Драган Мияилович - Девочка и ветер

– Как я рада! – искренно обрадовалась Даша, весело подмигнув Иване.

– Правило нашего заведения: клиент всегда прав, – продолжила Ирина. – Поэтому ты должна быть любезна со всеми. Невинная улыбка на лице, таинственный взгляд из-под ресниц и грациозная походка, вот так, – и Ирина несколькими элегантными движениями показала, как это должно выглядеть. – Это все. Остальное – рутина. Сегодня вечером ты будешь только наблюдать, а завтра – за работу!

– А что, если клиент мне не понравится? – спросила Ивана, глядя ей прямо в глаза.

– Важно, чтобы ты ему понравилась.

– А если я откажу?

– В таком случае Исмет отобьет тебе почки, и ты больше не будешь под моим началом. Мой тебе совет: будь разумна.

В тот вечер дождь лил как из ведра. В окно монотонно стучали крупные дождевые капли, бледно-желтый свет фонарей пробивался через густое полотно тумана, поглотившего город. Ветер немилосердно хлестал по ветвистым кронам цветущих лип, склоняя их то в одну, то в другую сторону. Время от времени темноту вспарывали всполохи молнии, освещая мокрые крыши домов, а вслед за ними доносились раскаты грома.

Девушки готовились к работе, наносили макияж перед большим зеркалом, когда в их комнату ввалился Назуф. Хлопнув в ладоши, он с какой-то торжественностью в голосе обратился к ним:

– Девочки, ну что, готовы? Гости вот-вот начнут собираться.

– Мы готовы. Подожди немного, сейчас закончим краситься. Что ты такой нетерпеливый?

– Поторопитесь! Хозяин в хорошем настроении, поэтому послал вам немного белого вина для поднятия духа.

Заметив в зеркале, как Даша, вдохнув кокаинового порошка, забрасывает голову назад, словно молодая кобылица, а ее длинные черные волосы, подобно шелковой гриве, спадают на плечи, Ивана почувствовала сладкую теплую дрожь в животе. Быстро покончив с макияжем, она подошла к столу, на котором лежал кокаин, и взяла свою дозу.

«Гулять так гулять!» – сказала она себе и глубоким вдохом втянула его в ноздрю. Настроение быстро улучшилось, и какая-то волна уверенности подняла ее и понесла в некое новое измерение, где стираются ежедневные заботы и волнения.

С улицы доносились громкие голоса и грубый смех. Группа солдат КФОР [39], под предводительством капитана Смита, шагая по слякоти, приближалась к ночному бару «Иллирия». Несмотря на то что бар был на полулегальном положении, он считался отличным местом для развлечений.

– Пора! – сказал Назуф, и полунагие девушки послушно, одна за другой, последовали за ним. Ивана, Даша и Оливия заняли места на высоких стульях у барной стойки, Елена, Селма и Ирина прошли в сепаре [40]и расселись вокруг настольной лампы с большим бирюзовым абажуром. Громко смеясь, на входе появилась группа американских солдат, внеся с собой запах табака и дождя. Грубые и накачанные, они разбрелись по залу, занимая места за столами. Несколько человек подошли к барной стойке. К стулу рядом с Иваной направился высокий, крупный негр.

– Свободно? – обратился он к Иване, усаживаясь.

Она кивнула головой в ответ.

– Джордан, – представился широкоплечий верзила, протягивая крупную ладонь, поглотившую ее тонкие пальцы.

– Ивана, – ответила она с туманным блеском в больших голубых глазах.

– Что хочешь выпить?

– «Курвуазье», если уж так хочешь угостить.

Обняв ее за оголенное плечо, он долго рассказывал о своей семье в Огайо, о недолгом пребывании в Боснии, откуда его перебросили в Косово, о своих планах по возвращении в Америку.

– Комната номер шесть, – сказал Назуф, протягивая ему через полированную поверхность барной стойки ключ.

Едва войдя в комнату, гость тотчас же начал раздеваться. В мгновение ока он стоял перед Иваной совершенно голый, в чем мать родила. На его натренированном теле вырисовывались мышцы, как у борцов на античных статуях, изображения которых она видела в учебнике по истории. Черный огромный член, похожий на жезл из эбонита или полицейскую дубинку, стоял вертикально и угрожающе, такого Ивана в своей жизни еще не видела. Одним движением он стянул с нее легкое шелковое платье и положил на кровать.

– Подожди, куда ты навалился?!

Ивана безуспешно пыталась оттолкнуть его от себя или хотя бы отложить на несколько минут неизбежное. Он всей своей тяжестью навалился на нее, пытаясь поцеловать в губы, но она умело уворачивалась, крутя головой влево-вправо, избегая поцелуя. Разозленный ее отказом и возбужденный, он грубым движением развел ей ноги и, как одержимый, вошел в нее. В глубине живота Ивана ощутила ужасную боль, которая с каждым движением этого потного верзилы, с каждым его входом становилась невыносимой, разрывая ее внутренности.

– Я не хочу! Мне больно! – Она судорожно всхлипывала, пытаясь столкнуть его с себя. Но в тот момент, когда она уже думала, что это мучение растянется до бесконечности, солдат, сделав глубокий вдох наслаждения, хлопнув ее по заднице, испытал оргазм, слез с нее и растянулся во весь рост на кровати. Натянув платье на голое тело, она спустилась в полутьму бара, оставив темнокожего лейтенанта одного в комнате для специальных гостей. Полусогнутая, придерживаясь за край барной стойки, она дотащилась до первого стула и плюхнулась на него.

– Что с тобой? – спросил вынырнувший из-за барной стойки Назуф с небритым лицом.

– Оставь меня в покое. С меня хватит!

– Где твой клиент?

– Это не клиент, это конь. Остался наверху, в комнате.

– Как это в комнате? Ты будешь работать или прохлаждаться без дела?

– Как я могу работать, когда не могу ни стоять, ни ходить?!

– Я тебя покупал не для того, чтобы ты стояла или ходила, а чтобы лежала и раздвигала ноги. Это твоя работа. Ты меня поняла?

В этот момент по ступенькам, жалобно скрипевшим под его тяжестью, спускался лейтенант Джордан. Он протянул Иване зеленую банкноту в сто долларов, которую она с отвращением оттолкнула. Назуф подхватил ее с искусственной улыбкой благодарности на лице.

– Satisfied? [41]

– Very satisfied. She is very beautiful and sensible [42].

Пока Назуф провожал гостя, Ивана дотащилась до своей комнаты, легла на кровать, согнув ноги так, что подбородком почти касалась колен.

Не застав ее у барной стойки, вокруг которой расположилась группа «необработанных» гостей, раздраженный хозяин влетел к ней в комнату и, застав ее лежащей свернувшись калачиком, грубо стащил ее на пол.

– Ой! Как мне больно! – вскрикнула Ивана.

– Поднимайся, дрянь, на работу! – шипел Назуф.

Придерживаясь за край кровати, медленно, с заметным усилием, Ивана приподнялась с пола. На желтом дощатом полу осталось красное пятно. Только тогда он заметил, что она истекает кровью. По молочно-белым бедрам, лениво и не торопясь, стекали две красные линии, вырисовывая дорогу до самых стоп. Оценив ситуацию, он разрешил ей лечь и, со злостью захлопнув за собой дверь, вернулся в бар.