Агата Кристи - Подвиги Геракла. После похорон (сборник)

Сыщик взял пальто и пару шарфов и, приготовившись таким образом противостоять ветру Северных Территорий, вышел на террасу, где Хелен Эбернети срезала поздние розы.

– Узнали что-нибудь новенькое? – поинтересовалась она.

– Ничего. Правда, я и не ожидал, что мне это удастся.

– Понимаю. С того момента, как мистер Энтвисл сообщил мне о вашем приезде, я все пыталась что-то выяснить, но, увы, без толку. – Женщина помолчала и спросила с надеждой в голосе: – А может быть, все это действительно чушь собачья?

– Получить удар топором?

– Я сейчас думала не о Коре.

– А я как раз думаю о ней. Кому понадобилось ее убивать? Мистер Энтвисл сказал мне, что в тот день, когда она произнесла эту свою несуразность , вы почувствовали, что что-то «не так». Это правда?

– Да, вроде бы, но я точно не знаю…

Пуаро продолжал настаивать:

– А что это было? Что-то неожиданное? Удивительное? Или, если можно так сказать, тревожное? А может быть, зловещее?

– Нет-нет, только не зловещее! Просто что-то, что было… ну, я не знаю. Не могу вспомнить, а значит, это было не так уж и важно.

– Но почему вы не можете вспомнить – может быть, что-то другое заслонило от вас эту мысль? Что-то более важное?

– Да-да, мне кажется, что вы правы. Думаю, что это было само упоминание убийства. Это мгновенно стерло все остальное.

– А может быть, это была реакция кого-то из присутствовавших на слово «убили»?

– Возможно… Но я не помню, чтобы смотрела на кого-то из нас. Мы все уставились на Кору.

– Тогда, может быть, это был какой-то звук? Что-то упало или разбилось…

– Нет… не думаю… – сказала женщина, нахмурившись от усилий.

– Ну ладно. Когда-нибудь вы это вспомните. И окажется, что это не имеет к делу никакого отношения. А теперь скажите мне, мадам, кто из присутствовавших лучше всего знал Кору?

– Думаю, Лэнскомб. Он помнит ее еще ребенком. Горничная, Джанет, появилась уже после того, как Кора вышла замуж и уехала.

– А кроме Лэнскомба?

– Наверное… это я, – ответила Хелен задумчиво. – Мод ее совсем не знала.

– Тогда я обращаюсь к вам как к человеку, который знал ее лучше других: почему она вообще задала этот вопрос?

Миссис Эбернети улыбнулась:

– В этом вопросе вся Кора!

– Я просто хочу понять, было ли это обыкновенной глупостью ? Выдала ли она то, что было у нее на уме, не подумав? Или она была злобной женщиной, которой нравилось портить настроение окружающим?

Хелен задумалась.

– Трудно вот так говорить о человеке, нет? Я никогда не могла понять, была ли Кора такой утонченно-изобретательной, или она просто, как ребенок, надеялась произвести эффект на окружающих. Вы ведь это хотели знать, не так ли?

– Да. Мне просто пришло в голову… Предположим, миссис Кора сказала сама себе: «Здорово будет спросить, убили ли Ричарда, и посмотреть, как они все на это прореагируют!» Это ведь было бы в ее духе, правильно?

На лице у миссис Эбернети было написано сомнение.

– Возможно, – согласилась она. – У нее действительно было озорное, детское чувство юмора. Но какое это сейчас имеет значение?

– Ну, для начала это подтверждает, что о смерти лучше не шутить, – сухо ответил Пуаро.

– Бедная Кора! – передернула плечами Хелен.

Сыщик решил сменить тему разговора:

– Миссис Тимоти Эбернети оставалась после похорон на ночь?

– Да.

– А она говорила с вами о том, что сказала Кора?

– Да. Она сказала, что это возмутительно и очень похоже на Кору!

– Она приняла эти слова всерьез?

– Нет-нет, уверена, что нет.

Второе «нет» показалось Эркюлю совсем неуверенным. Но ведь люди, которые пытаются что-то вспомнить, очень часто говорят неуверенно.

– А вы, мадам, вы приняли эти слова всерьез? – задал он новый вопрос.

– Да, месье Пуаро. Думаю, что да, – задумчиво сказала Хелен Эбернети, глядя на детектива неожиданно молодыми и ярко-голубыми глазами из-под челки седых волос.

– Это все потому, что вам показалось, будто что-то «не так»?

– Возможно.

Пуаро помолчал, но женщина ничего больше не сказала, и поэтому он продолжил:

– Между миссис Ланскене и ее семьей существовало отчуждение, которое продолжалось долгие годы?

– Да. Никому из нас не понравился ее муж, и она обиделась на нас за это. Так и началось это отчуждение.

– А потом, неожиданно, ваш деверь отправляется к ней на встречу… Почему, как вы думаете?

– Не знаю. Думаю, он догадывался, что ему не так долго осталось жить, и хотел со всеми помириться… но я и вправду не знаю.

– А он вам не говорил?

– Мне?

– Ну да. Вы ведь были здесь в то время, когда он поехал к сестре. Или он даже не сказал вам о своих намерениях?

В этот момент сыщику показалось, что манеры его собеседницы стали более официальными.

– Он сказал мне, что собирается к своему брату Тимоти, – и он к нему съездил, – сообщила она. – А вот о Коре он никогда не говорил. Может быть, пойдемте в дом? Время ланча.

Она зашагала рядом с Пуаро, держа в руках срезанные цветы. Когда они подошли к боковой двери, сыщик сказал:

– Вы абсолютно уверены, что за время вашего визита мистер Эбернети не сказал ни об одном члене семьи ничего, что могло бы показаться вам важным?

– Вы говорите как полицейский, – сдержанно заметила Хелен.

– А я когда-то и был полицейским. Да, сейчас у меня нет ни статуса, ни права задавать вам вопросы, но ведь вы, как я понимаю, хотите узнать правду?

Они вошли в Зеленую гостиную.

– Ричард был разочарован в молодом поколении, – со вздохом сказала женщина. – Но это характерно для всех стариков. Он во многом критиковал молодежь, но в его критике не было ничего, вы слышите – ничего , что могло бы послужить поводом для убийства.

– Понятно, – ответил Пуаро.

Его спутница взяла круглую фарфоровую вазу и стала расставлять в ней срезанные цветы. Удовлетворившись их видом, она оглянулась, выискивая место, куда бы их поставить.

– Вы великолепно расположили цветы, мадам, – сказал Эркюль. – Мне кажется, что все, за что бы ни взялись, вы делаете безупречно.

– Благодарю вас. Я очень люблю цветы. Думаю, что они будут неплохо смотреться на зеленом малахитовом столике.

На столике, за стеклянным экраном, стоял букет восковых цветов. Когда женщина подняла его, Пуаро небрежно сказал:

– А кто-нибудь говорил мистеру Эбернети, что муж его племянницы Сьюзан чуть не отравил пациента, когда готовил для него лекарство?.. О, pardon!

В следующий миг детектив бросился вперед, ибо из рук Хелен выпал викторианский экран. Движение Пуаро оказалось недостаточно быстрым. На лице миссис Эбернети появилось раздражение.

– Какая же я неловкая!.. Хотя смотрите, с самим букетом ничего не случилось. Экран можно заказать новый. А этот я пока уберу в шкаф под лестницей.