Неле Нойхаус - Живые и мертвые

– А этот доктор Яннинг, который раньше был в дружеских отношениях с Рудольфом, решил облегчить душу перед Герке и рассказал ему всю правду, – сказала Пия. – Но тем не менее он значится в списке смертников Хелен и соответственно с большой долей вероятности и в списке снайпера. Почему?

– Потому что он, по их мнению, также был виновен, – ответил Боденштайн.

– Я сейчас позвоню Хаусманну и Яннингу! – Пия порылась в своем рюкзаке и нашла листок, на который записала номера телефонов.

– Будь осторожна, – предупредил Боденштайн. – У нас еще недостаточно информации, чтобы посвящать их в историю Рудольфа. Если они в курсе дела, значит, они соучастники преступления и могут замести следы.

– Но ведь они уже давно это сделали! – ответила Пия.

Сначала она набрала номер мобильного телефона профессора Хаусманна, который сразу ответил и откровенно признался, что ему уже сообщили о звонке Пии. Это ее не особенно обрадовало, но она на это рассчитывала. После нескольких формальных фраз она объяснила ему суть дела.

– Почему профессор Рудольф вынужден был тогда уйти из клиники? Что произошло на самом деле? – спросила она.

– Одну минуту, пожалуйста.

Она услышала шаги, потом хлопнула дверь.

– На него постоянно поступали жалобы, – сказал профессор приятным низким голосом. – У Рудольфа был абсолютистский стиль руководства, который стал неприемлем для современной клиники. Со стороны врачебного и сестринского персонала возникали все более серьезные протесты. В конце концов мне не оставалось ничего другого, как предложить ему расторгнуть трудовой договор только для того, чтобы в жизни клиники настал покой.

– Это действительно истинная причина? – настаивала Пия. – А не было ли это связано с историей, произошедшей осенью 2002 года с пациенткой Кирстен Штадлер?

Хаусманн на долю секунды насторожился.

– Этот случай раскалил и без того напряженную атмосферу, – элегантно вышел он из затруднительной ситуации. – Один молодой врач из команды Рудольфа обратился к руководству клиники и в Федеральную ассоциацию врачей, поскольку он критиковал действия Рудольфа, и тот его прессовал.

– В чем конкретно это выражалось?

– Я не знаю всех деталей, но в первую очередь речь шла о личной душевной нерасположенности. У Рудольфа очень тяжелый характер, и молодым самоуверенным врачам с ним нелегко.

Обе фразы были ложью, и Пия это поняла.

– Что хотела от вас Хелен Штадлер, когда в августе прошлого года приходила к вам? – спросила она.

– Кто ко мне приходил?

– Дочь Кирстен Штадлер. По нашим сведениям, она разговаривала с вами пару месяцев назад.

И вновь едва уловимая заминка.

– Ах да. Молодая дама. Я сейчас уже не помню.

– Я предполагаю, – сказала Пия, которая ни на секунду ему не поверила, – она пыталась на вас давить, потому что узнала от господина Хартига подробности, которые вы хотели сохранить в тайне. Но для нас это как раз не играет никакой роли. Вам уже наверняка известно из прессы, что в последние две недели застрелили пять человек. Постепенно мы установили мотив действий убийцы. У всех жертв были родственники, которые имели отношение к истории с Кирстен Штадлер. Так что ситуация требует от вас объяснений, поскольку трое из пяти жертв связаны с Франкфуртской клиникой. Вам надо немедленно прервать отпуск и уволить секретаршу, поскольку она должна была проинформировать вас о нашем звонке еще несколько дней назад, когда мы хотели первый раз поговорить с вами; тогда мы при определенных обстоятельствах смогли бы предотвратить два убийства.

– Что я должен сделать? – спросил профессор, и в его голосе сразу послышалась серьезная озабоченность.

– Раскрыть факты, касающиеся смерти фрау Штадлер, прежде чем это сделает пресса! Этого добивается преступник, и, возможно, тогда удастся избежать новых жертв.

– Но я… я не могу это так просто сделать, – ответил Хаусманн.

– Почему? Кого вы боитесь?

– Я никого не боюсь! – возразил профессор. – Но я всего лишь сотрудник клиники, которая принадлежит иностранному концерну, и этот концерн будет не особенно рад негативным заголовкам.

– Эти негативные заголовки появятся в любом случае, – пообещала Пия. – Могу посоветовать лишь одно – возвращайтесь и не усугубляйте и без того сложную ситуацию.

– Да, тогда… я… – начал заикаться руководитель Франкфуртской клиники.

– Да, профессор, – Пия сделала вид, что она кое-что вспомнила, – снайпер еще не арестован, поэтому, если у вас есть близкие, которые для вас что-то значат, вам стоит их предупредить.

После этого она закончила разговор и сразу набрала номер доктора Артура Яннинга. Тот ответил после пяти гудков. Пия его спросила, что хотела от него Хелен Штадлер, и он, так же как и Хаусманн, замялся.

– Ваше имя всплывает в связи со смертью Кирстен Штадлер десять лет тому назад, – сказала Пия и вновь перечислила жертв снайпера. – Кто-то из вашей семьи или вы сами можете стать следующим! Вам это совершенно безразлично?

– Нет, конечно, нет, – неуверенно пролепетал Яннинг.

– Профессор Хаусманн рассказал мне, чем занимался тогда Рудольф во Франкфуртской клинике неотложной помощи и почему он вынужден был уволиться. Тайна вышла наружу и теперь просочится в прессу. Почему вы не хотите нам помочь?

– Хаусманн рассказал?.. – начал Яннинг удивленным голосом, но прервался на полуслове. – Что вы хотите от меня? Что я должен сделать?

– Некорректный вопрос. Вам следовало бы самого себя спросить, почему ваше имя попало в блокнот Хелен Штадлер! Чего она хотела от вас? Что вы тогда сделали или, наоборот, не сделали?

Яннинг молчал.

– Можете быть уверены, мы это все равно выясним, независимо от того, будете вы с нами сотрудничать или нет, – сказала Пия. – Во всяком случае, от убийцы, в списке которого указано ваше имя, мы сможем защитить вас только в том случае, если вы будете нам помогать.

– О каком списке вы говорите?

На сей раз промолчала Пия.

– Где вы сейчас находитесь?

– В Кортина-д’Ампеццо  [39], – ответил Яннинг, – с семьей. Но мы завтра возвращаемся.

– Позвоните нам сразу, как только приедете. Мы предоставим охрану.

Она отключилась, и в тот же миг зазвонил телефон.

– Нашли автомобиль Вольфганга Мигера, – сообщил Кай Остерманн. – Он стоял на парковке Майн-Таунус-Центра. Ключ торчал в замке зажигания. Я дал указание технико-криминалистической службе, чтобы они доставили машину в криминалистическую лабораторию.

– Очень хорошо, – кивнул Боденштайн. – Что-нибудь еще?

– Разумеется. – Голос Кая был напряженным. – Но, к сожалению, ничего хорошего. Я дозвонился Вивьен Штерн и кое-что узнал о Дирке Штадлере, но это вас не особенно обрадует.