Нильс Хаген - Московские истории

Теперь у Владимира был свой человек, сидящий на распределении газа и мазута. И свой трейдер – торговец ради торговли, извлекающий деньги из самого процесса. Вот только торговец этот был исключительно на бумаге. Чтобы начать серьезную работу, Петру и его новоиспеченной трейдерской компании необходим был стартовый капитал. Тут Владимир подключил к делу еще одного знакомого. Такого, который вызывал бы доверие и у Петра. Таким знакомым стал Альберт.

Когда-то они учились вместе и были дружны. Вот только истории у них были разные. И если Петр, которого вывезли за рубеж родители, бежавшие с тонущей лодки под названием СССР, долго и трудно работал на стороне, делая карьеру, то Владимир был бизнесменом по наследству. Всё – и деньги, и фирмы, и связи, и возможности – досталось ему от отца. А Альберт… Альберта в свое время очень удачно пристроила мама. Мама «поступила» его в отдел кредитования одного среднестатистического банка, мама направляла его и ежедневно напутствовала, объясняя: чтобы что-то получить, надо что-то вложить. И Альберт вкладывал себя. Свои мозги, силы, целеустремленность, пока не доработался до зампреда в уже более крупном частном банке, а дальше последовала солидная репутация и солидная клиентура. Его-то и подтянул к общей схеме Владимир.

В отличие от Петра, у Альберта не потемнело в глазах от перспективы, ведь он рисковал деньгами. Причем деньгами чужими. Но и упускать шанс не хотелось. Альберт пообещал дать кредит, но взамен за эту услугу потребовал долю в компании Петра.

Старые друзья ударили по рукам, и дело закрутилось.

– То есть Альберт дал денег, Петр стал трейдером, ваш человек сел в кресло с возможностью направлять ресурс, а вы? Ваша доля участия?

– А я – организатор, – улыбнулся Владимир. – Анекдот про челночную дипломатию слышали?

Я помотал головой.

– Однажды у госсекретаря США Генри Киссинджера спросили, что такое челночная дипломатия? Знаете, что он ответил?

– Не имею представления, – пожал плечами я.

– Он сказал: «Это очень просто! Поясню на примере. Допустим, вы хотите методом челночной дипломатии выдать дочь Рокфеллера замуж за простого парня из русской деревни. Я еду в русскую деревню, нахожу там простого парня и спрашиваю: «Хочешь жениться на американской еврейке?» Он мне: «Зачем?! У нас и своих девчонок полно». Я ему: «Да. Но она – дочка миллиардера!» Он: «О! Это в корне меняет дело!» Тогда я еду в Швейцарию на заседание правления банка и спрашиваю: «Вы хотите иметь президентом сибирского мужика?» «Фу!» – говорят мне в банке. «А если он при этом будет зятем Рокфеллера?» «О! Это в корне меняет дело!» Тогда я еду к Рокфеллеру и спрашиваю: «Хотите иметь зятем русского мужика?» Он мне: «Что вы такое говорите, у нас в семье все финансисты!» Я ему: «А он как раз – президент правления швейцарского банка!» Он: «О! Это в корне меняет дело! Сюзи! Пойди сюда. Мистер Киссинджер нашел тебе жениха. Это президент швейцарского банка!» «Фи… – говорит Сюзи, – все эти финансисты – дохляки!» А я ей: «Да! Но этот – здоровенный сибирский мужик!» – «О-о-о! Это в корне меняет дело»».

Владимир посмотрел на меня и снова подмигнул. Озорно, как в начале вечера в зале. Я улыбнулся.

– Связи, господин Хаген, решают все. У меня они есть. А у того же Петьки – нет. И это в корне меняет дело.

– И что было дальше?

– С Киссинджером? – лукаво уточнил Владимир.

– Нет, с вашей газово-мазутной комбинацией.

– Проще спросить, чего там не было. Все началось довольно радужно и весело. Схема функционировала, мы зарабатывали, прибыль всех устраивала, в перспективе маячили новые контракты, увеличение объемов…

Под будущие объемы Владимир и Петр увеличили сумму кредита. Альберт, видя, что деньги работают и приносят прибыль, легко одобрил это. Да и почему не одобрить, ведь идет контракт с большой госкомпанией?

В общем, схема была налажена и работала, как часы. Вот только в один прекрасный день ставленник Владимира в госкомпании тайком передал все контракты другой фирме, своей, и Петр стал получать жалкие крохи. Прибыль мгновенно улетучилась. Денег перестало хватать даже на выплату кредита. Тут и начались проблемы.

– Нет, вы не подумайте, господин Хаген, я был со всеми честен. Пытался говорить со своим ставленником, не верил, что он меня… да всех нас кинул, но – увы. Человеческий фактор. Поэтому и у Альберта напряги, он лично поручился за кредит, а если выяснится, что он еще и в доле, руководство банка может его посадить. Поэтому Петька и дурит…

– Дурит? – переспросил я. – Мне показалось, что он раздавлен.

– Дело-то житейское. Все взрослые мальчики. Никого силком в дело не тянули. А потом Петька сам виноват. Думаете, он весь в белом? Как деньги пошли, он тихой сапой…

– Чем, простите? – не понял я.

– Тайком. Он тайком начал деньги на стороне осваивать. На собственные прожекты. Жилой дом в Митино построил, машины покупать-продавать начал. А мне трындел, что над новыми контрактами работает, не покладая рук.

– Так с этих проектов можно покрыть кредит.

– Нельзя. Кризис. Машины продаются плохо, часть вообще на таможне зависла, жилой дом хоть и достроен, разрешительной документации до сих пор нет. Так что Петька сам виноват. Я ему вообще предлагал объявить компанию банкротом и списать долг, но Петька уперся. Говорит: «Еще перед банком меня подставь. Будто не знаешь, как у нас банки с должниками работают».

Как банки работают с должниками, знал я. Долго и жестко.

– В общем, все на нервах. Решения нет. Денег нет. Доверия тоже нет. Я иногда думаю, правильно говорят – не надо мешать дружбу с бизнесом.

– И какая там сумма долга, если не секрет? – спросил я.

– Пятнадцать лямов, – беспечно отозвался Владимир.

– Чего?

– Миллионов долларов, – уточнил на всякий случай и сленговое слово, и валюту Владимир.

– И контрактов от госкомпании, где сидит ваш человек, больше не будет?

– Не будет, – кивнул Владимир.

– И у вас при этом все хорошо?

– У меня всегда все хорошо. У меня, в отличие от Петьки с Альбиком, есть ценные друзья и не менее ценные родственники. А связи в нашем деле решают все, я уже говорил. Кроме того, у меня и другой бизнес имеется. Я вам уже рассказал, что открыл парочку классных баров в Питере?

Он был настолько приятен и искренен, что ему хотелось верить. Но последняя фраза заставила меня напрячься. Где-то в глубине зародилось подозрение, что не только Петр «осваивал» общие деньги.

– И на какие средства вы открыли эти бары? – поинтересовался я.

Владимир перестал улыбаться, неприятно скривил губы.

– А вот это – не ваше дело, – жестко сказал он, усиливая мои подозрения. – Приятно было поболтать, господин Хаген. Всего доброго.