Агата Кристи - Подвиги Геракла. После похорон (сборник)

– Если б у тебя возникла необходимость, Джордж, – спросил Пуаро, – вести расследование в пяти разных частях света, как бы ты к этому приступил?

– Ну, сэр, путешествие по воздуху очень быстрое, хотя некоторые говорят, что оно вредит желудку. Я ничего об этом не знаю.

– Хотелось бы знать, – сказал Эркюль Пуаро, – что бы сделал в данном случае Геракл?

– Вы имеете в виду велосипедиста, сэр?

– О, – продолжал Эркюль Пуаро, – если просто спросить себя, что он делал? И ответ, Джордж, – он энергично путешествовал. Но в конце концов он был вынужден получить сведения – некоторые говорят, у Прометея, другие – у Нерея.

– Неужели, сэр? – удивился Джордж. – Никогда не слышал об этих господах. Это туристические агентства, сэр?

Эркюль Пуаро, наслаждаясь звуками собственного голоса, продолжал:

– Мой клиент, Эмери Пауэр, признает только одно – действие ! Но бессмысленно тратить энергию на ненужные действия. В жизни существует золотое правило, Джордж: никогда не делай сам ничего такого, что могут сделать за тебя другие. Особенно, – прибавил сыщик, поднимаясь и направляясь к книжной полке, – когда в расходах стесняться не надо.

Он взял с полки папку, помеченную буквой «Д», и открыл ее на словах «Детективные агентства – надежные».

– Современный Прометей, – пробормотал он. – Будь добр, Джордж, выпиши для меня некоторые имена и адреса. Господа Ханкертон, Нью-Йорк. Господа Лейден и Бошер, Сидней. Синьор Джованни Мецци, Рим. Месье Нахум, Стамбул. Господа Роже и Франконар, Париж.

Он сделал паузу, пока Джордж не закончил выполнение задания. Потом сказал:

– А теперь, будь добр, посмотри расписание поездов на Ливерпуль.

– Хорошо, сэр. Вы едете в Ливерпуль, сэр?

– Боюсь, что да. Возможно, Джордж, мне придется поехать еще дальше. Но не сейчас.

Три месяца спустя Эркюль Пуаро стоял на скалистом берегу и смотрел на Атлантический океан. Чайки взмывали и снова снижались с долгими, печальными криками. Воздух был теплый и влажный.

У Эркюля Пуаро возникло чувство, не чуждое тем, кто впервые приехал в Инишгоулен, что он достиг конца света. Никогда в жизни сыщик не представлял себе места столь отдаленного, столь бесплодного, столь заброшенного. В нем жила красота – меланхоличная, призрачная красота; красота далекого и невероятного прошлого. Здесь, на западе Ирландии, никогда не маршировали римляне, топ-топ-топ; они никогда не строили укрепленных лагерей, никогда не строили упорядоченных, разумных, полезных дорог. Это была земля, которой неведом здравый смысл и упорядоченный образ жизни.

Эркюль Пуаро посмотрел на носки своих лаковых туфель и вздохнул. Он чувствовал себя несчастным и очень одиноким. Стандарты, по которым он жил, здесь не ценились.

Его взгляд медленно скользил вдоль береговой линии, потом снова устремился в море. Где-то там, если верить легендам, лежат острова Благословенных, Земля Молодости…

Он пробормотал себе под нос:

– «Туда, где в садах налилися… плоды Гесперид золотые…» [32]

И вдруг Эркюль Пуаро снова стал самим собой. Чары развеялись; он опять ощутил гармонию со своими лаковыми туфлями и аккуратным темно-серым костюмом джентльмена.

Неподалеку сыщик услышал звон колокола. С этим звуком он был знаком с раннего детства.

