Блейк Крауч - Абандон. Брошенный город

– Какие-нибудь особенные объективы? – продолжила расспрашивать ее мужа журналистка.

– Этот – два-восемь-семь-ноль. Иногда, в зависимости от условий, пользуюсь пятидесятимиллиметровым. Вот, посмотри. – Тозер снял с шеи и передал Эбигейл фотоаппарат, и она заглянула левым глазом в видоискатель.

– Ничего не вижу.

– Лоренс, включите фонарик, – попросил ее собеседник.

Вспыхнул свет.

– Ух ты, все красное! – воскликнула девушка.

– Да, здесь стоит фильтр номер двадцать пять.

Джун вдруг поднялась, прошла к открытому гардеробу и начала ощупывать одно из вечерних платьев. Лицо ее выражало то особое напряжение, которое бывает у людей, впавших в транс. Воспользовавшись моментом, Эбигейл переместилась к эркерному окну и посмотрела вниз, на улицу, через старое стекло.

А потом она подняла камеру Эммета, заглянула в видоискатель и позвала своего отца:

– Лоренс, можешь немного посветить?

Тот подошел, встал рядом, направил фонарь на салун, стоящий на другой стороне улицы, и повернулся к Эммету.

– Знаете, хочу перед вами извиниться. За те шуточки насчет Абандона и летающей тарелки пришельцев.

– Ничего страшного, – улыбнулся Тозер.

– Нет, я вел себя по-свински. Позвольте поделиться с вами моей теорией насчет того, что здесь случилось.

– Вы точно этого хотите?

– Да. Если б я опубликовал это, в академии меня на смех подняли бы.

Там, где проходил луч света, ночь сделалась темно-красной, и Эбигейл вдруг поняла, что обязательно напишет об этом моменте, о том, что почувствовала, когда посмотрела в видоискатель через фильтр номер двадцать пять с надеждой обнаружить в этом море красного потерянных духов. Может быть, Эммет, делая снимки, только притворялся, что ищет духов, но кто помешает ей немножко приукрасить? Представить всю его странную профессию сексуальной и эксцентричной… А ведь действительно может получиться что-то феноменальное!

– Но, принимая во внимание то, как город исчез – как все вдруг бросили свои дома, не оставив никаких свидетельств о случившемся, ни костей, ни… – рассказывал у девушки за спиной ее отец.

Что-то вышло из салуна и побежало по улице. Она опустила камеру.

– …я пришел к выводу, что…

– Лоренс, ты это видел? – Эбигейл обернулась.

– Что?

К ней подошел Эммет.

– Что такое?

– Из салона что-то вышло и побежало по улице, – рассказала журналистка.

– Возможно, олень, – подал голос Скотт. Все это время он стоял у двери, прислонившись к стене и молча за всем наблюдая. – Здесь столько зверья…

– На оленя не похоже – оно двигалось иначе, – возразила журналистка.

– Как двигалось? – уточнил проводник.

– Как человек. Лоренс, ты разве не видел? Оно прошло точно через то место, куда ты светил.

– Нет, я ничего не видел.

Эбигейл вернула Эммету камеру, пересекла комнату, вышла через открытую дверь в коридор и быстро зашагала туда, где еще совсем недавно была лестница.

– Эй! – крикнула она вниз, в темный вестибюль.

Джеррод погасил свой фонарь. Журналистка включила свой и направила свет через обломки лестницы к регистрационной стойке, где проводник стоял еще несколько минут назад.

– Вы что-нибудь там видели? – спросила она его.

Ее вопрос ушел в тишину.

Эбигейл посветила в сторону одной арки, потом другой.

– Джеррод?

По коридору к ней проскользнула тень.

– Скотт? – обернулась Фостер.

– Да.

– Джеррод ушел.

Сойер встал рядом, включил фонарик и поводил лучом по вестибюлю.

– Джеррод! – позвал он, после чего немного подождал и, сложив ладони рупором, крикнул еще раз: – Джеррод! Ты где?

Из номера вышли все остальные.

– Что случилось? – спросила, подходя, Джун.

– Джеррод пропал, – объяснила журналистка.

Теперь уже все пятеро смотрели вниз и прислушивались.

– Думаешь, что-то случилось? – спросил Лоренс.

Скотт опустился на колени, расстегнул рюкзак и достал моток веревки.

– Спущусь и посмотрю, что там происходит.

Глядя сверху, как он разматывает веревку, Эбигейл уловила в его голосе встревожившую ее напряженность. Сойер забежал в ближайший номер, трижды обмотал веревкой стоявший там внушительный комод и завязал узел. Потом он вернулся в коридор, столкнул моток вниз, опустился на колени, перебрался через край и осторожно соскользнул вниз, на обломки лестницы.

– Если хотите подождать здесь, я вернусь через минутку, – повернулся он к своим подопечным.

– Подожди, – сказал Лоренс. – Я с тобой.

Повторить маневр так же легко, как это получилось у проводника, ему не удалось, но он все же спустился вполне благополучно, и оба вышли из гостиницы через переднюю дверь.

Джун, Эммет и Эбигейл остались в коридоре и сели на пол.

– Надеюсь, все обойдется, – сказала миссис Тозер.

Ее муж повернулся к Фостер.

– У вас есть запасные батарейки для фонарика?

– В лагере. А что?

– Он у вас гаснет.

Девушка стащила с себя налобный фонарь, и в следующий момент лампочка в нем погасла.

Эбигейл нажала кнопку подсветки на часах – 21:59.

– Их нет уже десять минут, – прошептала она.

Тозеры выключили налобные фонарики, чтобы поберечь батарейки, и теперь журналистка видела каждого из них как пару белых полумесяцев вокруг темных радужек глаз.

В одной из комнат второго этажа что-то громко стукнуло, как будто ставня ударилась об оконную раму.

– Ветер, – сказал Эммет.

Они посидели еще какое-то время, слушая, как скрипит на ржавых петлях и бьется об окно ставня. В конце концов Тозер нехотя поднялся.

– Ладно. Я спущусь и посмотрю, что там.

– Нет, – возразила Эбигейл. – Пойдем все вместе.

Джун стала спускаться первой. Эммет и Эбигейл помогли ей перебраться через край, и она на секунду повисла над вестибюлем, вцепившись пальцами в пол и тихонько чертыхаясь, а потом медленно сползла вниз по веревке и, коснувшись ногами остатков лестницы, облегченно выдохнула:

– Слава богу!

Ее спутники последовали за ней, а потом все трое выбрались из обломков лестницы и двинулись мимо регистрационной стойки к выходу.

За порогом гостиницы их встретила укрывшаяся туманом улица.

Ставня больше не стучала, и секунду-другую Эбигейл стояла в полной тишине, нарушаемой лишь редкими поскрипываниями да вздохами старого здания, сдерживающего напор ветра.

– Парни, вы куда ушли?! – закричал Эммет. Ему никто не ответил – только эхо пролетело слабеющим рефреном по каньону. Он крикнул еще раз. Снова эхо. И снова молчание.

Что-то мягкое и холодное коснулось лиц троих путешественников.

В свете фонаря Тозера кружили и падали снежинки.

– Что ж, – сказал он наконец, – я пойду в сторону лагеря. Джун, вы с Эбигейл двигайтесь в противоположную сторону. В рюкзаках есть свистки, так что если кого найдем, будем подавать сигналы ими.