Шэн Кэи - Сестрички с Севера

– Отнесите вещи, а потом я приглашаю вас по есть! – сказал Чжу Дачан.

А-Цзюнь замотала головой:

– Идите вдвоем, ко мне должен прийти земляк, надо его дождаться. – Она состроила гримасу, глядя на подругу.

– Я тебя отведу поесть свиных ребрышек! – Чжу Дачану нравилось говорить «отведу тебя», в этом слышалась какая-то сердечность, и у Цянь Сяохун на душе потеплело, словно она выпила теплой воды.

– Прости, пожалуйста, что она тебя обидела. Она любит ревновать без причины. – Чжу Дачан немного сконфузился.

– Ну что ты, это я тебе добавила проблем. Я не хотела ничего такого говорить! – Цянь Сяохун не подумала о том, как сильно рассвирепеет та женщина и как это скажется на Чжу Дачане.

– Ой, я ей говорю, что между нами ничего не было, а она, хоть убей, не верит, говорит, что ты во всем призналась, мол, зачем я отпираюсь. В итоге вынудила меня признаться, что я с тобой спал, только тогда отстала. Женщины! Это просто уму непостижимо! – покачал головой Чжу Дачан.

– Если наши показания сходятся, то у вас все кончено? Черт, какую глупость я сделала! Навлекла беду! – Цянь Сяохун выпрямилась, широко распахнув глаза, уголки которых задергались.

– На самом деле ты тут ни при чем, она, как говорится, ловила ветер и хватала тень 58уже много раз. Я уже с трудом ее переношу. Да и не кончено ничего, хоть я и признался, она все равно и верит, и не верит. Не будем об этом, попробуй ребрышки!

– Я очень виновата!

– Глупышка! Работай хорошенько, если что – обращайся ко мне.

Цянь Сяохун обнаружила пропажу бежевого халата, который повесила посушиться снаружи. Хотя А-Цзюнь ее предупреждала, но стирать-то одежду надо, а после стирки сушить, а повесишь сушиться – есть шанс, что украдут, что уж тут поделать. Цянь Сяохун даже не жаловалась особо, понимая, что в этом гнилом местечке у всего мало-мальски ценного могут вырасти крылья и вещи «по неосторожности» улетают и оказываются за пазухой у других людей. На работе и того хуже – скучища прямо как в тюрьме какой-то. Цянь Сяохун прикинула, загибая пальцы: она проработала уже двадцать дней, которые пролетели как один, кроме того раза, когда из-за поноса ее отпустили на полдня отдохнуть. Каждый день пахала, как автомат, утром в восемь приходила на смену – отмечалась, вечером в восемь уходила – отмечалась, и даже в мелочи ошибиться нельзя. Потом она возвращалась в общежитие, где в одной комнате ютились восемь человек, постоянно кто-то сновал туда-сюда, воздух был спертым, в туалете всегда стояла вонь, но еще неприятнее – чтобы справить нужду, приходилось ждать в очереди. Из водопровода текла, разумеется, холодная вода, ополоснуть наспех лицо еще нормально, а вот, чтобы принять душ или помыть ноги, приходится терпеть. Правила на заводе запрещали работникам летом пользоваться вентиляторами, а зимой кипятильниками, хорошо хоть южные зимы не слишком суровы – ничего не обморозишь, да и простуды вечные не мучают. Она возвращалась и приводила себя в порядок, а потом глядь – уже половина одиннадцатого, в общежитии гасили свет. Цянь Сяохун забиралась под одеяло и спала до рассвета, а потом вскакивала, снова стояла в очереди в туалет, умывалась, чистила зубы, одевалась, причесывалась, снова проходила в свою клетку на фабрике, работала и повторяла все то же самое, что делала вчера.

Когда до Праздника весны оставалось полмесяца, ее душу начало охватывать волнение. На улицах внезапно стало больше пестро одетой публики и всяких лакомств. По вечерам они с А-Цзюнь вместе слонялись по улицам. А-Цзюнь покупала одно и другое, собираясь поехать на Новый год домой.

