Йенс Лапидус - Стокгольмское дело

Георг включил мощный строительный обогреватель и, как всегда, поставил на пол старый пыльный транзистор. Всегда одна и та же частота: «Микс Мегаполь». Сегодня – Биби Рекса с ее бесконечно повторяющимися рефренами. Но ничего, терпимо. И работа, кажется, идет в том же ритме.

Георг убавил громкость.

– А знаешь ли ты, Нико, что на следующей неделе кончаются твои тысяча шестьсот часов практики?

– Что, правда?

– Правда, правда. Ты здорово работал, Нико, и я помогу тебе получить сертификат электрика. Ученичество кончилось. Центральная комиссия гильдии электриков наверняка утвердит. Считай, ты теперь электрик с дипломом. Что скажешь?

Георг хохотнул, и физиономия забавно сморщилась. Вылитый резиновый ежик, опять подумал Никола и засмеялся в ответ. Даже подпрыгнуть захотелось: электрик с дипломом! Настоящая, серьезная работа, настоящая зарплата!

Кто бы мог подумать полтора года назад! Он лежал в интенсивке, а мать, Линда, причитала: опять ты вступил на дурную дорожку, опять связался с бандитами. Кто бы мог подумать… жизнь налаживается. Налаживается всерьез. По-настоящему.

И все им гордятся. Это приятно. Тедди, который помог ему снять квартиру, похлопывает по плечу: молодец, Нико, не то что я в твоем возрасте. А дед пытается затащить его в церковь, но не обижается, когда Никола отказывался.

– Придет, придет и твое время, – говорит он. – Но ты все равно умница, мое мало злато . Бабушка, будь она жива, плакала бы от счастья.

И совсем уж неожиданно: позвонил директор Спиллерсбуды, подростковой тюрьмы, где Никола провел целый год. Поздравил: дескать, не каждому удается встать на правильный путь.

Будто он открыл три клетки по миллиону в скретч-лотерее.

Но больше всех радовалась мать. Линда.

– И знаешь, что самое прекрасное? – спросила она. Как-то весной они пошли прогуляться вдоль канала. Птицы горланили как сумасшедшие, а на дорожках лежали собачьи кучки. Никола похвалился отметками – тогда он еще ходил в Конвукс [7] Вечерняя школа для взрослых. .

– Что я порвал с моей прошлой жизнью? – подсказал Никола.

– Даже не это… Самое прекрасное, что человек может измениться… Я просто с ума сходила… и когда ты сидел в Спиллерсбуде, и когда тебя арестовали, и после этого взрыва… Но теперь я убеждена. Человек, если он настоящий, способен изменить свою жизнь.

Линда опять начала злоупотреблять солярием. Ровный искусственный загар, темные очки «Рэй-Бен» закрывают пол-лица… глаз не видно, но и не надо: по дрожащему голосу Никола и так понял, что у нее выступили слезы.

– Знаешь, Никола… тебе уже не нужно стараться кем-то стать. Статус, уважение, все такое… Ты уже все это заслужил. Ты стал настоящим парнем.

Они остановились у скамейки. Никола посмотрел на мать. Обтягивающая флисовая гудини-курточка, прогулочные мешковатые брюки. Не особенно подходят к загару и фасонным очкам. Тело – типичная шведка-поклонница-свежего-воздуха. Лицо… осторожно, милф в городе! А, вычеркнем последнее – она все же его мать.

Земля у скамейки усеяна мелкой черно-серой шелухой. Альбузур – семечки подсолнечника. Никола обожал семечки. Но не он один – кто-то долго сидел на этой лавке, грыз семечки и философствовал.

Никола присел, Линда устроилась рядом.

– На следующей неделе экзамен по шведскому. Надо написать сочинение.

– И о чем ты пишешь?

– «Граф Монте-Кристо». Ты читала?

– Нет.

– Дедушкина любимая книга.

– Могу себе представить. Он всегда много читал. Не волнуйся, все будет хорошо.

Дед и вправду книжник. Книжник из Белграда. Он научил Николу читать, когда ему и шести не было. Сидел у его кроватки и подсовывал разные книги. «Остров сокровищ», «Двадцать тысяч лье под водой», «Таинственный остров»…

Так он, наверное, воспитывал и Тедди. Тедди, легенда криминального мира южного Стокгольма, в детстве читал запоем… И как это увязать?

Шамон припарковал свою шикарную седьмую

«ауди» на строительной площадке торгового центра между автокраном и бетономешалкой. Как всегда: кипа парковочных штрафов. Толще, чем пачка наличных у Эскобара. А ему не наплевать? Машина записана не на него. Vorsprung durch Technik — рекламный слоган Audi . Прогресс через технологии. Или, как говорит Шамон, – прогресс через Бабсо . Так звали поп-звезду, чей портрет украшал несколько сотен автомобилей в Сёдертелье.

Четверг, три часа дня, но у Николы уже начался уикенд. Георг отпустил его в полтретьего – и до понедельника.

Шамон нажал кнопку. Тихо заурчал мощный дизель.

– Слышал? Audi выпустили совсем уж зверюгу: Q8 .

– Читал, – кивнул Никола. – Восьмицилиндровый двигун. А ты не думал о новом «лексусе» LS-600? Тоже восьмерка…

Шамон уставился на него, как на сумасшедшего.

– Шутишь? Я же из Сёдертелье. Мы ездим только на немецких тачках.

Шамон, судя по всему, в порядке. Машина – верное тому доказательство. Самое верное. На втором месте – часики, потом мелочовка – цепочки, брелоки… ну как мелочовка – его толстенную золотую цепь с крестом мелочовкой не назовешь. И, конечно, важно, где ты отдыхаешь. Где живешь – неважно.

Никола никогда не спрашивал, откуда у Шамона деньги. И так знал – продает кокс холеным детишкам из богатых кварталов. Излюбленный препарат для их преувеличенно диких рейвов. О таких вещах даже с лучшими друзьями не болтают. И особенно с теми, кто не участвует в Жизни. Иногда Николе очень хотелось вернуться к свободе. Уйти из-под контроля.

Поехали к Николе, посмотрели несколько отрывков из «Наркоза». Второй раз – Николе очень нравилась сцена, когда Эскобар приезжает с проверкой на кокаиновую фабрику в Меделине. Спустились, купили по кебабу. Шамон достал пакетик машки, набили шиша – кальян. Никола иногда очень нуждался в таких минутах расслабухи. После того как он чуть не подорвался на бомбе, что-то произошло, хотя он и не мог определить, что именно.

Они посмеивались, слушали музыку. Болтали, развалившись на диване. Изображали саудовских принцев.

Вдруг Шамон перестал смеяться.

– Никола… ты в Бога веришь?

– Вообще говоря… нет, не верю.

Типичный Шамон. Вдруг на него находит. Особенно после косячка.

Шамон даже не улыбнулся.

– Я спрашиваю – веришь или нет?

– Отстань, Шамон… Не знаю.

Шамон затянулся, закрыл глаза, поднял к губам висевший у него на шее золотой крест и поцеловал.

– А я верю.

– Почему?

– Что значит – почему? – Глаза его блестели. – Потому что должно же быть что-то еще, кроме всего этого…

– Кроме чего?

– Смотри… я не сплю по ночам. Вскакиваю каждые четверть часа и смотрю, что там за шторами. А на улице? Слышу звук позади – чуть не кидаюсь на землю. Вижу незнакомую машину на парковке – болит живот. Язва, что ли, начинается…