Олег Ёлшин - Миллион для гения

Крошечные точки на сверкающих катерах и гоночных лодках, причалив к острову, заняли места на огромной палубе. Там находилась рубка корабля. Там был капитанский мостик. Эти люди верно держали курс, а гигантский корабль продолжал свое плавание. И только плеск весел о воду. Вот корабль, описав широкий круг, замкнул его в бесконечном океане, заходя на следующий виток. И так снова и снова по замкнутому кругу. А рядом виднелись берега с бесконечными равнинами и полями, высокими холмами и горами. Но их никто не замечал. Яркое солнце мешало открыть глаза и заметить это. А места на корабле уже оставалось слишком мало. Люди, ударялись друг о друга спинами и шеями, толкались, настойчиво продолжая свой кропотливый каторжный труд. Они строили пирамиду, где на вершине находился капитанский мостик. На нем были те самые – мускулистые и сильные в красивых спортивных нарядах – в шортах и майках. Глаза их защищали темные очки, и сквозь стекла они видели все. И тот сказочный дивный берег тоже. Они не могли не видеть, ведь они были рулевыми и следили за курсом. А корабль продолжал крениться и очень скоро готов был потерять равновесие.

Но почему они не сойдут на берег? Вокруг столько свободного места! Почему продолжают это бессмысленное движение? Горы и равнины, с удивлением на них взирая, словно приглашали причалить. Но, корабль продолжал совершать привычный круг в бесконечности океана, и солнце слепило глаза…

Электронные письма летели одно за другим. Они врывались без разрешения, появлялись в уголке экрана и просили, нет, требовали и настаивали на том, чтобы их прочитали. Они переполняли память компьютера, вирусом проникая на экран, уже маленькими настойчивыми муравьями сползали с него, проторив себе дорожку. Скоро они мягким ковром заполонят всю комнату, весь этот маленький уютный мир. И мир этот тоже станет коричневым. Он будет шевелиться, уменьшаясь в размерах. А письма все сыпались и летели:

– Вас приглашают на презентацию…

– Вас ждут на съезде почетных гостей…

– Вам присуждается премия…

Леонидов уверенно нажал на клавишу и смахнул весь этот назойливый мусор с экрана. Потом долго сидел и смотрел в окно.

Неожиданно послышались чьи-то шаги. Он обернулся. Это был сын. Его сын! Он с удовольствием посмотрел на него, как будто очень давно не видел.

– Ну, как же, видел, конечно, видел! – подумал он, – вот только…

В руках у сына было нечто, что привлекло его внимание. Где он видел это раньше? Разглядев странный предмет, с недоумением перевел взгляд на сына, а тот весело произнес:

– Пап, ты уезжал. Я… ну… короче, без спроса взял твою книгу.

– Да-да, книгу, – пробормотал он.

– А у тебя больше почитать ничего нет? – спросил сын. – Что ты сейчас пишешь?

– Я больше не пишу ничего, – ответил Леонидов.

– Ничего? – удивился сын.

– Мне это больше НЕ ИНТЕРЕСНО! – жестко добавил он, потом смягчился: – Как твои дела, как учеба?

– Нормально, нормально учеба, – торопился сын, – а можно я возьму еще несколько книг, меня ребята попросили.

Леонидов удивился и равнодушно ответил: – Бери, вон целая полка.

Сын задумался, потом как-то просто ответил: – Нет, не этих. Мне нужны те, которые в гараже. Дал почитать ребятам – всем понравилось! Прикольно! То есть, я хотел сказать – классно! – и снова поправился: – Здорово! Просто здорово! Вся группа читает! Весь курс! Ну, вроде как, неудобно просить их читать по очереди. Так можно я возьму еще? У тебя их много в гараже.

Глаза сына светились радостным огнем. Как давно он не смотрел в эти глаза, как давно их не видел. Все было не до этого.

– Так я возьму? – повторил тот свой вопрос.

Настроение сына передалось ему. Он смотрел на книгу, на ее пеструю обложку. Потом подошел, снял с книги обертку-фантик и произнес: – Вот так-то лучше!

А книга с благодарностью на него посмотрела.

– Бери, бери, – добавил он, – бери, сколько хочешь.

– Спасибо, пап.

А сын уже побежал, вдруг на мгновение остановился, обернулся и задал еще один вопрос:

– А ты действительно больше не пишешь?

Леонидов молчал, он не знал, что ответить, смотрел и ничего не говорил.

– Ну, я полетел, спасибо папуль! – воскликнул он, помчавшись по своим делам.

– Пишу, – пробормотал Леонидов, – кое-что,… так, немного… чуть-чуть… Пишу…

Но сын его уже не слышал. Он летел! Уже в подъезде был слышен его голос, уже на улице звонким эхом отражался от стен домов.

– Пока, папуль!

Этот совсем еще юный человек легко переступал через дома, стоящие на пути и мешающиеся под ногами. Уже несся над городом. Его голос был легким ветерком, он мчался, опережая время, бился в пространстве между облаками, небом и землей, улицами и площадями. Он поднимался на недосягаемую высоту и там звонко и уверенно продолжал звучать.

– Пока, папуль, спасибо!

И только ветер в лицо…