Кен Фоллетт - Игольное ушко

– Не повезло, что и говорить. А я направляюсь в Абердин, так что могу подбросить до любого места по пути.

На самом деле Фаберу сказочно повезло. Он закрыл глаза и представил себе карту Шотландии.

– Это просто здорово, – сказал он. – Мне нужно попасть в Банф, и Абердин как раз по дороге. Но только я планировал ехать верхним шоссе… Не сумел выбить специальный пропуск. Абердин ведь считается закрытым городом?

– Только район порта, – уточнил Портер. – Но вам не стоит особенно волноваться о таких вещах, пока вы в моей машине. Я местный мировой судья и член городского совета по надзору за полицией. Впечатляет?

Фабер в темноте позволил себе усмехнуться.

– Спасибо. А в городском совете вы работаете или это добровольно?

Портер зажег спичку у кончика сигары и выпустил облачко дыма.

– Можно считать, что наполовину я доброволец. В свое время был городским юридическим советником, пока врачи не обнаружили порок сердца.

– О! – Фабер попытался вложить в свой возглас сочувственную интонацию.

– Надеюсь, вас не раздражает дым? – Портер сделал в воздухе жест своей толстой сигарой.

– Ничуть.

– А вы по каким делам в Банф?

– Я инженер. Там на фабрике возникла проблема… но, уж извините, подробности не подлежат разглашению.

Портер поднял руки.

– Ни слова больше! Я все понимаю.

Некоторое время они молчали. Машина, не снижая скорости, миновала несколько городков. Портер явно очень хорошо знал дорогу, поскольку ехал быстро даже в темноте. Лимузин просто пожирал милю за милей. Его плавное покачивание навевало сон. Фабер подавил зевоту.

– Вы, должно быть, чертовски устали, – не укрылось это от Портера. – Не считайте себя обязанным поддерживать беседу. Вздремните, если хочется.

– Спасибо, – снова поблагодарил его Фабер. – Я так и поступлю.

И он закрыл глаза.

Движение машины мало чем отличалось от поезда, и Фабера посетил тот же кошмарный сон, но теперь с некоторыми вариациями. Он уже не обедал в вагоне-ресторане, обсуждая политику со студентом, а по странной причине вынужден был путешествовать в угольном тендере, где сидел на чемодане со своим передатчиком, прислонившись спиной к грубому металлу. Когда поезд прибыл на вокзал Ватерлоо, он вдруг увидел, что буквально все кругом, включая сошедших с поезда пассажиров, держат в руках небольшие копии его фотографии вместе с командой бегунов. И каждый вглядывается в лицо соседа, сравнивая его со снимком. У билетной проходной контролер вцепился ему в плечо. «Ведь это вы изображены на фото, не так ли?» Фабер лишился дара речи. Он только и мог пялиться на показанный ему снимок и вспоминать тот победный забег. Боже, как же он тогда выложился! Сделал финишный рывок на четверть мили раньше, чем рассчитывал, и на последних пятистах футах думал, что умрет прямо на дистанции. А теперь, вероятно, его опять поджидала смерть из-за снимка в руке билетного контролера… Но тот почему-то лишь повторял: «Просыпайтесь! Просыпайтесь!» Через секунду Фабер вновь оказался на удобном сиденье «Воксхолла-10» Ричарда Портера, и будил его хозяин машины.

Его правая рука уже почти добралась до левого рукава, где в петле покоился стилет, когда до него дошло, что для Портера Джеймс Бейкер был обыкновенным случайным попутчиком. Он опустил руку и расслабился.

– Вы просыпаетесь мгновенно, как солдат, – заметил Портер с улыбкой. – Мы въезжаем в Абердин.

Фабер снова обратил внимание, как его благодетель произнес «шольдат» в типично шотландской манере. Он вспомнил, что Портер – мировой судья и имеет отношение к полиции. Фабер вгляделся в лицо человека за рулем при бледном свете наступавшего утра. У Портера была красноватая физиономия с нафабренными усами. Его верблюжьей шерсти пальто выглядело дорогим. В этом городе он человек богатый и влиятельный. Если такой вдруг исчезнет, его хватятся немедленно. Нет, убивать его нельзя.

– Доброе утро! – сказал Фабер.

И стал смотреть в окно на одетые в гранит здания города. Они двигались теперь медленно по главной улице с большими магазинами по обеим сторонам. Прохожих почти не было, лишь отдельные представители рабочего класса целеустремленно шли в одном направлении – рыбаки, понял Фабер. Казалось, снаружи холодно и ветрено.

– Не желаете ли побриться и позавтракать, прежде чем отправиться дальше? – спросил Портер. – Моя квартира в вашем распоряжении.

– Вы слишком добры.

– Отнюдь. Если бы не вы, я, наверное, еще торчал бы на А80 в Стирлинге, дожидаясь, пока откроется мастерская автомеханика.

– Но нет, спасибо. Мне надо немедленно отправляться дальше.

Портер не настаивал и, как подозревал Фабер, воспринял отказ с некоторым облегчением.

– В таком случае, – сказал он, – я высажу вас на Джордж-стрит. Оттуда берет начало А96, ведущая прямиком в Банф.

И уже через несколько секунд остановил машину.

– Вот и приехали.

Фабер открыл дверь.

– Спасибо, что подбросили.

– Не стоит благодарности. – Портер протянул руку для прощального пожатия. – Удачи вам.

Фабер вышел, захлопнул дверь, и лимузин уехал. Ему не стоило опасаться Портера, решил он. Тот завалится спать, как только доберется до дома, и продрыхнет целый день, а когда узнает, кому помог, будет слишком поздно что-то предпринимать.

Он дождался, чтобы «воксхолл» скрылся из виду, а потом перешел на другую сторону и оказался на улице с многообещающим названием Рыночная. Уже скоро она привела его к докам, и, ориентируясь по запаху, Фабер вышел к рыбному рынку. Он ощущал себя комфортно и безопасно среди бурлящего жизнью, шумного, специфически пахнувшего места, где каждый носил примерно такую же рабочую одежду, как и он сам. Здесь царила сырая рыба и добродушные плоские шутки, которые Фабер плохо понимал из-за грубого гортанного произношения местных жителей. В палатке он купил полпинтовую кружку горячего чая и большой бутерброд с куском козьего сыра.

Усевшись на первую попавшуюся бочку, он завтракал и обдумывал ситуацию. Нынешним вечером нужно будет угнать катер или лодку. Досадно терять целый день, и к тому же на ближайшие двенадцать часов ему необходимо где-то укрыться: он находился слишком близко к цели, чтобы рисковать, а похищение судна средь бела дня таило в себе значительно больше опасностей, чем после заката.

Покончив с едой, он поднялся. Оставалось еще не менее двух часов до окончательного пробуждения города. Он использует это время на поиски убежища.

Фабер описал широкий круг вдоль доков и гавани, где как раз наступил прилив. Система безопасности строгостью не отличалась, и он отметил для себя несколько лазеек, пользуясь которыми легко можно избежать контрольно-пропускных пунктов. Под конец он вышел на песчаный пляж и прогулялся по набережной почти две мили длиной, у дальнего конца которой, в устье речки Дон, были пришвартованы две прогулочные яхты. Они Фаберу вполне подошли бы, но для таких судов в эти дни не выдавали топлива.