Норб Воннегут - Боги Гринвича

Женские комментарии превосходили мужские в соотношении восемь к одному. Несколько мужчин пошутили насчет «я бы вдул» и «хищниц». Но злобные ответы быстро привели их к покорности. Горячие послания женщин к женщинам призывали всех дам требовать уважения к себе, а не то…

— Вот и все, — объявил Сигги. — Мы закончили.

Снаружи было темно. Олавюр вытер пот со лба рукавом черной фуфайки.

— Хотел бы я посмотреть на лицо Лизера, когда завтра он явится в свой офис.

— Бьянка тоже хочет это увидеть, — заметил Сигги. — Она здорово разозлилась.

— Ты правильно сделал, — сказал Олавюр и с надеждой спросил: — Может, заглянем в бар, вроде маленького праздника в честь старых времен?

— Нет, Олавюр. Нам еще нужно вернуть Бьянке ключи.

Кьюсак запрыгнул в свой черно-синий «бимер» и с грохотом промчался всю дорогу до Гринвича, не обращая внимания на стуки в машине. Он прошел через парковку, дорогие импортные тачки стояли немытые и неухоженные, будто на них тоже отразилось состояние рынков. Кьюсак толкнул стеклянную дверь и вошел в «ЛиУэлл Кэпитал».

— Как хорошо, что вы пришли, — сказала Аманда. — Дни вроде сегодняшнего наши трейдеры называют «дерьмовым шоу».

— Что случилось?

— Секунду, Джимми. Это номер Сая Лизера, — объявила Аманда абоненту голосом секретарши, с оттенком Си-эн-эн.

Она помолчала, слушая абонента, и наконец сказала:

— Пожалуйста, сообщите ваш телефонный номер, чтобы он мог вам перезвонить. — Снова повернулась к Кьюсаку: — Сай орет с самого утра без перерыва.

— А в чем дело?

— Секунду, — повторила она, подняв палец, и ответила на новый звонок.

— Мистер Лизер перезвонит вам, мэм.

Ответ заставил Аманду нахмуриться.

Кьюсак, чувствуя, что разговор затянется, направился к рабочему месту Никки. Ее телефон звонил, консоль напоминала Таймс-сквер вечером. Огни, огни, огни.

Никки приняла звонок, внимательно выслушала и ответив: «Нет, он не будет вам перезванивать», бросила трубку.

— Что происходит?

— Телефон Сая звонит как сумасшедший, — сказала она. — Толпы каких-то злобных женщин.

— Он в кабинете?

— В кабинете, в кабинете, — ответила Никки тоном «будь осторожен со своими желаниями». — Но я бы не стала заходить. Он устроил жуткий разгон Виктору.

— По какому поводу?

— Не знаю. Но Виктор закрылся в мужском туалете и не показывался минут тридцать.

— Ого.

— Ничего смешного. Мне пришлось отправить одного из парней присмотреть за ним.

— А почему Сай так злится?

— Выясняй сам.

Рейчел расплатилась с водителем и выскочила из желтого такси. Черные волосы, черная помада, черные брюки и черная куртка. Еще пара черных татуировок, и она сойдет за гребаного гота. Ирония судьбы, размышляла Рейчел, заключается в том, что сегодня ей не требуется маскировка. Эми Кьюсак никогда ее не узнает. Необычная ситуация в работе чистильщика.

В зоопарке Бронкса всегда были посетители. Это беспокоило Рейчел. Она тщательно изучила обстановку, каждый метр у вольеры с белыми медведями. Но все ее наблюдения, все упорные и настойчивые поиски слепых пятен не могли полностью избавить от риска. Ее может увидеть кто-нибудь со стороны. А сейчас чуть ли не каждый таскает с собой видеокамеру. Или мобильник с камерой.

