Рейчел Кейн - Тёмный ручей

Я просто должна понять, как ее использовать.

«Ты ребенок, – хнычет кто-то в глубине моего мозга. – У тебя нет никакой силы. Ты умрешь». Я знаю этот голос. Тот же самый голос говорил мне, что я провалю следующий экзамен, или что я недостаточно красивая, или что я никогда не буду счастлива и должна просто взять и сдаться. Иногда я прислушивалась к нему. Однажды сидела в ванне с флакончиком таблеток, отсчитывала их и думала, что будет лучше, если … но я знала, что лучше не будет. Моя жизнь чего-то сто́ит. Я заткнула этот голос в тот день в ванной, и я затыкаю его сейчас.

Я выживу.

– Послушай, мне по сараю твоя чертова месть; ты мне должен, и лучше тебе сейчас снять этих копов у меня с хвоста, потому что, если они меня зацапают, я расскажу им все до последнего, а уж поверь, этого достаточно, чтобы… – Он на секунду умолкает. Я чувствую, что фургон замедляет ход, как будто он слегка отпустил педаль газа. – Хм… нет, нет, какого хрена, она мне не нужна, что я буду с ней делать? Я не один из этих поганых извращенцев!

Я пытаюсь запомнить всё, что он говорит. Хотелось бы мне, чтобы он назвал имя. Любое имя.

А потом он называет, хотя не совсем имя.

– Да ни за что. Я совершенно точно знаю, что не собираюсь рисковать и везти ее всю дорогу до самой Атланты, так что она отправится в яму. И мне плевать, чего хочет этот старый козел.

Он просто обрывает звонок. Я слышу, как он кидает телефон на сиденье рядом с собой. Кузов отделен от передней части фургона толстой металлической пластиной, так что я ни за что не смогу перегнуться через нее и схватить телефон. Мне нужно выбраться и убежать.

Фургон по-прежнему едет вверх. Я начинаю сползать назад, надеясь, что это выглядит так, будто мое тело перемещается само – от вибрации и наклона. Я не поднимаю голову, держа ее слегка повернутой набок, на тот случай, если похититель смотрит в зеркало заднего вида.

Он бормочет что-то себе под нос, но я разбираю только одно слово из десяти: «… дурак… тюрьма… Атланта…» Он имеет в виду не мое полное имя – Атланта Проктор, – а название города.

Мой ботинок касается чего-то твердого. Я уперлась ногами в заднюю дверь.

Позволяю, чтобы боковая качка фургона слегка сместила меня и я могла получше видеть двери. Изнутри они закрыты на самый простой замок с ручкой. Но, может быть, он запер их на какую-нибудь задвижку снаружи? Как только он увидит, что я тянусь к ручке, то поймет, что я пришла в себя, и я не знаю, что он тогда сделает. Он не стал стрелять в меня или пырять ножом на глазах у Кеции, но Кеции здесь нет.

Я не могу ждать – положение может ухудшиться. Если дверь заперта сейчас, она будет заперта и тогда, когда фургон остановится.

Рывком сажусь, хватаю за ручку и дергаю.

Дверца не заперта – я слышу, как она смещается, – но ее заклинило.

– Эй! – кричит водитель, и я понимаю, что время на исходе. Падаю на спину, подтягиваю ноги к груди и изо всех сил ударяю ими в дверь. Один раз. Другой.

Обе двери распахиваются.

Фургон останавливается, но я бросаюсь наружу и приземляюсь на неровную грязную дорогу. И не медлю. Бегу.

Старик выскакивает с водительского места и пытается схватить меня, но я легко оставляю его позади. Я бегу, как бегает моя мама, – словно за мной гонится сама смерть. Я не оглядываюсь, пока дорога не сворачивает, и только тогда рискую бросить взгляд назад.

Он снова сел за руль и теперь разворачивает фургон.

«Черт!»

Я нахожусь на широком отлогом холме и не вижу ничего, кроме деревьев и грязной полосы дороги. Но сейчас это не имеет значения. Если я останусь здесь, фургон догонит меня. Я должна уйти с дороги. Я дрожу, кожа у меня зудит, как будто я сгорела на солнце и искусана муравьями – возможно, это последствия шокера. Мне трудно думать, но я должна попытаться, потому что никто не знает, где я сейчас, я совсем одна, и всё, чего мне хочется, – это закричать, убежать и найти маму…

«Мама!» Я потратила столько сил на то, чтобы злиться на нее, но она первая, о ком я думаю сейчас. И единственная. И неожиданно я чувствую себя спокойнее, как будто она стоит здесь, рядом со мной. Слышу ее голос: «Ты должна бежать, дочка. Уходи с дороги. Уходи сейчас же».

Я втягиваю воздух и ступаю из холодной, ухабистой колеи в зимнюю траву. Бегу, спотыкаясь, когда узловатые мертвые стебли хватают меня за ноги. Слышу, как фургон едет обратно вниз по дороге, но не замедляю бег, просто не могу. Бегу так, словно от этого зависит моя жизнь, потому что она действительно от этого зависит, – и неожиданно оказываюсь в холодной, густой тени леса.

Я захожу достаточно далеко, чтобы меня не было видно с дороги, потом пригибаюсь к земле. Меня по-прежнему бьет дрожь, и я не уверена, что смогу быстро бежать по этому лесу: сквозь густые кроны деревьев проникает не так уж много света. Я не могу позволить себе упасть, разбить голову, сломать ногу. Я должна двигаться осторожно. Жаль, что у меня нет фонарика или хотя бы телефона, каким бы тусклым ни был свет его экрана; но у меня ничего нет. Мне становится страшно, дрожь усиливается, и я чувствую холод даже сквозь толстую куртку. Красную куртку. «Какого черта я надела эту дурацкую красную куртку?» Но я не могу снять и бросить ее. Я замерзну.

«Мама, помоги мне!»

На этот раз ее голос не приходит ко мне, зато приходит теплое чувство безопасности. Мама не паникует. Она строит планы. Она находит оружие и готовится, а когда приходит время сражаться – сражается. Сейчас я должна стать ею.

Продолжаю медленно идти, забираясь все глубже в лесную темноту. Нахожу отличную сломанную ветку, длиной и толщиной примерно с бейсбольную биту. И даже лучше, потому что у нее такой острый обломанный конец. Беру ее в руки и иду дальше. Я не могу разобрать, в каком направлении иду, – тучи слишком плотные. Начинаю высматривать мох – кажется, он растет с северной стороны стволов? – и когда нахожу его, то начинаю забирать в том направлении, где, по моим расчетам, должен находиться Нортон. Всё, что мне нужно, – это выйти на шоссе и тормознуть кого-нибудь.

Фургон тоже продолжает движение. Я слышу, как он едет вниз по дороге, гремя и скрипя, визжа тормозами на поворотах.

Я останавливаюсь, когда осознаю́, что делаю именно то, чего он от меня ожидает. Я направляюсь в Нортон, к безопасности. Вниз по холму.

Но судя по взгляду, брошенному мною на дорогу, за тем поворотом она пересекает тропу, по которой я иду. Он сможет найти меня. Деревья здесь растут густо, но я уже вижу, что к подножию холма они редеют. Моя красная куртка там будет светиться, как факел.

Мне нужно идти вверх. Он вез меня куда-то, верно? Может быть, даже туда, где живет. И если это хижина или что-то вроде того, там может оказаться телефон, компьютер, даже рация.