Сидни Шелдон - Ничто не вечно

– Да. Садитесь. Том Леонард один из ваших пациентов, не так ли?

– Совершенно верно. Я застала его, когда он сегодня в обед ел бутерброд с горячей копченой говядиной, маринованными огурцами и картофельный салат, все это было обильно сдобрено специями…

– И вы приказали все это убрать.

– Разумеется.

Уолли наклонился вперед в своем кресле.

– Доктор, возможно, вы не знаете, что Том Леонард один из членов попечительского совета больницы. Нам хочется, чтобы он чувствовал себя у нас как дома. Вы поняли меня?

Кэт посмотрела на доктора Уоллиса и решительно заявила:

– Нет, сэр.

Уоллис заморгал глазами.

– Что?

– На мой взгляд, чтобы Том Леонард чувствовал себя как дома, его прежде всего надо вылечить. А он не вылечится, если будет раздирать на части свой желудок.

Бенджамин Уоллис выдавил из себя улыбку.

– Почему бы не предоставить ему самому решать?

Кэт поднялась со стула.

– Потому что я врач. У вас есть еще что-нибудь ко мне?

– Я… гм… нет. Это все.

Кэт покинула его кабинет.

Бенджамин Уоллис остался сидеть, ошарашенный только что состоявшимся разговором. Ох уж эти женщины-врачи!

Ночью, во время дежурства Кэт, раздался телефонный звонок.

– Доктор Хантер, я думаю, вам надо зайти в палату 320.

– Иду.

Пациентом палаты 320 была миссис Моллой, женщина лет восьмидесяти, больная раком. Шансов на выздоровление у нее было очень мало. Подойдя к двери, Кэт услышала спор на повышенных тонах. Она вошла в палату.

Миссис Моллой лежала в постели, она пребывала в полудреме, но находилась в сознании. В палате присутствовали ее сын и две дочери.

– Я предлагаю поделить имущество на три части, – сказал сын.

– Нет! – возразила одна из дочерей. – Только мы с Лори заботимся о маме. Кто готовит ей и убирает за ней? Мы! Поэтому ее деньги должны принадлежать нам, и…

– Но я такая же ее плоть и кровь, как и вы! – закричал сын.

Миссис Моллой, беспомощная, лежала и слушала их перепалку.

Кэт охватила ярость.

– Простите, – вмешалась она в спор.

Одна из дочерей мельком взглянула на нее.

– Зайдите позже, сестра. Мы заняты.

– Это моя пациентка. И я даю вам десять секунд, чтобы убраться из палаты. Можете подождать в приемном покое. А теперь уходите, пока я не вызвала охрану, иначе вас вышвырнут.

Сын попытался что-то сказать, но, увидев выражение лица Кэт, замолчал. Он повернулся к своим сестрам и пожал плечами.

– Мы можем поговорить и в приемном покое.

Кэт наблюдала, как все трое вышли из палаты, потом повернулась к миссис Моллой и погладила ее по голове.

– Их разговоры ничего не значат, – ласково проговорила Кэт. Она присела на краешек кровати, взяла старую женщину за руку и стала ждать, пока та уснет.

«Мы все умираем, – размышляла Кэт. – Забудь, что говорил Дилан Томас [8]. Просто надо суметь потихоньку уйти в эту ласковую ночь».

Когда в палату зашел санитар, Кэт осматривала пациента.

– Вас срочно просят к телефону, доктор.

Кэт нахмурилась.

– Спасибо. – Она повернулась к больному, тело которого было полностью в гипсе, а ноги висели на растяжках. – Я скоро вернусь.

Телефон находился на посту в коридоре. Кэт взяла трубку.

– Алло?

– Привет, сестренка.

– Майк! – Она была ужасно рада слышать его голос, но радость моментально сменилась недовольством. – Майк, я же просила тебя никогда не звонить мне сюда. У тебя есть номер моего домашнего телефона.

– Ох, извини. Но дело очень срочное. У меня возникла небольшая проблема.

Кэт поняла, что последует за этим.

– Я одолжил у приятеля немного денег, чтобы вложить их в бизнес…

Она даже не стала спрашивать, что за бизнес.

– А дело прогорело.

– Да. И он требует назад свои деньги.

– Сколько, Майк?

– Ну, если бы ты смогла прислать пять тысяч…

– Сколько?

Медсестра на посту с любопытством наблюдала за ней.

Пять тысяч долларов . Кэт понизила голос:

– Так много у меня нет. Я… смогу сейчас выслать тебе половину, а остальные через несколько недель. Тебя это устроит?

– Пожалуй, да. Мне так неудобно беспокоить тебя, сестренка, но ты же понимаешь, как это бывает.

Кэт все прекрасно понимала. Ее брату было двадцать два, и он постоянно ввязывался в какие-то загадочные сделки, водился с бандитами, и один только Бог знал, чем они там занимались, но Кэт чувствовала глубокую ответственность за него. «Это я во всем виновата, – ругала себя она. – Если бы я не убежала из дома, а присматривала бы за ним…»

– Держись подальше от всяких неприятностей, Майк. Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, Кэт.

«Мне надо каким-то образом раздобыть для него денег. Майк – это все, что есть у меня в этом мире».

Доктор Айлер ждал случая вновь поработать с Хони Тафт. Он простил ей неудачу во время прошлого обхода: ему нравилось, с каким благоговейным трепетом она им восхищалась. Но на этот раз Хони держалась позади других ординаторов и ни разу не вызвалась ответить на его вопросы.

Через полчаса после обхода доктор Айлер уже сидел в кабинете Бенджамина Уоллиса.

– В чем проблема? – поинтересовался Уоллис.

– В докторе Тафт.

Уоллис с неподдельным удивлением посмотрел на него.

– Доктор Тафт? Да у нее лучшие рекомендации, которые мне только приходилось видеть.

– Вот это-то меня и удивляет. И ординаторы заметили, что она неправильно ставит диагнозы и делает серьезные ошибки. Я хотел бы знать, в чем дело, черт побери.

– Ничего не понимаю. Она же окончила прекрасный медицинский колледж.

– Возможно, вам следует позвонить декану, – предложил доктор Айлер.

– Там деканом Джим Пирсон. Хороший парень. Пожалуй, я позвоню ему.

Через несколько минут Уоллис уже говорил по телефону с Джимом Пирсоном. Они обменялись любезностями, а затем Уоллис перешел к делу.

– Я звоню по поводу Бетти-Лоу Тафт.

Собеседник помолчал несколько секунд.

– Да?

– Похоже, у нас с ней некоторые проблемы, Джим. Она прибыла к нам с твоими превосходными рекомендациями.

– Все правильно.

– Кстати, твоя характеристика как раз лежит передо мной. В ней говорится, что она одна из самых лучших студентов, которые когда-либо у тебя были.

– Верно.

– И что ее ждет блестящее будущее в медицине.

– Да.

– А у тебя не возникало никаких сомнений?..

– Никаких, – решительно заявил доктор Пирсон. – Абсолютно никаких. Возможно, она просто немного нервничает. Легковозбудима, но, если ты дашь ей шанс, я уверен, она проявит себя с самой лучшей стороны.

– Ладно, учту твои слова. Мы действительно дадим ей шанс проявить себя. Спасибо.

– Не за что. – На этом разговор и прекратился. Джим Пирсон сидел за своим столом, презирая себя за то, что только что совершил.