Пуаро быстро зашагал вдоль скалистого берега. Примерно через десять минут показался стоящий на утесе дом. Его окружала высокая стена, в которой виднелась огромная деревянная дверь, усеянная гвоздями. Эркюль Пуаро подошел к этой двери и постучал большим железным дверным молотком. Потом он осторожно потянул за ржавую цепочку, и внутри пронзительно зазвонил колокольчик.

Небольшую панель в двери отодвинули, и показалось чье-то лицо. Оно выражало подозрение, его обрамлял крахмальный белый головной убор. На верхней губе явственно проступали усы, но голос принадлежал женщине; таких женщин Пуаро называл femme formidable [33].

Она спросила, какое у него дело.

– Это монастырь Девы Марии и Всех Ангелов?

– А что же еще? – суровым голосом спросила грозная женщина.

Эркюль Пуаро не сделал попытки ответить на этот вопрос. Он сказал этой мегере:

– Я бы хотел повидать мать-настоятельницу.

Мегера не хотела открывать, но в конце концов сдалась. Засов отодвинули, дверь распахнулась, и Пуаро проводили в маленькую голую комнатку, где принимали посетителей монастыря.

Вскоре вплыла монахиня, у ее пояса висели четки.

Эркюль Пуаро был по рождению католиком и понимал атмосферу, в которой оказался.

– Я прошу прощения за беспокойство, матушка, – произнес он, – но у вас здесь живет, как мне кажется, монахиня, которую в миру звали Кейт Кейси.

Мать-настоятельница склонила голову и ответила:

– Это правда. Ее монашеское имя – сестра Мэри Урсула.

– Есть некоторая несправедливость, которую нужно исправить. Я думаю, сестра Мэри Урсула могла бы мне помочь. У нее есть сведения, которые могут быть бесценными.

Мать-настоятельница покачала головой. Ее лицо оставалось безмятежным, голос спокойным и равнодушным.

– Сестра Мэри Урсула не может вам помочь.

– Но я уверяю вас…

Он умолк.

– Сестра Мэри Урсула умерла два месяца назад, – сказала мать-настоятельница.

Эркюль Пуаро сидел в баре отеля Джимми Донована, неудобно устроившись у стены. Отель не соответствовал его представлению о том, каким должен быть отель. Его кровать оказалась сломанной, как и две рамы в номере, которые поэтому пропускали ночной воздух, чего Пуаро очень не любил. Принесенная ему горячая вода была едва теплой, а съеденная им еда вызывала внутри него странные и болезненные ощущения.

В баре сидели пять посетителей и говорили о политике. Бóльшую часть их разговора Эркюль Пуаро не понял, но его это мало волновало.

Вскоре он обнаружил, что один из этих людей сидит рядом с ним. Этот человек слегка отличался по классу от остальных. На нем была печать бедного горожанина.

Он с большим достоинством произнес:

– Я вам говорю, шэр. Я вам говорю, у Гордошти Пиджина нет ни одного шанша, ни единого. Должна шойти прямо на дорожке, прямо на дорожке. Воспольжуйтешя моей подшкашкой… вщем шледует польжоватша моей подшкашкой. Знаете, хто я такой, шэр? Жнаете, я ваш шпрашиваю? Атлаш, вот кто я такой, Атлаш из «Шолнца Дублина». Я вешь щезон даю подшкашки… Ражве не я подшкажал нащщет Девощки Ларри? Двадшать пять к одному, двадшать пять к одному. Шлушайте Атлаша, и вы не промахнетещя.

Эркюль Пуаро со странным почтением смотрел на него. Наконец он произнес дрожащим голосом:

– Mon Dieu , это знамение!

Это произошло через несколько часов. Время от времени появлялась луна, кокетливо выглядывая из-за облаков. Пуаро и его новый друг уже прошагали несколько миль. Сыщик хромал. У него промелькнула мысль, что существует все-таки другая обувь, более подходящая для загородных прогулок, чем лаковые туфли. Собственно говоря, Джордж почтительно говорил ему об этом. «Нужна пара крепких башмаков» – вот что он сказал.