– А-Цзюнь, ты сколько уже времени не была дома? – Глядя на то, что А-Цзюнь сметает все подряд, желая увезти с собой весь рынок, Цянь Сяохун недоумевала: с чего вдруг такая жажда покупок?

– Два года! Мама с папой ждут не дождутся, а еще хочу братьям-сестрам купить одежду.

– Ты самая старшая?

– Да, они еще в школе учатся.

– А-Цзюнь, я что-то не видела, чтобы ты с зарплаты себе какую-то одежду приобрела.

– Да я каждый день на работе, только в спецодежде и хожу!

– А-Цзюнь, ты просто клад! Я была бы ужасно счастлива иметь такую старшую сестру! Но ты себя не обделяй во всем!

Цянь Сяохун вспомнила, что когда они обедали в ресторанчике быстрого питания, то А-Цзюнь всегда выбирала блюда подешевле, типа доуфу 59без ничего или морковку, приговаривая, что ей это по вкусу. Но Цянь Сяохун не верила: ага, нравится, ни капли масла, странно, что ей не хочется мяса. Глядя на высохшее и пожелтевшее лицо подруги, на котором, если речь заходила о домашней еде, загорались огромные глаза, Цянь Сяохун расстраивалась.

Вокруг было много людей, которые сорили деньгами, словно тратили туалетную бумагу, отдавая купюру за купюрой, но, разумеется, тратили исключительно мелкие деньги. Те, кто приехал на юг на работу, тратили с особой радостью. А-Цзюнь тоже попробовала сладость от расставания с мелочью, в итоге накупила столько всего, что вдвоем не унести, и с досадой приговаривала, мол, и вон то еще красивое, завтра надо вернуться и купить.

Цянь Сяохун возвращалась вместе с А-Цзюнь и ее богатой добычей, и тут на полпути ее привлекло объявление на красной бумаге, приклеенное на столбе. Она подошла поближе и прочла объявление о работе: «Отель "Цяньшань" ищет двух девушек-администраторов на ресепшн». Клей еще не успел высохнуть, значит, наклеили недавно. Цянь Сяохун без лишних слов оторвала адрес.

– Ты зачем это оторвала? – удивилась А-Цзюнь.

– А-Цзюнь, скажи лучше, а где отель «Цяньшань»?

– В районе Цяньшань, отсюда километра четыре.

– О, завтра схожу, попробую устроиться на работу. Скажи Плоскодонке, что живот заболел и я пошла к врачу, а то поставит мне прогул, да еще вычтет из кровно заработанных. – Цянь Сяохун сказала уверенно, словно готовилась к этому походу несколько дней, так что А-Цзюнь даже опешила и разинула рот.

В том, что касалось нарядов, Цянь Сяохун обладала талантом сочетать одно с другим, примерить разные варианты, что-то изменить в одежде и в итоге получить совершенно новый образ. Темно-синяя куртка с потертыми джинсами, туфли без каблуков, волосы, расчесанные на прямой пробор, закрывают уши, вся одежда сидит как влитая, бюст выдается вперед, в итоге облик получился необычный и выразительный. Цянь Сяохун влезла в автобус, десять минут тряслась и доехала до района Цяньшань. Стоило выйти из автобуса, как она первым делом увидела название отеля, написанное потускневшими золотыми иероглифами. Рядом с отелем припарковалось несколько машин, но у входа было не очень оживленно. Цянь Сяохун едва не врезалась в стеклянную дверь, но в последний момент в замешательстве толкнула ее и смутилась от собственного невежества. Наряд, который изначально казался подходящим, теперь производил впечатление вульгарного. За стойкой регистрации на стене висело несколько блестящих часов, на самом деле блестели стеклянные циферблаты, а золотая краска на корпусах покрылась налетом, напоминающим пыль. Стрелки показывали разное время, при внимательном рассмотрении оказалось, что под часами написаны названия городов и стран: «Пекин», «Нью-Йорк», «Канада», «Япония», «Великобритания». Хорошенькая девушка в темно-синей униформе, стоявшая за стойкой, расплылась в улыбке: