Джон Карр - Все приключения Шерлока Холмса

Инспектор с интересом рассматривал газовую трубу.

– Один из полицейских упомянул о запахе газа, – сказал он, – но, разумеется, окно и дверь уже открыли, да и запах свежей краски перешибал все остальные. Согласно версии Эмберли, он начал красить дом за день до происшествия. Но что же дальше, мистер Холмс?

– Дальше произошел инцидент, несколько неожиданный для меня самого. На рассвете я уже вылезал в сад из окна буфетной, как вдруг чья-то рука схватила меня за шиворот и чей-то голос произнес: «А ну, мошенник, чем ты здесь занимаешься?» Когда мне удалось повернуть голову, передо мной блеснули дымчатые очки моего друга и конкурента мистера Баркера. Забавная получилась встреча, и мы оба не сдержали улыбки. Выяснилось, что по просьбе родственников доктора Эрнеста он проводил свое расследование и тоже пришел к выводу, что дело нечисто. Несколько последних дней он наблюдал за домом и взял на заметку доктора Уотсона как явно подозрительное лицо, посетившее усадьбу. Арестовать Уотсона он не мог, но когда у него на глазах какой-то тип вылез в сад из окна буфетной, он не выдержал. Я, разумеется, рассказал ему, как обстоят дела, и мы продолжили расследование сообща.

– Почему с ним? Почему не с нами?

– Потому что я предполагал подвергнуть Эмберли небольшому испытанию, которое удалось так блестяще. Боюсь, что вы не согласились бы зайти так далеко.

Инспектор улыбнулся.

– Что ж, может, и не согласились бы. Итак, мистер Холмс, если я правильно вас понял, вы полностью устраняетесь от участия в этом деле и передаете нам все результаты.

– Разумеется. Это мое обычное правило.

– Тогда я приношу вам благодарность от имени полиции. Здесь, как вы и говорите, все уж ясно. Трупы мы, вероятно, обнаружим без труда.

– Я покажу вам небольшое, но страшное вещественное доказательство, – продолжал Холмс. – Я уверен, Эмберли его не заметил. Чтобы добиться успеха, инспектор, надо всегда стараться поставить себя на место другого и вообразить, как поступили бы вы сами. Тут требуется дать волю фантазии, но оно того стоит. Допустим, вы заперты в этой комнатке, жить вам осталось не более двух минут, но вы хотите поквитаться с мучителем, который, возможно, еще издевается над вами, стоя за дверью. Что бы вы сделали?

– Оставил бы записку.

– Правильно. Вы захотели бы рассказать людям о том, как вы погибли. Писать на бумаге бессмысленно. Убийца заметит листок. Но если написать на стене, это может прочесть кто-то другой. Взгляните сюда! Над самым плинтусом фиолетовым химическим карандашом выведено: «Нас у…», – и все.

– О чем же это говорит?

– От пола до надписи меньше фута. Бедняга писал, лежа на полу, умирая. Потерял сознание, не успев дописать.

– Он хотел написать: «Нас убили».

– Именно так я и истолковал эту надпись. Так что если вы найдете у убитого химический карандаш…

– Поищем, можете не сомневаться. Ну, а как насчет ценных бумаг? Ведь ясно, что никакой кражи не было. А между тем эти бумаги у Эмберли действительно имелись. Мы проверили.

– Будьте уверены, он их надежно припрятал. Когда вся история с бегством стала бы забываться, он внезапно обнаружил бы их и объявил, что парочка раскаялась и прислала украденное обратно, или обронила где-то по дороге.

– Да у вас готов ответ на любой сложный вопрос, – в голосе инспектора слышалось восхищение. – Одного я не могу понять: к нам он не мог не обратиться, но зачем пошел к вам?

– Из чистого бахвальства! – ответил Холмс. – Он мнил себя умником, раздувался от уверенности в себе и вообразил, будто его никому не побить. А потом он смог бы сказать недоверчивому соседу: «Посмотрите – чего я только ни предпринимал! Я обратился не только в полицию, но даже к Шерлоку Холмсу».

Инспектор рассмеялся.

– Придется простить вам это «даже», мистер Холмс, – сказал он. – Такой виртуозной работы я не припомню.

Несколько дней спустя мой друг бросил мне на колени номер выходившей раз в две недели газеты «Норт суррей обсервер». В ней под множеством броских заголовков, начиная с «Кошмара “Гавани”» и заканчивая «Блестящим успехом полицейского сыска» – шла целая колонка, в которой убористым шрифтом впервые излагались все подробности этого дела. Заключительный абзац позволяет судить о стиле автора:

«Редкостная проницательность, которую выказал инспектор Маккиннон, предположив, что запах краски, возможно, призван заглушить какой-то иной запах, например, газа, последовавшее не менее смелое предположение, что хранилище могло послужить камерой смерти, и дальнейшее расследование, увенчавшееся находкой трупов в заброшенном колодце, искусно замаскированном собачьей конурой, будут жить в истории сыска как убедительный пример высочайшего мастерства наших профессиональных детективов».

– Что ж, Маккиннон – славный малый, – промолвил Холмс, снисходительно усмехаясь. – Вы можете добавить материалы этого расследования к нашим архивам, Уотсон. Когда-нибудь появится возможность рассказать правду об этой истории.

© Перевод. Н. Волжина, наследники, 2009

Мистер Шерлок Холмс сидел за столом и завтракал. Обычно он вставал довольно поздно, если не считать тех нередких случаев, когда ему вовсе не приходилось ложиться. Я стоял на коврике у камина и вертел в руках палку, забытую нашим вчерашним посетителем, хорошую толстую палку с набалдашником – из тех, что именуются «веским доказательством». Чуть ниже набалдашника была прибита серебряная пластинка шириной около дюйма. На пластинке было начертано: «Джеймсу Мортимеру, Ч. К. X. О., от его друзей по ЧКЛ» и дата: «1884». В прежние времена с такими палками – солидными, увесистыми, надежными – ходили почтенные домашние врачи.

– Ну-с, Уотсон, какого вы мнения о ней?

Холмс сидел спиной ко мне, и я думал, что мои манипуляции остаются для него не замеченными.

– Откуда вы знаете, чем я занят? Можно подумать, что у вас глаза на затылке!

– Чего нет, того нет, зато передо мной стоит начищенный до блеска серебряный кофейник, – ответил он. – А в самом деле, Уотсон, что вы скажете о палке нашего посетителя? Мы с вами прозевали его и не знаем, зачем он приходил. И раз уж нам так не повезло, придется обратить особое внимание на этот случайный сувенир. Обследуйте палку и попробуйте воссоздать по ней ее владельца, а я вас послушаю.

– По-моему, – начал я, стараясь по мере сил следовать методу моего приятеля, – этот доктор Мортимер – преуспевающий медик средних лет, к тому же всеми уважаемый, поскольку друзья наделяют его такими знаками внимания.

– Хорошо! – сказал Холмс. – Превосходно!

– Кроме того, я склонен думать, что он сельский врач, а следовательно, ему приходится делать большие концы пешком.