Агата Кристи - Подвиги Геракла. После похорон (сборник)

– Я бы не смогла, месье Понтарлье. Правда, не смогла бы.

– Конечно, не смогли бы. Как я понимаю, вы просто испугались остаться в одиночестве в доме мистера Тимоти Эбернети, когда они собрались ехать сюда.

Мисс Гилкрист посмотрела на собеседника с виноватым видом.

– Мне за это очень стыдно. Все это было глупо. У меня началась какая-то паника – сама не пойму почему .

– Но ведь это совершенно очевидно! Вы только что пришли в себя после подлой попытки отравить вас…

Тут женщина вздохнула и сказала, что совершенно ничего не понимает. Кому могло понадобиться травить ее?

– Что тоже очевидно, моя дорогая леди, поскольку этот преступник, этот убийца думал, что вы знаете что-то, что могло бы навести на него полицию, – сказал Эркюль.

– Но что я могу знать? Это просто какой-то ужасный бродяга или какое-то полоумное существо!

– Если это был бродяга. Мне кажется маловероятным…

– Прошу вас, месье Понтарлье. – Гилкрист внезапно сильно расстроилась. – Даже и не думайте о таких вещах! Я не хочу в это верить.

– Вы не хотите верить – во что?

– Верить в то, что это не был… то есть в то, что это был… – Женщина окончательно запуталась и замолчала.

– И тем не менее, – проницательно заметил Пуаро, – вы верите …

– О нет, не верю !

– А мне почему-то кажется, что да. Именно поэтому вы испуганы. Ведь вы все еще испуганы – или нет?

– Нет, страх исчез, когда я приехала сюда. Здесь много людей и такая приятная семейная атмосфера… Нет-нет, здесь со мной все в порядке!

– Мне кажется – и вы должны простить немощному старику, который массу времени проводит в бесцельных размышлениях об интересующих его делах, его любопытство – мне кажется, что в «Стэнсфилд-Грейндж» произошло нечто давшее, как говорится, волю вашим страхам. В наши дни для врачей уже не секрет, что очень многое зависит от нашего подсознания.

– Да-да, я знаю – они все сейчас об этом говорят.

– Поэтому я думаю, что ваши подсознательные страхи могли быть спровоцированы каким-то небольшим, реальным происшествием, чем-то вполне обычным, ничем не выдающимся, что и послужило толчком для их проявления.

Мисс Гилкрист с готовностью ухватилась за эту теорию.

– Думаю, вы совершенно правы, – сказала она.

– Так что же, по вашему мнению, это было за происшествие?

Женщина помолчала с минуту, а потом совершенно неожиданно заявила:

– Знаете, месье Понтарлье, мне кажется, что это была монахиня .

Прежде чем Пуаро смог переварить услышанное, появились Сьюзан с мужем в сопровождении Хелен.

«Монахиня, – подумал детектив. – Где, черт возьми, я уже слышал о монахине?»

И он решил вернуться к монахиням во время вечерней беседы.

Семья вежливо отнеслась к месье Понтарлье, представителю УВКБ ООН. А он, что было совершенно правильно, не стал расшифровывать эту аббревиатуру. Все восприняли УВКБ ООН как должное, а некоторые даже притворились, что знают о нем! Как же люди не любят признаваться в своем невежестве! Исключение составляла только Розамунда, которая заинтересованно спросила сыщика: «А что это такое? Я об этом никогда не слышала». К счастью, в тот момент они были в комнате одни, и Пуаро так расписал женщине эту организацию, что любой на ее месте почувствовал бы жгучий стыд от того, что никогда раньше о ней не слышал. Розамунда же туманно произнесла: «Опять эти беженцы ! Я так от них устала…» Этим она выразила реакцию очень многих, кто считал для себя неприличным откровенно говорить то, что они думают.

Поэтому теперь все воспринимали месье Понтарлье не только как некоторое неудобство, но и как нечто несуществующее. Он превратился просто в часть иностранного декора. Всеобщее мнение сходилось на том, что Хелен не следовало приглашать его именно на этот уик-энд, но уж коли он появился, то поделать с этим ничего нельзя. К счастью, этот странный маленький иностранец плохо знал английский язык. Очень часто он просто не мог понять, что ему говорили, а когда все начинали говорить одновременно, то он совершенно терялся. Интересовали его лишь беженцы и послевоенные условия жизни, поэтому словарь его ограничивался только этими двумя темами. Обычная болтовня ставила его в тупик. Поэтому, более-менее забытый всеми, Пуаро сидел в своем кресле, потягивая кофе, и наблюдал за окружающими, как кошка наблюдает за стайкой птиц, сидящих перед ней, не будучи еще готовой к прыжку.

После суток блуждания по дому и изучения его начинки наследники Ричарда Эбернети были готовы высказать свои пожелания и, если это понадобится, бороться за них.

Сначала разговор вертелся вокруг споудовского сервиза [72], с которого они только что ели десерт.

– Думаю, что мне не так уж долго осталось жить, – сказал Тимоти слабым, меланхоличным голосом. – И у нас с Мод нет детей, поэтому я думаю, что нам не стоит отягощать себя бессмысленными приобретениями. Но из сентиментальных соображений я бы хотел получить этот десертный сервиз. Я помню его в старые добрые времена – сейчас он, конечно, вышел из моды, и я понимаю, что десертные сервизы в наши дни мало кому нужны, но тем не менее… Я бы вполне удовлетворился этим сервизом и, может быть, застекленным шкафчиком в стиле буль [73]из Белого будуара.

– Вы слегка опоздали, дядюшка, – произнес Джордж с добродушной галантностью. – Еще утром я попросил Хелен записать сервиз за мной.

Тимоти побагровел:

– Записать?! Что значит «записать»? Что ты имеешь в виду? Еще ничего не решено. И потом, зачем тебе этот десертный сервиз? У тебя даже жены нет!

– Дело в том, что я собираю споудовский фарфор, а этот – его прекрасный образчик, – заявил Кроссфилд. – А вот со шкафчиком в Белом будуаре всё в порядке, дядюшка. Мне он не нужен, даже если вы мне за него приплатите.

Тимоти отмахнулся от шкафчика.

– Нет, ты послушай меня, юный Джордж! Нельзя себя так вести. Я старше тебя, и я единственный брат Ричарда, который еще жив. Этот сервиз – мой .

– А почему бы вам не взять сервиз из дрезденского фарфора, дядюшка? Это прекрасный набор, и я уверен, что у вас с ним тоже связана масса сентиментальных воспоминаний. В любом случае Споуд – мой. Кто рано встает, тому Бог подает.

– Ерунда, ничего подобного! – взорвался Тимоти.

– Прошу тебя, не расстраивай своего дядю, Джордж! – резко вмешалась в разговор Мод. – Это очень вредит его здоровью. Естественно, он получит Споуда, если уж так хочет! Право первого выбора принадлежит ему , а вы, молодежь, будете выбирать потом. Он же сказал, что был братом Ричарда, а ты – всего лишь племянник.

– И вот еще что, молодой человек! – Тимоти кипел от ярости. – Если б Ричард оставил нормальное завещание, все, что находится в этом доме, принадлежало бы мне по праву! Именно так эта собственность и должна была быть завещана, а если это не так, то у меня появляются сильные подозрения в ненадлежащем влиянии. Могу повторить еще раз – в ненадлежащем влиянии !