Неле Нойхаус - Живые и мертвые

* * *

Спустя минут двадцать они сидели в кабинете Боденштайна.

– Вивьен Штерн действительно с пятого класса была близкой подругой Хелен Штадлер, – сообщил Кай, глядя в свои записи. – Летом они часто проводили время где-то в Таунусе, в загородном доме друга ее отца, который был очень болен.

– Вольфганг Мигер? – спросила Пия.

– Предполагаю, что да, – кивнул Кай. – Мигер, как и Штадлер, раньше был гражданином ГДР. Он бежал еще до возведения стены. Они не были знакомы, но когда оказались в одной фирме, сдружились именно по этой причине. Фрау Штерн рассказала, что Штадлер служил в Национальной народной армии  [40]в отделении боевых пловцов и бежал из ГДР, проплыв 40 километров по Балтийскому морю до Фемарна. Я это проверил и при этом узнал, что у Штадлера очень много наград. Он три года подряд был лучшим стрелком ННА.

Какое-то время в комнате царила полная тишина.

– В это невозможно поверить, – пробормотал Боденштайн.

– После этого я подумал, что надо выяснить, почему Штадлер имеет удостоверение об инвалидности. До сего времени мы полагали, что это связано с его ногами, но это оказалось не так. Он получил инвалидность на основании психического состояния. Ни его домашний врач, ни врач на работе не знали о его проблемах с ногами.

– Значит, он нас развел! – сказала Пия растерянно.

– Но еще он солгал, когда я его спросил, служил ли он в бундесвере. – Боденштайн покачал головой. – В действительности он служил в ННА. Черт подери! Почему мне это не пришло в голову, когда Нефф сказал, что Штадлер родился и жил в Ростоке?

– Кстати, у него нет сестры в Алльгое, – добавил Кай. – Во всем Кемптене нет женщины с таким именем. И люди на телефонном узле, к которому относится этот телефонный номер, не знают никакой Хельги Штадлер.

Боденштайн был так же растерян, как и Пия.

– Нефф может готовиться к самому худшему! – проворчал он, схватил телефон и набрал служебный номер Эрика Штадлера. Но, когда тот ответил, он положил трубку.

– Что это значит? – спросила Пия удивленно.

– Меня внезапно осенило, – ответил Боденштайн и стал звонить полицейским, которые вели наблюдение за домом Дирка Штадлера в Лидербахе.

– Здесь все тихо, – сообщил один из коллег. – В начале девятого поднялись жалюзи, и все.

– О’кей, – сказал Боденштайн, который почуял неладное. – Подойдите, пожалуйста, к дому и позвоните в дверь. Потом немедленно свяжитесь со мной.

Пока они ждали ответного звонка, Пия попыталась еще раз дозвониться доктору Бурмейстеру, но его телефон по-прежнему был отключен. Зазвонил мобильник Боденштайна. Двое полицейских долго звонили в дверь Штадлера, но им никто не открыл. И только потом они установили, что из сада за домом можно спокойно попасть на соседний участок, который с фасада дома не виден.

– Проверьте его гараж и поговорите с соседями, – распорядился Боденштайн, с трудом сдерживая раздражение. – И немедленно сообщите мне, вы поняли?

Он положил трубку, надул щеки и медленно выдохнул.

– Птичка улетела, – констатировал он сухо. – Кай, срочно организуй всеобщий розыск Дирка Штадлера и его автомобиля.

– Хорошо. – Кай встал и вышел из кабинета Боденштайна.

– Как ловко провел он нас с этой мнимой сестрой из Алльгоя! – Пия все еще не могла понять, как они позволили себя так одурачить. – Это казалось настолько… настолько достоверно!

– Разумеется! Он был совершенно уверен, что мы его не подозреваем. А ему нужно было еще всего два дня, то есть время до сегодняшнего утра, когда Бурмейстер вернется из отпуска. Ты помнишь, как он записывал номера телефонов?

– Как?

– В перчатках.

Пия задумалась.

– Точно! – вспомнила она. – Он как раз укладывал багаж в машину. Было довольно холодно, но в доме он мог бы снять перчатки.

– Но он этого не сделал, потому что не хотел оставить на записке отпечатки пальцев или следы ДНК.

– Но мы ведь могли бы снять их и в его доме. – Пия задумчиво наморщила лоб.

– Как говорится, хотел выиграть время, – сказал Боденштайн. – Он знал, что оставил следы на месте преступления и что мы рано или поздно найдем автомобиль Мигера, который он, без сомнения, использовал. Но пока у нас не было образца следов, мы вообще не могли выйти на него и запросить ордер на обыск его дома. И, возможно, он вообще не был полностью уверен, что где-то не оставил отпечатки пальцев.

– Мы автоматически пропустили его через компьютер, но это ничего не дало. Кроме двух случаев во Фленсбурге, у Дирка Штадлера абсолютно чистая биография. У него никогда не было конфликтов с законом. – Пия покачала головой. – Значит, он выдумал эту сестру, чтобы обеспечить себе алиби.

– Вполне возможно, – кивнул Боденштайн. – И его сын нам наверняка тоже солгал бы или предупредил его, поэтому я положил трубку, прежде чем он ответил.

Опять зазвонил телефон. Полицейские опросили соседей, но никто из них не видел, чтобы Штадлер куда-то уезжал. Многие даже не знали его, и им пришлось объяснять, о ком идет речь. Его гараж в начале улицы, застроенной таунхаусами, был пуст.

– Ты думаешь, что Штадлер и есть наш снайпер? – спросила Пия.

– Да, – ответил Боденштайн. Его лицо было мрачным. – Ты с самого начала не ошиблась в своих ощущениях. Он все тщательно спланировал и рассчитывал на то, что попадет в поле зрения следствия. Поэтому подготовился ко всем вопросам.

– Мы могли бы значительно раньше выяснить, что он больше не работает в Строительном департаменте Франкфурта, – сказала Пия.

– Но мы этого не сделали. – Боденштайн встал и подошел к двери. – Он предотвратил этот риск, достаточно убедительно разыграв перед нами инвалида, и тогда по телефону даже сказал, что находится на кладбище. И еще позаботился о том, чтобы у нас не было времени на размышление. Я не исключаю, что Хартиг и Томсен с ним заодно и намеренно навлекли подозрение на себя, чтобы Штадлер выиграл время.

– Что будем делать? – Пия последовала за ним в коридор.

– Проинформируем начальство и команду, – ответил Боденштайн. – Затем надо заняться поисками этого загородного дома, о котором говорила подруга Хелен Штадлер, и найти Бурмейстера.

Кай с ноутбуком под мышкой как раз завернул за угол и услышал последнюю фразу Боденштайна.

– От этого мы можем воздержаться, – сказал он взволнованно. – На сей раз снайпер прислал в газету сразу два сообщения. Фабер переслал их мне. Первое касается Ральфа Гессе, а второе вам, к сожалению, нужно увидеть.

* * *

Все в полной тишине пристально смотрели на ужасное фото, которое Кай вывел на большой экран в переговорной комнате специальной комиссии. На фотографии был изображен темноволосый мужчина в белой футболке, с искаженным болью, паническим выражением лица, Он был пристегнут к операционному столу. Руки и ноги зафиксированы, а правая кисть, отсеченная выше запястья, аккуратно лежала у него на груди. Культя была профессионально перевязана.