Йенс Лапидус - Стокгольмское дело

Эмили показала на гигантское футуристическое здание, к которому вел пешеходный мост.

– Опера.

Здание похоже на гигантский автомобиль Формулы-1, больше чем наполовину погрузившийся в воду. Сходство увеличивали похожие на крылья широкие наклонные пандусы по сторонам. Там гуляла публика.

Чувхольмен – группа новых жилых домов на мысу в самом центре Осло.

– Дороже жилья в Норвегии нет, – сказал водитель с сильным акцентом.

Действительно – современно, красиво и дорого. Металл, деревянные панели, огромные балконы с видом на море. На материалах не экономили. И на архитекторах тоже – ничего общего с функциональным массовым стилем семидесятых. На парковках каждая вторая машина – «тесла». В канале: многомиллионные солидные катера «Аксопар» вперемежку со спортивными «Анитек». Наверное, круглый год на воде.

Эмили подошла к администратору в лобби, тот попросил подождать. Они присели за столик дымчатого стекла с яркими журналами.

Тедди обратил внимание, что Эмили пристально изучает картину за стойкой. Художник, очевидно, положил на холст паспарту с круглым вырезом и, сурово отказывая себе в любом сдерживающем творческий экстаз замысле, набросал на круглое пространство как можно больше краски. Даже не набросал, а набрызгал.

– Дэмьен Хёрст, – сказала Эмили негромко.

– Что?

– Картина за стойкой. Думаю, не дешевая. Один из самых известных современных художников.

– Откуда ты знаешь? Ты что, увлеклась живописью в последнее время?

– Нет… у Магнуса Хасселя были картины Хёрста. Ты же помнишь… там, в «Лейоне».

Матс Эмануельссон… Как он сейчас? Есть ли у него возможность повидаться с детьми? Он, Тедди, отсидел восемь лет за похищение Матса, но и Матс живет в своего рода тюрьме. Семь лет. Семь лет в подполье. Сначала по собственной воле, потом с помощью полиции. И сколько это может продолжаться?

Администратор положил телефонную трубку и постучал ручкой по столу.

– Вам надо спуститься в подземный гараж, – сказал он.

Матс изменился. Может быть, пластическая хирургия. Нос, возможно… что-то вокруг глаз. Самое главное – сбрил бороду, отрастил волосы и пополнел, особенно заметно по намечающемуся двойному подбородку.

Тедди и Эмили сели на заднее сиденье «пассата», Матс – между ними.

Они не виделись полтора года.

Странно: Тедди показалось, что Матс выглядит моложе, чем тогда, больше десяти лет назад. Возможно, его старила борода, но скорее всего просто поправился, морщины исчезли, кожа стала розовой и гладкой. Или все-таки пластическая хирургия. А может быть, макияж? Такая у него теперь жизнь: каждый день стараться не быть похожим на самого себя.

Они обнялись.

– Как я рад вас видеть, – весело сказал Матс. Он не переставал улыбаться.

Едва они спустились в гараж, водитель проверил, нет ли у них оружия, и сел за руль.

– Разве нельзя было поговорить в отеле, где вы живете? – спросила Эмили. – Там, по-моему, очень уютно.

Матс вытаращил на нее глаза и засмеялся.

– У шведского государства денег на такие расходы не предусмотрено. Если бы у меня не было кое-каких сбережений, думаю, даже встретиться здесь не удалось бы… К тому же жизнь в отеле – как ванильное мороженое. Поверьте, у меня есть опыт. Лизнул пару раз – замечательно, еще раз – неплохо, но очень быстро надоедает. К тому же… – Матс внезапно посерьезнел. – К тому же, по оценке моих патронов, отель не безопасен.

Эмили и Тедди так и не поняли, почему, но согласно закивали.

– Раз так, значит так, – сказала Эмили. – В отеле или не в отеле, мы очень рады, что вы согласились с нами встретиться. Огромное спасибо. А вообще как дела?

– Как обычно, – Матс опять улыбнулся, но в улыбке легко угадывалась горечь. – Я живу так уже много лет. Хотя… когда я прятался сам, было легче, потому что те были уверены, что я погиб. А теперь они знают, что я жив. Вот такая жизнь… если это можно назвать жизнью.

– А как Беньямин? – поинтересовалась Эмили в надежде, что вопрос не покажется Матсу бестактным: все-таки Беньямин ее бывший подзащитный.

– Учится за рубежом. Дизайн и графика. Можно сказать, хорошо. С учетом обстоятельств.

– Вы встречаетесь?

– Конечно… я живу в той же стране, что и он. И Лиллан иногда, когда приезжает. Ей уже восемнадцать, собирается поселиться к нам поближе… все зависит, как воспримет ее отъезд мать, моя бывшая… Лиллан очень боится ее огорчать. Но… это все разговоры. Я жду, когда кто-то начнет задавать вопросы.

– А разве полиция вас не допрашивала? – удивилась Эмили.

– Разумеется, допрашивала. Комиссар угрозыска Нина Лей. Но они, кажется, так ни к чему и не пришли.

Вопросы… слышал ли когда-нибудь Матс о девушке по имени Катя? Что он знал о Педере Хульте – человеке, пригласившем когда-то Матса в загородную усадьбу, где Матс наткнулся на садо-педофильские фильмы? Кто, помимо хозяина, был в усадьбе?

Матс говорил очень медленно. Назвал имена: все тот же Педер Хульт, Фредрик О. Юханссон, Гуннар Свенссон, еще несколько имен.

– Вы должны понять, – сказал он. – Я много лет старался вытеснить из памяти эти воспоминания, так что остались только фрагменты. Осколки зеркала, которое я попытался разбить.

Но что-то все же осталось.

– Адам Тагрин, – сказал Тедди. – Вам знакомо это имя?

– Тагрин?

Тедди полез в сумку за фотографией.

Звонкий хруст разбитого стекла.

Эмили вскрикнула. «Пассат» начал забирать налево.

Голова шофера бессильно повисла, на стекле – кровь.

Тедди перегнулся через сиденье, левой рукой вцепился в руль, а правой, взявшись за пояс, нечеловеческим усилием перетащил безжизненное тело на пассажирское сиденье.

Теперь надо дотянуться до педали газа – «пассат» вот-вот остановится, и тогда у них нет ни малейшего шанса.

«Гольф». Черный «гольф» с опущенным передним стеклом в пяти метрах.

Неуклюже перебравшись на водительское кресло, он дотянулся до педалей.

– Пригнись, Тедди!

Голос Эмили не узнать: хриплый визг, перешедший в автоматную очередь. Этот-то звук он узнал легко: мини-УЗИ. На девяносто процентов.

И куда дальше?

Им нечем защищаться, он, Тедди, безоружен. Только постараться удрать.

Надавил на газ и свернул на первую же улицу – как оказалось, с односторонним движением.

Гнал против движения – «гольф» следовал за ними. Истерические гудки, отвратительный короткий скрежет – кому-то снес зеркало, а может, зацепил крыло. С трудом разошелся с травяного цвета автобусом. Направо блеснуло море.

Круто, с визгом повернул и надавил газ до пола. У «пассата», к счастью, оказался мощный, приемистый двигатель: Эмили вскрикнула, Тедди прижало к сиденью.

«Гольф» не отставал.

Свернуть некуда. Тедди гнал вслепую – он совершенно не знал Осло. Улица, как туннель, – свернуть некуда, «гольф» на хвосте.