними. Жизнь по-прежнему течёт здесь беззаботно и беспорядочно, как и всегда в трущобах.

– Но не опасно ли посещать эти кварталы без сопровождения? – заметил Адам.

Стелла рассмеялась.

– Со мной ты в безопасности.

– Куда ты хочешь пойти?

– Есть нечто завораживающее в атмосфере лачуг и притонов. Может быть, это запах самой жизни…

Адам был шокирован.

– Стелла!

– Разве тебе никогда не хотелось ощутить жизнь в её неприкрашенном виде?

Её ноздри жадно раздувались. Покачивая бедрами, она направилась к маленькому мраморному столику в грязном кафе. Двое молодых мужчин, весьма потрепанного вида, но одетые с претензией на элегантность, потягивали дешевое вино. Они с удивлением взглянули на приближавшуюся к ним роскошно одетую иностранку и стали разглядывать её с наглостью профессиональных сутенёров.

Адам едва поверил своим ушам, когда Стелла по-приятельски заговорила с ними. Сутенёры понимающе усмехнулись. Они не встали со стульев, но на их лицах появилось довольное, почти блаженное выражение. Они что-то оживлённо затараторили.

Повернувшись к Адаму, она бросила чуть извиняющимся тоном:

– Со времени войны здесь многое изменилось. Но теперь я знаю, куда идти.

Адам последовал за Стелой, внутренне кипя от возмущения. Её каблуки звонко стучали по мостовой.

В кафе вдоль улицы, за пластмассовыми столиками, имитирующими мрамор, сидели дешёвые проститутки, поджидавшие клиентов. Они с любопытством глазели на Стеллу, словно стараясь запомнить каждое её движение. В сердце Адама боролись любопытство и отвращение.

– У девочек, – заметила Стелла, словно прочитав его мысли, – незавидная участь. Скоро сумерки, а они всё ждут, надеются кого-то встретить…

Адам удивленно уставился на неё.

– Экономическая необходимость выгоняет этих девушек на улицы.

– Чушь! Они вполне могли бы работать продавщицами в магазинах или швеями. Но эти девочки не хотят работать. Каждой из них нужен мужчина. Ожидание, предвкушение встречи – вот что движет ими.

Они свернули на узкую, темную улицу, пропитанную запахом человеческих экскрементов и гниющей рыбы. Стелла дружелюбно кивала маленьким, истощённым, размалёванным проституткам.

– Сейчас, – заметила она, – то время, между семью и девятью вечера, когда нервы особенно напряжены.

Бедра Стеллы двигались в эротическом ритме. Какая-то шлюха в изношенных туфлях, с набелёнными щеками и ярко накрашенными губами, изучала Адама, нахально улыбаясь. Её огромная грудь подымалась и опускалась в такт дыханию. Стелла внимательно всмотрелась в грубое, раскрашенное лицо.

– По-моему, я тебя знаю? Ты, наверно, Джульетта?

Девица непонимающе взглянула на неё. Чего от нее хочет эта странная женщина? Может, она ищет пару для какой-то оргии или съёмок в порнофильме? Несколько месяцев назад один американец снял её для подобных целей.

– Извините, я ошиблась.

Стелла, вздохнув, отвернулась и взяла Адама за руку.

– Когда-то это было место Джульетты…

Узкие улочки становились всё более зловещими и зловонными. Острый запах лука, гниющих овощей и человеческой мочи вызывал у Адама приступы тошноты. Стелла уверенно шла среди всей этой мерзости, направляясь к какой-то, одной ей известной цели.

Три пьяных матроса, горланя непристойные песни, вынырнули из притона им навстречу.

– Бандиты, – прошептал Адам своей спутнице. – Мы слишком хорошо одеты для этого квартала. Скорее, уходим отсюда!

Он потянул Стеллу за собой. Их поспешность привлекла внимание матросов, и те, преисполненные пьяной решимости, спотыкаясь, припустились за ними.

«Будто в кошмарном сне, – подумалось Адаму. – Ты бежишь и бежишь, пока тебя не настигает удар ножом…»

Стелла, хотя и ускорила шаг, не проявляла признаков беспокойства. Свернув за угол, она вдруг исчезла. Удивлённый Адам наугад последовал за ней. Несколько ступенек вели вниз, в какой-то подвал. Адам споткнулся и чуть не упал, но женская рука поддержала его. Это была Стелла. Дверь за ними захлопнулась. Они оказались в прокуренной таверне, которая располагалась в подвале.

Масляные лампы с абажурами из красной бумаги тускло освещали жалкую нору. Пахло копотью и пролитым, кислым вином. Сидевшие за столами сомнительные личности подозрительно разглядывали нарядную пару. Однако вся эта тягостная атмосфера ничуть не волновала Стеллу. Хозяин, тучный старик в грязном фартуке, не спеша направился к ним. Его живот колыхался при каждом шаге; поросячьи глазки, заплывшие жиром, внимательно изучали их.

– А, Джузеппе, – воскликнула Стелла. – Всё то же старое место. Я вижу, ничего не изменилось. Добрый вечер, Джузеппе. Тут за нами увязались какие-то парни… А это мой приятель, он американец.

Джузеппе, почуяв запах долларов, изобразил самое искреннее радушие.

– Как идут дела? – продолжала Стелла.

Хозяин неуверенно покачал головой.

– Простите меня, синьора, я не припоминаю, когда имел честь…

– Но ведь ты Джузеппе?

Хозяин кивнул.

– А твоего отца, и отца твоего отца, и его отца – их всех тоже звали Джузеппе?

– Конечно.

Хозяина словно прорвало, и Адам мог лишь изредка различить слово-другое в его скороговорке.

– Я устала. Дай мне закурить, – обратилась Стелла к хозяину.

Тот достал из кармана фартука помятую пачку итальянских сигарет. Адам тоже извлек свой портсигар, но Стелла предпочла сигареты хозяина.

– У тебя знаменитое заведение, – благосклонно заметила она.

Новый поток слов полился из беззубого рта хозяина, в котором одинокими островами торчали лишь несколько пожелтевших зубов. Адам расслышал лишь слово «Агамемнон».