Шэн Кэи - Сестрички с Севера

– Документы.

Очкарик протянул оба свидетельства о временном проживании и удостоверения личности.

– А доставайте еще сертификат контроля рождаемости для мигрантов, – пробубнил командир, неторопливо изучая бумаги.

– Что? – Очкарик остолбенел и покачал головой.

– А что это за сертификат? – Ли Сыцзян тоже оторопела.

– Он выдается не состоящим в браке парам, – вставил один из «камуфлированных».

Эти парни, словно собаки, тут же принялись разнюхивать обстановку и быстро сомкнули кольцо окружения. Ли Сыцзян показалось, что дышат они так же шумно, как работают вытяжные вентиляторы.

– Нет? – с трудом повторил командир.

– Нет. Мы и не знали, что нужно делать такой сертификат. Завтра сделаем. – Очкарик не понимал, откуда взялись эти парни.

– Увести!

Командир взмахнул рукой, четверо парней в камуфляже метнулись к Ли Сыцзян, заломили ей руки и потащили наружу. На улице их ждал черный тонированный фургон, слышно было, как работает двигатель, спереди и сзади поблескивали габаритные огни.

– Куда вы ее ведете? Куда вы ее ведете? Что вы делаете? – Очкарик схватил командира за локоть.

– В больницу матери и ребенка. Привезите деньги. Ей придется пролежать там три дня.

– Что вы собираетесь сделать? Зачем ей в больницу? Она не больна!

Очкарик в панике кричал, но командир запрыгнул в фургон, и автомобиль в мгновение ока растворился во тьме.

Когда Очкарик примчался в больницу, она переливалась огнями, в каждом окошке горел свет. Внутри яблоку негде было упасть, работа кипела, каждый сотрудник выглядел так, будто взвалил на плечи тяжкое бремя. Очкарик сначала растерялся, не знал, куда могли отвести Ли Сыцзян, и не понимал, у кого спросить. Он обежал несколько этажей, сунулся в каждое отделение и в итоге обнаружил, что перед операционной собралась целая толпа, на каждом стуле сидела чья-нибудь задница, при этом никто не выглядел сонным, со всех сторон раздавались громкие голоса, постоянно сновали какие-то люди, словно в госпитале на передовой, обстановка была напряженной, но торжественной. В толпе посетителей и пациенток проплывали врачи в белых халатах с непорочными, как у монахинь, лицами. Очкарик довольно долго бестолково торчал в коридоре, потом решил, что надо все-таки спросить, что происходит, повернул голову и обратился к пожилой женщине, сидевшей рядом на стуле:

– Тетушка, а чего все ждут в такой поздний час? Что там за операции делают?

Женщина взглянула на него и невесело ответила:

– Жду, когда моей невестке трубы перевяжут.

– Перевяжут трубы?

Очкарика словно обухом по голове ударили, он чуть было не свалился со стула, а потом вдруг заметил у стены знакомый шлепанец, поднял, посмотрел – да, это шлепанец Ли Сыцзян. Кровь прилила к лицу Очкарика, он вскочил и со всех ног бросился в операционную, но дверь была заперта с той стороны, и он с размаху ударился о табличку «Посторонним вход воспрещен». Его тут же скрутили два парня в камуфляже.

– Ты что творишь? Будешь буянить – отведем в полицейский участок, – сурово предупредил его один из парней, оттесняя в сторону.

– Я ищу свою подружку. Где она?

Ноги у Очкарика стали ватными и подогнулись, словно он готов бухнуться перед ними на колени.

– Мы не знаем. Не надо шуметь перед операционной.

– Вы не ту схватили! Она еще не рожала, нельзя ей перевязывать трубы! Умоляю вас, врачи! Умоляю, отпустите ее!

Он тряс головой, рыдая навзрыд, хотел высвободиться, прорваться в операционную, стащить Ли Сыцзян с операционного стола, однако ему скрутили руки за спиной, словно арестованному преступнику.

В этот момент со стула поднялась та пожилая женщина с не слишком приветливым выражением лица и спросила у Очкарика:

– Круглолицая такая? Босоногая? Она сопротивлялась не на жизнь, а на смерть, кучу времени ее пытались затащить в операционную, в итоге четверо мужиков занесли за ноги и за руки. Уже, наверное, все и доделали. А вы не женаты? Это наказание за грехи!

Тетка протяжно вздохнула и, по-стариковски кряхтя, вернулась на свое место. Очкарик угомонился, парни в камуфляже ослабили хватку, и он осел на пол, словно ком глины на холодной плитке. Очки слетели, те самые дешевые очки в простой оправе, которые он купил специально для того, чтобы выглядеть солиднее на собеседованиях, их растоптали в толпе. На Очкарика с сожалением уставилось множество недоумевающих глаз…

До начала весенней кампании по стерилизации Цянь Сяохун отправили в больничный пищеблок, проще говоря, на кухню, чтобы приготовить поесть для всей этой толпы пациенток и их родственников. Женщинам после операции нужно усиленное питание, а больница, пользуясь случаем, временно делала пищеблок источником дополнительного дохода, чтобы повысить благосостояние сотрудников и пустить средства на нужды больницы. Главврач Лэй Иган, прежде чем ринуться в бой со скальпелем наперевес, вызвал Цянь Сяохун на серьезный разговор, велел хорошенько присмотреть за кухней, мол, это залог успеха кампании, и миссия работников пищеблока так же почетна и сложна, как и медиков. Чтобы выражаться более внятно, доктор Лэй снял медицинскую маску, оставив ее болтаться на одном ухе, продемонстировав губы, над которыми не росли усы, и гладкое лоснящееся лицо. Ворочая влажным языком, он проговорил:

– Цянь Сяохун, ты сама все видишь, в период кампании по стерилизации рабочих рук катастрофически не хватает, так что приходится брать на себя сразу много обязанностей. Сейчас пищеблок работает в авральном режиме, и мне пришло в голову, что агитационную деятельность можно временно отложить, поэтому я на период кампании отправляю тебя на кухню помогать.

Главврач сформулировал распоряжение так, что работа на кухне не казалась чем-то постыдным и скучное занятие представлялось незаурядным.

– Я сделаю то, что от меня требуется, – ответила Цянь Сяохун.

Ощущение у нее было странное и неприятное, но когда начальник так торжественно просит тебя «помочь», то, независимо от твоего желания или нежелания, надо браться за дело. Затем на разговор Цянь Сяохун вызвал начальник отдела Ся Цзифэн. Приказ о повышении по службе еще официально не спустили, но к Ся Цзифэну уже крепко пристало обращение «начальник отдела». Разговор напоминал предыдущий, как две капли воды. Ся Цзифэн словно бы цитировал Лэй Игана, вот только уровень актерского мастерства не дотягивал, не получалось воспроизвести интонации главврача или же просто не выходило изобразить из себя «главного» в присутствии Цянь Сяохун. Переспав с Цянь Сяохун, он потом жалел, что все случилось так быстро. Назначение Лэй Игана на должность и все дальнейшие события показали, что он слишком поторопился переспать с Цянь Сяохун, это было нерационально, а риск слишком велик, да и Юй Юцин чуть было не поймала его с поличным.