Патриция Хайсмит - Те, кто уходят (litres)

А потом случились смерть Пегги и буйное помешательство Коулмана, Рей словно попал в бурный поток, несущий множество бревен. Он не просто поплыл по течению – он был смят им. Но все-таки ему удалось подняться. Рею нравилось воображать, что Коулман впервые в жизни получил отпор. Он вспоминал истории, которые рассказывал Коулман в Риме вскоре после их знакомства (на хвастовство тесть не жалел времени). Коулман, человек, который сделал себя сам, прорвался в богатое общество в Америке, похитил один из призов этого общества в лице богатой жены, пробился в руководство строительной фирмы, в которой работал, вскоре основал свою собственную, а потом навсегда оставил бизнес. Устремился к новым высотам и был обязан своим успехам скорее женщинам, нежели достижениям в живописи. «Я люблю все большое. Чем больше вызов, тем больше и победа», – сказал Коулман Рею в Риме. Двух лет еще не прошло с того дня. Что подразумевал Коулман – женщин, мужчин, живопись, работу? Это не имело значения. Важна была жизненная позиция Коулмана. А теперь Коулман, вероятно, пребывает в ярости.

С помощью колокольчика на длинной ручке, который стоял перед его дверью, Рей позвал Джустину, с благодарностями вернул ей поднос и попросил приготовить ему ванну. Доктор ожидался к шести. Рей принял ванну, потом к нему пришли доктор и синьор Чьярди. Жа́ра доктор у него не обнаружил, а рану осматривать не стал. Швы можно будет снять через четыре дня. Он предписал Рею покой. Рей намеревался добраться сегодня вечером до телефона и позвонить в полицию, но увидел, что синьор Чьярди приглядывает за ним, и решил, что звонок можно отложить еще на один день.

– Сейчас придет Луиджи, – сказал синьор Чьярди и повторял эти слова каждые две минуты, пока не раздался звонок.

Джустина поспешила вниз открыть дверь, и наконец появился Луиджи с обычной щетиной на щеках, беретом в руке и в гондольерской полосатой рубахе, видневшейся в треугольном вырезе под черной блузой.

– Чао, Луиджи, – сказал Рей. – Tutto va bene, все в порядке. Присаживайтесь.

– Дорогой синьор Уилсон… Джованни! Констанца сказала мне…

И снова Рей не понял ни слова из его дальнейшей речи, произнесенной на диалекте.

– Ваша добрая жена принесла мне бульон, – сообщил ему Рей, хотя в этом, конечно, не было необходимости.

Разговор шел эмоционально, но под знаком заботы и волнения. Луиджи однажды спас ему жизнь. А теперь с помощью друзей помогал ее сохранить. Рею удалось донести это до них, к удовольствию синьора Чьярди и Джустины, которая любила цветистые выражения, но, возможно, упустила первую часть, где речь шла о том, что Луиджи стал его спасителем; Джустина же решила, что Луиджи нашел ему место, где остановиться.

Синьор Чьярди и Джустина принесли вино. Все, кроме Джустины, закурили американские сигареты Рея. В комнате воцарилась веселая атмосфера. Луиджи достал два апельсина, принесенных из дома, и положил их на прикроватный столик. Он спросил Рея, где тот упал, и посетовал на плохое освещение некоторых улиц. Разговор мог бы продолжаться и дольше, но доктор сказал, что синьору Уилсону требуется отдых, так что все один за другим вышли из комнаты.

Джустина принесла Рею ужин – феттучини, салат и немного вина синьора Чьярди для укрепления здоровья. Рей копил силы для следующего дня.

Он попросил Джустину купить «Гадзеттино», и газета была принесена ему на подносе вместе с завтраком. Рей готовил себя к чему угодно, а потому не слишком поразился – хотя и был удивлен, насколько сбылись его предчувствия, – когда увидел на первой странице паспортную фотографию Коулмана. Эдвард Веннер Коулман, пятидесяти двух лет, американский художник, живущий в Риме, числился пропавшим с вечера двадцать третьего ноября. Его подруга мадам Инес Шнайдер, сорока восьми лет, проживающая в Париже и остановившаяся в Венеции в отеле «Гритти-палас», известила о его исчезновении полицию в полдень двадцать четвертого ноября, после того как он не вернулся предыдущим вечером. Газета сообщала, что Коулман приходится тестем Рейбурну Куку Гаррету, который пропал одиннадцатого ноября. Если кто-нибудь видел Коулмана вечером двадцать третьего ноября или позже, просьба сообщить в полицию.

Тревога пронзила Рея: что, если Коулман мертв? Но он не верил в его смерть или в свою способность даже в бессознательном состоянии скинуть Коулмана в канал. Вероятно, тесть где-то прячется, платит Рею той же монетой. Рей понял, что понесет ответственность, если он обратится в полицию. Ему придется рассказать о драке.

Рей встал и побрился, используя горячую воду из кувшина, принесенного Джустиной вместе с завтраком. Надел чистую рубашку. Часы показывали всего четверть девятого. Он чувствовал в себе гораздо больше сил, чем вчера, но все же по лестнице спустился медленно, хотя ему и хотелось сделать это бегом. Увидев Джустину, он сказал:

– Я вернусь через полчаса. Спасибо за вкусный завтрак, Джустина.

– Un mezz’ora [60], – повторила она.

– Si. O forse un ora. Arrivederla [61].

Рей осмотрительно замедлил шаг на набережной, направляясь в тот же кафе-бар, из которого пытался позвонить в полицию. Он снова нашел шестизначный номер, уже забывшийся со вчерашнего дня. Ему ответил тот же голос.

– Могу я поговорить с кем-нибудь по делу Рейбурна Гаррета? – начал Рей.

– Si, Signor. Cui parla, per favore?

– Говорит Рейбурн Гаррет, – ответил Рей.

– Синьор Гаррет! Benissimo [62]. Подождите секунду. Мы очень рады слышать вас, сэр.

Рей ждал.

Другой голос спросил его, не может ли он сразу же прибыть в полицейский участок на Пьяццале Рома. Рей ответил согласием.

По пути на Пьяццале Рома Рей готовился к не очень приятному для него разговору. Утешало его лишь то, что многие до него рассказывали истории и похуже (например, признавались в убийстве или краже), а он всего лишь собирается опустить в своем повествовании историю двух покушений на него Коулмана, а это с небольшим усилием воображения поднимет его до категории, которую он мог бы назвать «благородная». В любом случае он был настроен оптимистично. Он подумал, что есть слова и получше, чем «благородный», – почему бы не назвать его просто «милосердный» или «великодушный».

В аккуратной повязке без кровавых пятен, с поднятой головой Рей открыл дверь квестуры на Пьяццале Рома, которую он нашел, спросив всего одного прохожего. Он назвался клерку, его провели вглубь здания и представили капитану Делл’ Изоле.

– Синьор Гаррет! Что с вами случилось?

Делл’ Изола, невысокого роста человек с умным лицом, широко распахнул глаза.

Рей понял, что капитан имеет в виду его повязку.

– У меня было столкновение. Позавчера вечером. Столкновение с синьором Коулманом.

– Мы должны это зафиксировать. – Капитан подал знак клерку.