Драган Мияилович - Девочка и ветер

– Чем он тебе мешает?

Обеспокоенная мать решила взять дело в свои руки, но не знала, как это лучше сделать.

В тот день была суббота. Мария планировала тихий выходной день провести на огороде недалеко от дома, сразу же за последними домами в их квартале. Территорию, разделеннцю на участки, районная управа сдавала в аренду и давала возможность жителям отдыхать на природе и наслаждаться овощами, выращенными собственными руками. Она сложила в сумку ножницы для стрижки живой изгороди, кухонный нож, термос с водой, кусок сыра и несколько бутербродов. Перед ней подпрыгивала внучка, радуясь, что проведет весь день на природе, играя с детьми, которых по выходным на соседских участках было пруд пруди.

– Ангелина, подожди меня у качелей. Я пойду посмотрю, что там мама делает, и сразу же вернусь, – сказала она девочке, направляясь к подъезду Иваны.

В квартире она застала Стефана, он растянулся во весь рост на диване, голый по пояс, с интересом смотрел какой-то телевизионный сериал.

На приход Марии он не обратил никакого внимания или сделал вид, что не заметил ее появления, внимательно следя за действием в фильме на телевизионном экране.

– Стефан, что ты здесь делаешь? – обратилась она к нему строго.

– А что здесь делаешь ты? – отрезал он сытым тоном без тени уважения.

– Я пришла к своей дочери, а ты?

– А я вернулся к своей жене и ребенку.

– Я вижу, как ты вернулся к ребенку, когда малышка постоянно у меня. Я для нее и отец, и мать, и бабушка. Одним словом – все.

– Так вот, чтобы ты знала, больше так не будет. Теперь она будет жить с нами.

Внутри Марии будто что-то оборвалось, что-то неожиданно сломалось, и она, открыв сумку, достала из нее небольшой кухонный нож. Направив его на Стефана и потеряв контроль над собой, она выпалила:

– Вон отсюда! И чтобы я тебе здесь больше не видела!

На острие ножа блеснула искра света, отраженная от стеклянной двери балкона.

Рассчитывая, что зять испугается, давая понять этому нахалу, что с ней шутки плохи, и тем самым надеясь спасти дочь от всех опасностей, которые ей приносило общение с этим типом, Мария направилась к Стефану. Он резко поднялся с дивана и в прыжке попытался выбить у нее из руки нож. Мария, более крупная, чем он, уклонилась в сторону, и они стали ожесточенно бороться в узком пространстве между телевизором и балконной дверью. В какой-то момент Стефан вскрикнул и со всех сил оттолкнул ее от себя.

Открыв от неожиданности рот, с огромными от ужаса глазами, все еще держа в руке нож, Мария смотрела на исход их борьбы. На несколько сантиметров ниже ключицы, с правой стороны груди Стефана, из раны, глубину которой она оценить не могла, сочилась кровь.

– Вызывай полицию! – кричал Стефан Иване, сжимая рану рукой.

– Ты что, с ума сошла? Что ты делаешь? – крикнула Ивана, до сих пор молчаливо следившая за развитием событий, и схватилась за телефон.

Стерев с ножа кровь и вернув его в сумку, Мария, молча, словно в трансе, стала спускаться по ступенькам.

«Что это на меня нашло? – задавала она себе один и тот же вопрос, ведя внучку за руку. – Теперь они будут заботиться о девочке, а свою жизнь угробили своими руками. Нет, Ангелину я им не дам. Не дам, хоть режьте!»

– Бабушка, о чем ты задумалась? – щебетала девочка, ласково глядя на нее большими светлыми глазами.

– Ни о чем, счастье мое. Просто так задумалась, нам надо будет поливать огород. Давно не было дождей.

– Если надо, я тебе помогу. Прошлый раз мы оставили мою лейку в сарае.

Достав из сарая инструменты, они принялись за работу. Мария окапывала картошку, Ангелина поливала салат, а потом, сидя на корточках, они пропололи два ряда молодого лука, крепкие зеленые перья которого важно торчали вверх. Они как раз начали освобождать из объятий густой травы следующий ряд лука, когда перед их участком остановился сине-белый полицейский автомобиль с включенной сиреной.

– Мария Савич? – вопросительно обратился к ней седовласый полицейский.

– Да, это я, – ответила она ему, не в силах спрятать волнение.

– Будьте любезны, следуйте за нами.

– Подождите, пожалуйста, пока я уберу инструменты и закрою сарай, – попросила она, вытирая рукой вспотевший лоб.

– Бабушка, что случилось? – шепотом спросил испуганный ребенок в полумраке сарая, чувствуя неладное.

– Ничего, радость моя. Просто хотят что-то у меня узнать в связи с твоим отцом.

– Он снова что-то сделал?

– Не знаю. Но ничего страшного.

Она нежно погладила девочку по золотым кудрям, спадающим ей на лоб, и, держась за руки, они пошли к полицейскому автомобилю.

Машина остановилась перед их домом, и женщина-полицейский вышла с Ангелиной, чтобы передать ее матери. Приезд полиции всегда привлекает внимание, в мгновение ока возле машины собралась разноликая группа досужих зрителей. Сначала сбежались, обгоняя друг друга, любопытные дети, за ними подошли и взрослые.

– Это бабушка Ангелины! – узнала Линда, рыжеволосая девочка из ее класса.

На заднем сиденье сидела Мария, с заплаканными глазами, краснея от стыда перед любопытными взглядами собравшихся. Она делала вид, что не замечает их, сосредоточившись на своих ладонях, позеленевших от травы, которую еще совсем недавно она вырывала между запутавшихся плетей огурцов и темно-зеленых перьев молодого лука.

– Боже, до чего я дожила! – вздохнула она, избегая встречи с чужими взглядами, люди рассматривали ее, подсознательно радуясь чужому несчастью.

– Поверьте, это очень проблемная семья, – доверительно сообщала своему пожилому собеседнику одна соседка, всегда с недоверием относящаяся к иностранцам и мигрантам.

В этот момент вернулась женщина-полицейский, и патрульная полицейская машина на огромной скорости исчезла из вида.

Была суббота, три часа пополудни, большинство следователей отсутствовали, поэтому после дачи кратких показаний о случае, произошедшем в квартире Иваны, Марию задержали на сорок восемь часов, до выяснения. Ее провели на седьмой этаж главного полицейского управления в Улеви, в следственный изолятор. Тяжелая дверь одиночной камеры закрылась за ней с резким металлическим скрежетом, которого раньше она никогда не слышала. Ее бросало то в жар, то в холод. Огненное пламя охватило лоб и виски. Она почувствовала, как сердце покрывается ледяной коркой, волнообразно холод захватил и конечности. Пальцы заледенели, как металлический край кровати. Решетки на маленьком окошке над головой закрывали полнеба.

Чтобы понять глубину ее несчастья, достаточно было посмотреть на нее, сломленную, в ожидании чего-то угрожающе-страшного. Она отдалась на волю судьбе, покорно сложила руки на коленях, молча следила, как горячие слезы окропляют заледеневшие пальцы.