Джон Карр - Все приключения Шерлока Холмса

– Он догадался, что я от вас.

– Этого я и боялся. Но вы продержали его довольно долго, так что книгу взять я успел. Хотя бежать потом едва удалось. О, сэр Джеймс, страшно рад вас видеть!

В дверях появился наш друг, видимо, вызванный Холмсом ранее. Он внимательно и с огромным интересом выслушал рассказ Холмса о том, что произошло.

– Вы просто кудесник, другого слова не подберешь! – воскликнул он, когда сыщик закончил повествование. – Однако если раны действительно столь ужасны, как описывает их доктор Уотсон, возможно, брак не состоится и без этой омерзительной книги?

Холмс покачал головой:

– Женщины типа Вайолет де Мервилл так не поступают. Напротив, она будет любить своего изуродованного страдальца еще больше. Нет, нет. Мы должны окончательно погубить его, но не физически, а морально. Эта книга вернет ее с облаков на грешную землю, ничто другое не подействует, я это точно знаю. Все написано им самим черным по белому. Она этого не вынесет.

Сэр Джеймс унес с собой и книгу, и драгоценное блюдце. Я пошел проводить его до двери. На улице поджидала карета. Он быстро сел в нее, крикнул что-то кучеру в фуражке с кокардой и укатил прочь. Сэр Джеймс свесил из окна плащ, чтобы прикрыть герб на дверце, но я все же успел разглядеть его в падающем из окна свете. Увидел – да так и ахнул от удивления. И тут же поспешил к Холмсу.

– Теперь я знаю, кто наш клиент! – воскликнул я, вбегая в комнату. – Холмс, это не кто иной, как…

– Преданный друг и благородный джентльмен, – закончил за меня Холмс и вскинул руку в знак того, чтобы я не продолжал. – А большего нам с вами знать не положено.

Мне неизвестно, каким именно образом была использована книга, обличающая барона. Но сэру Джеймсу все удалось. Скорее всего он поручил это деликатное задание отцу молодой леди. И желаемый результат был достигнут. Три дня спустя «Монинг пост» опубликовала краткое сообщение о том, что свадьба барона Адельберта Грюнера и мисс Вайолет де Мервилл не состоится. В той же газете был напечатан отчет о первом слушании в суде дела мисс Китти Уинтер, обвиняемой в нанесении истцу тяжких увечий с использованием купороса. Позднее на том же процессе всплыли такие смягчающие подробности, что подсудимая отделалась куда меньшим сроком, чем можно было ожидать. Шерлоку Холмсу тоже угрожали судебным преследованием за кражу со взломом, но, когда обвиняемый характеризуется с самой положительной стороны, а клиент его столь важная персона, даже суровый английский закон проявляет гибкость и человечность. Мой друг так и не предстал перед судом.

Друга моего Уотсона не столь часто осеняют идеи, но стоит им появиться, и он цепляется за них с упорством, достойным лучшего применения. Долгое время он упрашивал меня заняться описанием моего опыта. Сам же я неоднократно указывал ему, насколько поверхностны его мемуары, обвинял в том, что он потворствует дурным вкусам публики и чрезмерно все приукрашивает, вместо того чтобы строго придерживаться фактов и цифр.

– А вы попробуйте сами, Холмс! – сердито отвечал на это Уотсон. [152] © Перевод. Н. Рейн, 2005.

И тут мне пришлось признать: стоит взять в руки перо, как начинаешь понимать – каждое дело следует представлять так, чтобы оно было интересно читателю. Следующее дело – яркое тому подтверждение. Мало того что оно занимательно само по себе и, пожалуй, одно из самых необычных в моей коллекции; вышло так, что Уотсон по определенным причинам не присоединил его к своей. Раз уж речь зашла о моем друге и биографе, не премину отметить, что я выбрал себе в компаньоны этого человека не из сентиментальных соображений или каприза. Уотсон наделен многими замечательными качествами, главное из коих, наверное, скромность. Свою роль в расследованиях он никогда не выпячивает, хотя преувеличивает мои заслуги. Союзник и доверенное лицо, предвидящее твои умозаключения и действия, всегда опасен. Но этого никак не скажешь об Уотсоне; он воспринимает каждое мое соображение как откровение, не устает удивляться моим способностям, восхищаться ими. Будущее для Уотсона всегда закрытая книга, так можно ли, скажите, мечтать о лучшем напарнике?

В дневнике своем я нашел запись, сделанную в январе 1903 года, сразу по окончании англо-бурской войны. В тот день меня посетил мистер Джеймс М. Додд, крупный загорелый мужчина с обветренным лицом и военной выправкой – словом, типичный британский вояка. Добрый Уотсон в те дни променял меня на жену, то был единственный его эгоистичный поступок за долгое время нашей дружбы. Я остался один.

Я привык сидеть спиной к окну, а кресло гостя ставил напротив, чтобы получше разглядеть его. Мистер Джеймс М. Додд заметно волновался, явно не зная, с чего начать. Я не торопил его, ибо молчание давало время для наблюдений. У меня сложилась привычка производить впечатление на своих клиентов своей прозорливостью, не удержался я от искушения и на этот раз.

– Как я понимаю, сэр, вы приехали из Южной Африки?

– Да, сэр, – удивился он.

– И принадлежите, вероятно, к кавалерийской добровольческой части ее величества.

– Именно так, сэр.

– К Мидлсекскому корпусу.

– Совершенно верно. Да вы настоящий волшебник, мистер Холмс!

Я не сдержал улыбки при виде его растерянного лица.

– Когда ко мне в комнату входит господин с военной выправкой да еще с таким загаром на лице, который никак нельзя получить под бледным солнцем Англии, а из рукава вместо кармана у него торчит носовой платок, определить, кто он и откуда, не так уж и сложно. Вы носите короткую бородку, стало быть, служили не в регулярных частях. У вас стрижка кавалериста. Что же касается Мидлсекса, то на вашей карточке написано, что вы биржевой маклер с Трогмортон-стрит. Какой другой корпус вы еще могли выбрать?

– Да вы видите людей насквозь!

– Вижу не больше и не лучше вашего, просто научился наблюдать и делать выводы. Однако, мистер Додд, вы, очевидно, явились ко мне не затем, чтоб обсуждать искусство наблюдательности. Что произошло в Таксбери-Олд-парк?

– Мистер Холмс!..

– И тут тоже нет никакой загадки. Вверху на вашем письме значился этот адрес, вы очень настаивали на этой встрече, из чего можно сделать вывод, что произошло что-то важное и внезапное.

– Да, это так. Но письмо было написано сегодня днем, а после этого еще много чего случилось. Если бы полковник Эмсворт не вышвырнул меня вон…

– Вышвырнул вас вон?

– Ну, к тому, во всяком случае, шло. Он крепкий орешек, этот полковник Эмсворт. Считается самым строгим военачальником в армии, не чурается и сквернословия. Да я бы и не стал с ним связываться, если б не Годфри.

Я закурил трубку и откинулся на спинку кресла.