Манучер Парвин - Из серого. Концерт для нейронов и синапсов

Доктор Рутковский и Джульетта машут всем на прощание и убегают. Мы с Ашаной идём к полицейскому участку встречать Эндрю. Ашана обнимает Эндрю по-матерински и шепчет ему:

– Твои крылья вскоре заживут, и ты снова полетишь.

Я обнимаю Ашану, прощаясь.

Я везу Эндрю в его квартиру, но вначале захожу вместе с ним в бакалейную лавку. А затем я уезжаю, на глаза у меня наворачиваются слёзы, всё перед ними расплывается, и я бессознательно включаю дворники, словно лобовое стекло – это моё лицо, а по нему стекают слёзы. С чувством облегчения я разговариваю сам с собой:

– Эндрю свободен, и я чувствую себя свободным от одного из моих демонов.

Перед тем, как покинуть зал суда, Ванда с Брэдли пригласили нас с Ашаной на обед. Но я извинился и отказался. Я сказал им, что у меня большой список дел. Это не ложь. Даже не ложь во спасение.

У меня на самом деле длинный список дел. Просто я не собираюсь их делать. Просто я не хочу находиться рядом с двумя влюблёнными людьми, когда я сам не могу находиться с человеком, которого люблю.

Поэтому я еду в книжный магазин «Бордерс». Не для того, чтобы провести вторую половину дня, играя в кафе в шахматы с Али Резой, а для того, чтобы провести это время, читая научные журналы. Продавцы позволяют мне их читать перед тем, как решить, стану я их покупать или нет, при условии, что я не буду капать на них «эспрессо». Это означает, что я, вероятно, купил в «Бордерс» больше журналов, чем кто-либо ещё в Америке.

В «Американском учёном» напечатана статья, посвящённая нанотехнологиям – науке построения микроскопических машин из молекул и атомов, иллюстрация к ней дана на обложке журнала. Очевидно, всё становится меньше по мере того, как Вселенная становится больше, – по крайней мере, в относительном выражении.

Как бы мне хотелось, чтобы меня можно было поместить в машину и сжать до исследователя пещер наноразмера, чтобы я мог забраться в разум Эндрю и посмотреть, что там сейчас происходит. И как бы мне также хотелось иметь крошечную машину времени, чтобы посмотреть, что происходило у него в голове перед тем, как он выстрелил в Ванду и Брэдли. Он преднамеренно в них не попал? Подсознательно? Или он не попал, потому что в тот день просто не мог хорошо прицелиться?

Конечно, я бы позволил Эндрю забраться ко мне в голову в виде ответной любезности. И, может, раз я уже пользуюсь футуристическими технологиями – нанотехнологиями и путешествиями во времени – я смог бы клонироваться и отправиться вместе с ним. Чтобы самому посмотреть, что там! То, что, по нашему мнению, мы знаем подробно и до конца, – это только часть того, что наши тело и мозг знают безоговорочно и полно, и это не является ещё полностью доступным для нашего сознания! Разве это не было бы фантастично – знать всё, что знают наши тело и мозг, чтобы функционировать правильно и удерживать нас среди живых? Если бы я мог и дальше отправляться на воображаемые обзорные экскурсии по мозгам и разумам других людей, то, думаю, смог бы сбежать из своей собственной ментальной камеры пыток.

И как бы мне хотелось отправиться на исследование головы доктора Х, пока он выходит из комы. Или внутрь головы Элизабет, когда она теряет память и возвращается в то время, когда она ещё не начала её терять. И мне бы хотелось забраться в головы политиков, которые совращают нас и убеждают отправляться в ужасные места или участвовать в ужасных войнах. Или внутрь головы Джульетты, которая нетерпеливо ждёт, когда я поговорю с ней о нас.

А как насчёт головы Истории? Эволюции? Внутрь головы Бытия? Множества голов Бога, которые ежедневно друг другу противоречат? Этого мультиполярного авраамического Бога, который так быстро меняет решения, как ветра, которые он создал, меняют направление. Теперь мои мысли повторяются! Бог, у которого столько разумов, оказывает нам так мало помощи в понимании их. Я, очень неидеальное и беспомощное существо, позволяю себе быть непоследовательным, но я ожидаю, что Бог или Бытиё будут другими! Так много голов качаются вместе, подобно ласточкам, устроившим совещание на электрических проводах, и это только при одной туманной реальности, которую нужно постигать. Я прав? Есть всего одна туманная реальность или, возможно, бесконечные реальности, находящие друг на друга, или миры, разбросанные в бесконечных измерениях космоса, – каждый со своими собственными законами? А каждый отдельный взгляд на мир каждой отдельной ласточки – это крошечный и уникальный кусочек реальности? Эволюция тащится вперёд так медленно, как умирающая черепаха, а технологии прыгают вперёд, как вышедший из-под контроля кролик. Я задумываюсь, что происходит с людьми, оказавшимися между этими двумя скоростями. Нашими ДНК и нашим искусственным миром. И я гордо думаю: разве мы, человечество, не представляем собой что-то – бесконечность коллективно думающей пыли?

Мой кофе стынет, я читаю ещё одну статью, эта из журнала «Новый учёный», о параллельных вселенных. Мне хотелось бы оказаться в другой вселенной. Затем я читаю статью в «Нейроне» о формировании новых синапсов на основе новых экспериментов и беспокоюсь о влиянии моего беспокойного мозга на идеальный мозг Джульетты. Я смотрю на «Природу», мой любимый журнал, но кажется, что этот номер далёк от природы – слишком много формул и графиков. Я задумываюсь, может ли наука достичь высшей истины такими средствами и вообще есть ли такая вещь, как высшая истина. Сегодня я настроен довольно негативно – какие биохимические вещества отрицательно влияют на мой оптимизм? Я чувствую себя лучше, читая рецензии на книгу в «Американском учёном» об эволюционной морали. Выживание группы и таким образом выживание отдельных особей внутри группы усиливается моралью, которая как бы приклеивает отдельного человека к группе и придаёт сил обоим. Спасибо, эволюция, за то, что воплотила в нас эволюционную мораль перед тем, как власть возьмёт догма, чтобы приносить нам столько печали.

Я бросаю взгляд на журнал «Разум», где всегда находится что-то интересное для меня. Теперь мои мысли блуждают, как потерянные души. Для меня Бог – это просто слово, на самом деле сильное слово. Как слово может создать мир? Мою голову наполняет ещё больше случайных мыслей.

Я скучаю по Джульетте. Мне не хватает разговоров с ней, рассказов о появлении научных идей у неё в голове перед тем, как они излагаются на бумаге или по ним проводятся эксперименты. Всё моё тело горит и хочет её. Мысли о Джульетте и образы Джульетты пересекаются у меня в мозге, призывая меня вернуться к ней. Они говорят мне, что даже если я её отец, я не могу быть её отцом, поскольку я никогда не чувствовал себя её отцом. Но они не объясняют, почему я испытываю такое сильное чувство вины. Такой стыд, как если бы все мёртвые и живые указывали на меня обвинительными перстами. Но что такое вина? Что такое стыд? Что такое их чувствовать? Откуда они происходят? Мне от них избавиться – как? Мне следует позволить им вести меня в отчаяние, которое является смертным грехом? Как я могу отрицать Джульетту, отказывать Джульетте в себе – отказывать Джульетте в своей любви? Как мне погасить в себе этот бушующий огонь перед тем, как он меня поглотит и превратит в пепел?