Мэри Торджуссен - Чужое прошлое

– И чем его знакомый будет там заниматься?

– Он водопроводчик и говорит, что может работать там так же, как и в любом другом месте. Говорит, что сейчас в Ирландии перед людьми открывается масса возможностей.

Одной из черт характера Джо, которую я одновременно любила и терпеть не могла, был его абсолютный и непоколебимый оптимизм. Еще проблемой было то, что он мог говорить всю ночь напролет.

Я зевнула.

– Может, завтра мне об этом расскажешь. Я почти сплю.

– Извини, милая. Я вот тут просто подумал – мы бы тоже смогли так сделать.

Я совсем потеряла его мысль.

– Сделать что?

– Мы могли бы вернуться в Ирландию.

– Вернуться? Я пробыла там всего ничего!

– Ты знаешь, о чем я. В конце концов, все возвращаются домой, разве нет?

– Но мой дом не там. – Я отодвинулась от него. – А как же мой бизнес? И недвижимость, что я сдаю?

– Ой, ты могла бы заниматься этим где угодно, – с уверенностью возразил он. – Всем нужно покупать дома. И можно нанять управляющего. Ты даже могла бы нанять управляющего офисом, а там открыть еще один. – Он повернулся ко мне, весь воодушевленный этой идеей. – У нас все получится, Джем!

Все мое существо, каждая клеточка моего тела твердили мне – не задавай этого вопроса, но удержаться я не смогла:

– А чем ты станешь заниматься в Ирландии?

– Я? – обескураженно переспросил он. – Разумеется, я бы присматривал за Рори. И, надеюсь, мы вскоре заведем еще одного ребенка. Или не одного. – Он погладил меня по животу. – Может, мы смогли бы произвести на свет целую футбольную команду!

Он прижался ко мне, погруженный в свои счастливые мечты. Моей же счастливой мечтой был хоть один выходной. Я медленно отодвинулась от мужа и твердо пообещала самой себе не беременеть до тех пор, пока наши мечты не совпадут.

А потом, когда я лежала, ощущая знакомую тяжесть руки Джо, обнимавшей меня за талию, и чувствуя на шее его теплое дыхание, я снова и снова думала о фотографии и обо всем вранье, что я наговорила. Если Джо увидит фото, он сможет вернуться в Ирландию, но без меня. И, может, заберет с собой Рори.

Воскресенье, 30 июля

В воскресенье Софи снова вышла на работу. Ее бьющая через край энергия вызвала у меня некоторые сомнения в том, что в начале недели она болела так, что, по ее словам, чуть не умерла. Но я обнаружила, что у меня нет сил разбираться в этом. Пока она умудрялась одновременно заносить данные в компьютер и болтать в режиме радио, я сидела за столом и пыталась разобраться, что же все-таки происходит. В конце концов, я поняла, что запуталась окончательно. Я отослала Софи за молоком в магазинчик на углу, что гарантированно давало мне двадцать минут тишины и покоя.

Как только она ушла, я набрала номер Дэвида. Телефон не отвечал и на голосовую почту не переключился. Я сделала еще несколько попыток. Почти отчаявшись, отправила ему несколько сообщений, одно истеричнее другого, но потом заставила себя остановиться. Я выставляла себя идиоткой.

Вернулась Софи и сварила кофе. Я незаметно повернула монитор компьютера так, чтобы она не видела, что я делаю, и открыла свою личную электронную почту. Накануне вечером я отключила ее у себя в мобильнике на тот случай, если письмо придет, когда Джо окажется рядом. Тогда я чувствовала себя обманщицей, будто бы завела роман на стороне. Но ответа не было. Я огляделась по сторонам: в офисе было тихо. Я взяла телефон, ключи от машины и вышла на улицу. Нагуглила телефон гостиниц в Лондоне и позвонила.

– Здравствуйте, – начала я. – Меня зовут Джемма Броган. Я останавливалась у вас в пятницу, двадцать третьего июня.

– Здравствуйте, – ответила портье. – Чем могу помочь?

– В тот вечер я встретила потенциального клиента. Полагаю, к тому времени он уже жил у вас в течение нескольких дней. Он дал мне свою визитную карточку, но я, к сожалению, ее потеряла. Вы не могли бы сообщить мне его контактную информацию?

– Прошу прощения, но нам не разрешается разглашать персональные данные.

У меня упало сердце. Я ждала такого ответа.

– А сообщение вы могли бы ему переслать или нет?

– Да, конечно, я смогу это сделать для вас, если гость оставил свои координаты, – отозвалась она. – Так, давайте-ка я проверю. Как его звали?

– Дэвид Сандерсон.

– А когда, вы говорите, вы у нас останавливались? Двадцать третьего июня?

– Да, то был вечер пятницы, он жил у вас целую неделю.

– Прошу прощения, – сказала она, видимо, сверяясь с компьютером. – Я бы рада вам помочь, но он, наверное, останавливался где-то в другом месте. У нас данные о его проживании отсутствуют.

И тут я вспомнила его слова: «А мне на десятый».

Я поблагодарила ее и откинулась на сиденье. Мысли вихрем проносились у меня в голове. Я помнила, как он говорил, что живет в гостинице всю неделю. И добавил, что попробовал почти все блюда из ресторанного меню.

Я нахмурилась. Я точно помнила, что в самом начале он говорил, что один и что каждый вечер просто умирал от скуки. Может, он просто имел в виду Лондон? Я-то, разумеется, поняла его слова как то, что он жил именно в гостинице «Шафтсбери».

В окно машины постучали, и я подпрыгнула от испуга. Снаружи стояла Рейчел.

– Простите, что побеспокоила, – извинилась она, когда я вышла из машины. – Звонит Паула Джеймс. Она говорит, что подумывает отказаться от покупки. Вы не могли бы с ней поговорить?

Я быстро вернулась в офис и принялась уверять Паулу, которая звонила почти каждый день, что все идет хорошо и что нельзя купить дом, избежав формальностей, которые занимают какое-то время.

Все время, пока я работала, меня мучили вопросы. Зачем он сказал, что остановился в гостинице, если это было не так? Кто нас фотографировал? Зачем мне прислали фото? Тот же самый человек отправил мне чек?

Мне отчаянно хотелось этим с кем-то поделиться, но с кем? Пока Софи занималась с клиентами, я открыла ящик стола и вытащила конверт. Потом сняла с полки у себя за спиной толстенную папку с документами, прикрыла ею конверт, вытянула фотографию и снова посмотрела на нее.

Я вспомнила студенческое время, когда мы с Кейтлин устраивали себе «выходы в свет». Она пила не очень много, но я не останавливалась до конца вечера. На следующий день я, ощущая «стыд и позор», как говорила подруга, лежала в нашей комнате в общежитии и вспоминала все глупости, которые я сказала или натворила по пьяному делу. Похоже, я на какое-то время слетала с катушек, но после свернулась калачиком на диване, то и дело вздрагивая от проносившихся в мозгу отрывочных воспоминаний. А Кейтлин все твердила, как же рада была тому, что все время оставалась относительно трезвой. Она пыталась оградить меня от неприятностей, приглядывала за мной во время наших гулянок, делая все, чтобы я не сбежала и не наделала глупостей. Удавалось ей это не всегда.