Манучер Парвин - Из серого. Концерт для нейронов и синапсов

– Я не буду говорить Матери Природе, что вы, сторонник защиты окружающей среды, набиваете пластиковыми мешками её горло, если вы с этого дня прекратите это делать, – поддразнивает меня Джульетта.

Мы с Джульеттой идём пешком в «Кошку с мышкой», небольшой паб, оформленный в английском стиле, до него всего один квартал, если идти на запад от университетского городка. Стены обиты красивыми панелями. Сиденья в кабинках обиты мягкой кожей. Если в это заведение и проведено электричество, я его там никогда не видел. Там только золотом отсвечивают свечи – утром, днём и вечером. Я заказываю бутылку мерло. Мы потягиваем вино маленькими глотками из наших бокалов, но упиваемся не только вином, но и друг другом. Я проглатываю её красоту, её чувственность и её энтузиазм – я пью их большими глотками. А она проглатывает только вино!

Мы видим, как в паб заходит Ванда. За ней следует не её бой-френд Эндрю, а Брэдли, наш другой товарищ по семинару.

– О, нет! – шепчет Джульетта.

Я не знаю, к чему относится это её «О, нет» – к тому, что мы увидели их, или к тому, что они застигли нас. Но они слишком заняты друг другом и не замечают нас в полутьме заведения.

По мере того, как наша бутылка пустеет, кабинки вокруг нас заполняются шумными людьми, которые пришли отдохнуть. Мы решаем поужинать. Пока я просматриваю меню в поисках какой-нибудь здоровой пищи – что-то с брокколи и цветной капустой, – Джульетта быстро останавливается на гамбургере и картофеле «фри». Я тоже люблю гамбургеры. Но, если честно, я обычно мучаюсь от сильного чувства вины, если заказываю их. Я чувствую, что не только предаю свои кровеносные сосуды, но и сдаюсь грубым искушениям американской гастрономической культуры. Я останавливаюсь на сваренной в кипятке треске и овощах на пару. Но когда я слышу, как Джульетта заказывает свой бургер – умеренно прожаренное мясо с грибами, майонезом и сыром моцарелла, я захлопываю своё меню.

– Мне то же самое. С луком.

Джульетта грозит мне пальцем.

– Никакого лука, если ты планируешь поцеловать меня сегодня на прощание.

Моё сердце трепещет в груди, и у меня такое ощущение, будто я только что съел целую корову.

– Не надо лука, и принесите нам ещё вина, – говорю я хихикающей официантке. – Джульетта, я очень хочу узнать, какими духами ты пользуешься. Я не являюсь поклонником духов, но это другой случай. Они пахнут, как мой любимый запах из детства.

– Это я сама плюс «Биджан» для женщин, новый аромат, который я обнаружила.

– Биджан – персидское имя! – говорю я. Я приятно удивлён. Затем я шепчу: – Вы, доктор Пуччини, – ангел с сюрпризами.

– Согласна, доктор Пируз. Должна предупредить вас, что ароматы вызывают реакции на подсознательном уровне. Они действуют на подсознание. Мы улавливаем запахи, которые усиливают наше желание иметь контакт с другими.

– Что ты мне говоришь, Джульетта?

– Следи за собой, Пируз! Наш мозг может оказаться не способным различить наши бессознательные и сознательные выборы и ошибки!

Она загадочно улыбается.

– Это самая приятная угроза, которую я когда-либо слышал. В особенности, когда ты называешь меня Пируз.

Джульетта пересказывает мне интересную статью, которую прочитала прошлым вечером.

– В ней говорится, что у тела есть разум, точно так же как разум обладает телом. Ощущения и осознание соединяются глубоко в правой части лобной доли головного мозга. Эмоции, мысли, любопытство и намерения перемешиваются, словно в блендере, и создают магию человечества.

Позднее, когда мы уже наелись и много выпили, я перехожу к более личным темам.

– Ты знаешь о моей самой большой проблеме, – говорю я. – А ты хочешь поделиться своей? У тебя есть такая?

– Вполне возможно, что моя самая большая проблема сейчас сидит напротив меня!

– Я? Потенциально твоя самая большая проблема? Мне считать это за честь или прийти в ужас?

– Будь осторожен. Этого достаточно.

Судя по тому, как она произносит слово «осторожен», я предполагаю, что она имеет в виду – не нужно испытывать удачу и задавать вопросы, задавать которые я не имею права. Да, она намекнула на поцелуй перед расставанием, но она не давала мне разрешения топтаться в её личной жизни или выдавливать сок из виноградин, как виноделу.

– Хорошо, забудь о больших проблемах; давай поговорим о маленьких проблемах, – говорю я.

– Шоколад, «М & М», – отвечает она, пока я ещё не произнёс последнюю букву последнего слова.

– Да, я видел, как ты кидаешь в рот эти «М & М».

– И ты не попытался меня остановить? Позволил мне их есть!

– Я не предполагал, что ты на них подсела, как наркоманка.

– Как и другие женщины, постоянно находящиеся под стрессом и испытывающие чувство вины, я должна сбросить несколько фунтов.

– Ты испытываешь чувство вины из-за веса и шоколада, Джульетта? Это всё?

– Нет, ещё есть поводы. Один из них – я сама не ухаживаю за матерью. Ещё один – хочу стать матерью. Ещё я недостаточно делаю для организации «Дети без матерей», в которой состоим мы с Ашаной. И мои идеи о проведении исследований остаются невспаханными у меня в сознании, не получают развития и так далее. Это что-то типа телесных сорняков: чем больше я избавляюсь от чувства вины, тем больше вины во мне растёт.

– И у меня нарастает чувство вины. Но я не вижу никаких лишних фунтов, которые бы тебе стоило сбросить.

– Ты говорил, что тебя интересуют мои проблемы, а не моё тело, Пируз? Обрати внимание, что я зову тебя по фамилии, потому что ты всем говоришь, чтобы к тебе так обращались. Это персидская традиция?

– Нет, это моя традиция! – Я чувствую себя слегка под мухой, я снова извиняюсь, но на этот раз только робким взглядом. – Когда Бог создал потенциал для проблем, Он громко смеялся на протяжении тысячи лет. Он получил наслаждение от того, что создал потенциал для большого количества проблем, чтобы Он мог смеяться больше и больше. Он сделал овощи безвкусными, а конфеты вкусными, чтобы полные люди со смешными проблемами даже высоко в небе пытались уместиться в туалетных комнатах самолётов. Он повелел грязи бороться с чистотой. Выгонять её отовсюду, чтобы Он мог смотреть, как люди убираются и убираются, жалуются и жалуются, чтобы Он ещё мог посмеяться. Бог в ударе создал целый список проблем. Потом он громко смеялся ещё десять тысяч лет, пока Его слёзы не заполнили океаны. Для Него горькие слёзы и слёзы радости – это одно и то же. Именно поэтому наши слёзы по виду кажутся одинаковыми – вода, соль, история и кто знает что там ещё.

– Вау, ну и Бог! – восклицает она.

Я беру её руки в свои.

– Ты – харизматичная женщина, но ты так бескорыстно позволяешь другим греться в лучах прожекторов. Сегодня ты не хотела выступать на семинаре.