Рейчел Кейн - Тёмный ручей

Я не хочу этого делать. Меня подташнивает от страха, когда я сворачиваю прочь от того, что выглядит безопасным направлением, и иду в холодную темную неизвестность. Но знаю: это именно то, чего он не ожидает.

Я стараюсь держаться в гуще леса, но продолжаю следить за дорогой. Фургон не возвращается. Может быть, он поджидает меня у подножия холма. Я начинаю чувствовать себя лучше; дрожь утихает, и хотя я по-прежнему испугана, у меня, по крайней мере, есть дубинка и меня больше не шатает.

Если что-нибудь случится, я побегу. Я быстрая. Я сумею удрать.

Замечаю что-то впереди. Это «что-то» металлическое, похожее на ограду. Сердце у меня ёкает, потом начинает биться быстрее, потому что если есть ограда, значит, за ней тоже что-то есть. На холме действительно что-то есть.

Снова окидываю взглядом дорогу. На изрядном расстоянии вижу отблеск – наверное, это фургон. Он очень далеко внизу. Я должна рискнуть. Если выйду на дорогу, то смогу двигаться быстрее.

Я выхожу из укрытия и бегу так быстро, что мне кажется, будто мои сухожилия вот-вот лопнут, но мое тело знает, как правильно бежать, оно натренировано для этого и само переходит на легкие, экономные движения для дальнего забега. Склон довольно круто поднимается вверх, и уже на половине пути мои легкие начинают гореть, но я огибаю широкий поворот и вижу, что дорога здесь делает круговую петлю.

Конец пути.

Передо мной забор из сваренных вместе кусков металла, местами проржавевших почти до толщины бумаги. На нем висят древние знаки «НЕ ВХОДИТЬ!» и «ПРОХОД ЗАПРЕЩЕН!»; один из них держится на ржавом хрупком болте, который выглядит так, словно вот-вот сломается. Но я не вижу, что творится по другую сторону забора. Перелезаю через него и прислушиваюсь – не раздастся ли собачий лай. Собаки могут выдать мое присутствие, к тому же я не уверена, что смогу убежать от них. Пригибаюсь, держась в тени деревьев, которые за забором растут все так же густо, и бегу параллельно едва видимой ухабистой дороге, которая ведет прямиком к шлагбауму. Я не уверена, что должна идти туда, но твердо знаю одно: если заблужусь в лесу, в темноте, по такой погоде, то умру. Когда пойдет снег, я замерзну насмерть, это можно сказать точно.

Я замечаю хижину лишь благодаря блеску разбитого стекла вдали. Это просевшее, полуразрушенное строение с выбитыми окнами и распахнутой настежь дверью. Здесь никто не живет. Не живет уже много лет. Я замедляю шаг и внимательно смотрю на хижину, потому что абсолютно уверена: если где-то и могут водиться привидения, то именно в таком месте. От здания исходит жуткое ощущение, своего рода ужасное притяжение. «Здесь умирали люди. Ты можешь услышать их крики».

«Вперед, – говорю я себе. – Даже если здесь нет телефона, ты все еще можешь спуститься с горы. Но сначала проверь».

Я пересекаю заросшую сорняками площадку, бывшую когда-то двором. Среди стеблей виднеется круглая крышка – наверное, здесь прежде был колодец для воды или канализационная скважина. С боковой стороны дома разросся шиповник, из переплетения веток торчат шипы размером с коготь дикой кошки. Сейчас кустарник, конечно же, не цветет.

Дверь открыта, и я захожу в дом. Сердце мое колотится, и я уверена, что кто-то сидит внутри и ждет. Мне ужасно хочется бежать прочь, так что даже ноги трясутся. Но я ступаю во тьму – и едва не кричу, когда замечаю в углу блеск чего-то похожего на глаз.

Это не глаз, это видеокамера. Техническая новинка, а не изделие семидесятых годов, какое можно было бы ожидать найти в этой хижине. И еще я вижу осветительные приборы, подключенные к маленькому дизельному генератору. «Что это за чертовщина?» Ощущение ужаса настолько сильно, что я физически чувствую его вкус, и всё, всё вокруг говорит мне, что надо бежать, выбираться отсюда и не возвращаться никогда.

Я замираю, когда вижу у противоположной стены комнаты кровать под нежно-розовым балдахином. Она новая, совсем-совсем новая, аккуратно собранная, застеленная розовым покрывалом с оборочками, поверх которого лежат пухлые белые подушки. Это неправильно, тошнотворно и невероятно жутко, и я не могу подойти к ней ближе. Не смогла бы, даже если б попыталась. Отступаю обратно, к камере и прожекторам, и нахожу закрытый ноутбук, стоящий на покоробленном ящике из-под яблок. Открываю его, и он загружается, не требуя пароля. Комп подсоединен к Интернету при помощи сотового USB-устройства. Я вызываю программу для отправки сообщений и про себя благодарю маму за то, что она приучила меня запоминать номера телефонов наизусть. Быстро пишу Кеции, Хавьеру, Коннору, всем, чьи номера могу вспомнить, и говорю им отследить сотовый адрес этого соединения. Я не могу сказать им, где нахожусь, потому что не знаю этого, но если компьютер отправляет сигнал, это должно сработать. IP-адрес можно подделать. Сотовые сигналы же передаются через вышки; их сфальсифицировать сложнее.

Я проверяю остальные программы и нахожу «ФейсТайм» [18] «ФейсТайм» – приложение, позволяющее осуществлять видео- и аудиозвонки. . Быстро загружаю его и звоню на номер Кеции. Она снимает трубку через несколько секунд, и на экране из движущихся пикселей складывается ее лицо.

– Ланни? Господи, где ты?

Неожиданно я ударяюсь в слезы. Увидев ее, осознаю́, что все случившееся реально, и больше не могу сдерживаться. Я хочу, чтобы кто-нибудь пришел и забрал меня отсюда. Немедленно. Пытаюсь заговорить, но несколько секунд не могу выдавить ни слова. Наконец ухитряюсь произнести:

– Я в порядке, но приезжайте за мной! Пожалуйста!

– Я приеду, обещаю. Можешь сказать мне, где ты?

– Довольно высоко на холме, – отвечаю я, вытирая слезы, которые все еще текут по моим щекам горячими струйками. Голос мой прерывается, и я сама различаю в нем ужас. – Я не видела, по какой дороге меня везли. Но это какая-то старая хижина. Я не знаю, для чего они ее используют, но… – Поднимаю ноутбук и поворачиваю его, чтобы показать ей комнату, прожекторы, камеру, кровать.

Когда я снова разворачиваю экран к себе, вид у Кеции потрясенный. Наверное, в первый раз с момента нашего знакомства я вижу на ее лице настоящий страх. Она пытается заговорить и не может. Потом сглатывает и пробует снова.

– Ладно. Ладно, вот что я прошу тебя сделать. Продолжай держать связь с этого устройства. Мы отследим твой сигнал.

– Это сотовый сигнал, – говорю я ей. – Кажется, здесь всего одна дорога наверх. Это где-то к западу от Нортона. Дорога идет вверх и делает два поворота вроде большой буквы S.

– Хорошо, – говорит Кеция и пытается улыбнуться. – Это хорошо. Мы тебя найдем. Ты можешь как-нибудь запереться в этом доме?

С трудом сглатываю. Из носа у меня течет, и я вытираю его воротником рубашки. Глаза у меня распухли, их саднит. Я хочу лечь в уголке и свернуться клубочком – но встаю и несу ноутбук к двери.