Рейчел смаковала этот вкус. Нервная дрожь — ее обостренное чувство риска — отдавала солью и потными эндорфинами, как после напряженной тренировки. Кожу покалывало. Рейчел слышала все: собачий лай, шарканье ног по асфальту, рев машины где-то вдалеке. Лица становились фотографиями и сохранялись в памяти. Она видела каждое движение, каждый поворот головы.

Охота. Охота. Охота.

Кончики пальцев Рейчел превратились в сенсоры. Она чувствовала любое изменение. Мысленно женщина перешла в привычную зону. В пространство, где она двигалась от хорошего к великому. Во вторую жизнь, жизнь «чистильщика». Место, где ей не требовалось притворяться.

Рейчел заплатила кассиру у входа в зоопарк на Южном бульваре. Она прошла через ворота и в последний раз проверила рюкзак. Шприц-ручка на сто единиц заряжена и готова к действию. Готов и розовый трофей из сумочки Генриетты Хеджкок. Готовы и хот-доги. Все двенадцать.

— Где вы, миссис Кьюсак? — тихо спросила Рейчел, направляясь к «Миру рептилий».

Кьюсак заглянул в кабинет Лизера. Сначала он даже не засек звук, трещащий сонарный перезвон. Внимание привлекли — нет, скорее, украли — стены. Они поймали его мысли, как рыболовные сети, в которых бился и метался только один вопрос: «Что случилось с картинами Сая?»

Стены опустели. Исчезли картины и рисунки, исчезли портреты и пейзажи, сражавшиеся за место с абстракциями. Они растворились в ночи. Даже набросок Пикассо, блуждания пропитанного сангрией мастера. Ушли как вчерашний день. Остались только крючки для картин. Они выстроились на стенах как надгробия, свидетельства былого величия.

— Да пошли вы, — рявкнул Сай в трубку и швырнул ее на аппарат.

Компьютер за его спиной пищал каждые пять секунд, как сонар подводной лодки. Звук напомнил Кьюсаку фильмы о Второй мировой войне. Он почти видел, как экипаж следит в напряженном молчании за нацистскими эсминцами, которые преследуют лодку в мрачном море, сбрасывая смертельные подарки.

«Бип. Бип. Бип».

«Блэкберри» Сая валялся на столе. Смартфон, как и компьютер, объявлял о получении писем писком. Сай выбрал для него такой же сонарный рингтон. А может, он просто не менял заводские настройки. Трели «Блэкберри» были резкими и звонкими. Смартфон тоже пищал каждые пять секунд, хотя все время секундой раньше или позже компьютера.

«Бип. Бип. Бип».

Писк шел волнами. Он заполнял комнату: сначала пищал компьютер, а следом, эхом, — «Блэкберри». Или наоборот. Каждое злобное письмо объявляло о себе дважды, и все они содержали разные вариации одного и того же ядовитого послания:

Письмо 1314: «А как же твои дети, Жопа?»

Письмо 3025: «Эй, придурок, лучше не показывайся в «Венис Бич»».

Письмо 5911: «Ты уже проверил почту?»

Телефон на столе снова зазвонил, и Сай схватил трубку. «Что?» Он нахмурил брови. «Что сказала Бьянка?» Он слушал еще пару минут, а потом бросил трубку в гнездо, повернулся к Кьюсаку и рявкнул:

— А тебе чего нужно?

«Бип. Бип. Бип».

Лизер, наклонившийся к столу, раздраженный и занятой, не ждал ответа:

— Ты даже не представляешь, какую диверсию организовала моя жена.

— Она взяла ваши картины?

Кьюсак все еще не мог решить, что произвело на него большее впечатление: пустые стены или непрерывные звонки.

— Хуже, — заявил Лизер. — Она обрубила наши коммуникации. Все телефонные линии перегружены. Вся работа коту под хвост. Я уже получил двадцать тысяч писем. И от «Блэкберри» тоже никакого гребаного толку. От этих чертовых сигналов голова раскалывается. Стоит мне взять телефон, и на линии уже очередной вызов. Или приходит текстовое сообщение, когда я набираю номер… Так что тебе нужно?