Тилли Бэгшоу - Сидни Шелдон. Интриганка-2

Лекси Темплтон, несомненно, обладала одним прекрасным качеством: она не из тех, кто тратит время попусту и откладывает дела в долгий ящик. Особенно получив такую новость.

И точно, ровно через минуту смартфон Томми ожил, и он позволил себе широкую золотозубую улыбку.

«Спасибо. Ваше расследование закончилось. Остаток денег переведу на багамский счет завтра же утром. Прощайте, мистер Кинг».

Интересно, что теперь будет? Неужели Лекси станет ждать десять лет, пока парень выйдет на свободу, – при условии, что он доживет до этой свободы – только чтобы потом отомстить? Или сочтет, что десять лет подряд подставлять задницу гомикам в тайской тюрьме – само по себе достаточное наказание?

Впрочем… отныне это не его проблема.

Прощайте, мисс Темплтон.

Скатертью дорога.

В шести кварталах от квартиры Лекси в своем пентхаусе сидели за ужином Макс и Ив.

– Как дела, дорогой? Что-то ты неважно выглядишь.

Пять футов сверкающего красного дерева отделяли Ив от сына. Стол, как всегда, был накрыт словно для званого ужина, с хрусталем и серебряными приборами. Первоклассный повар готовил обеды для Ив, стараясь, чтобы общее количество калорий не превышало тысячи восьмисот. Пусть Кит когда-то украл у нее красоту, но даже в пятьдесят пять Ив была достаточно тщеславна, чтобы упорно сохранять стройную фигуру. В рестораны она не ходила, боясь репортеров, поэтому старалась, чтобы домашние обеды были столь же изысканны и вкусны. Она всегда переодевалась к ужину и требовала от Макса того же самого. Сегодня на ней было длинное вечернее платье цвета зеленого нефрита с высоким воротом и длинным треугольным вырезом на спине, доходившим почти до ягодиц. Платье более подходило молодой женщине, но Ив носила его с честью.

– Все в порядке, – ответил Макс с вымученной улыбкой.

Ив внимательно вглядывалась в красивое лицо сына. Хищные, чувственные черты подчеркивались черным цветом смокинга.

Он ослепителен. От папаши в нем нет ни унции. Но как может ее сын так неумело лгать?

– Я так не считаю. Скажи, что случилось?

Макс немного поколебался.

– Лекси. Сегодня у нас было совещание. Она все время пытается подставить мне ножку.

Испещренные шрамами, неестественно растянутые брови Ив сошлись на переносице.

– Продолжай.

– Огаст Сэндфорд буквально ест у нее из рук. И я уверен, что Джим Брутон так и рвется ее трахнуть. – Макс покачал головой. – Сначала я думал, что стажировка – это желание совета председателей угодить ей. Но теперь уже не так уверен. Она не меньше меня жаждет сесть в кресло председателя. И не забудь, она умна.

– Но она глуха, – пренебрежительно бросила Ив. – Хочешь сказать, что не можешь переиграть девчонку, которая глотает слова, как алкоголик? Мямлит, как умственно отсталая?

– Конечно, могу, мама. Я…

– Она – шлюха! Всеобщее посмешище!

Желчь лилась с губ Ив, как пена из кипящей кастрюли с бульоном.

– Вываливается из ночных клубов в пять утра, с юбкой, задранной до пояса!

Это было не совсем правдой. Лекси, конечно, не отличалась строгостью поведения и за вечер посещала кучу вечеринок, но очень заботилась о своем публичном имидже. Не то чтобы Макс собирался спорить с матерью. Он ненавидел кузину не меньше, чем Ив. И тот факт, что он хотел ее, только усиливал его ненависть. Лекси – это все, что стояло перед ним и «Крюгер-Брент». Между ним и материнской любовью. Лекси пыталась отнять у него Ив. Она все портила!

– Ты не мужчина! – бушевала Ив. – Такой же голубой, как твой кузен Робби. Как твой папаша!

– Нет! Я не такой, как Кит!

– У тебя не хватит воли, чтобы управлять этой компанией.

– Хватит, ма. Я…

– О чем шла речь на сегодняшнем совещании?

Макс рассказал Ив о предложении вложить больше денег в интернет-отдел и о возражениях Лекси.

Ив немного помолчала.

– Ладно, – бросила она наконец, отодвигая тарелку. – Вот что мы сделаем…

Гарри Уайлдер допивал третий стакан кларета у стойки бара в гольф-клубе, когда официант осторожно тронул его за плечо.

– Вам звонят, сэр.

– Мне?

Он не ожидал никаких деловых звонков. Сегодня суббота. Жена Кики вместе с подругами ездит по магазинам, и, кроме того, она никогда не звонит в клуб. Может, случилось нечто страшное? С одним из внуков?!

– Можете поговорить в библиотеке.

Гарри поспешил в пустую, обшитую дубовыми панелями комнату, пытаясь не дать разыграться воображению. Кики всегда упрекала его за склонность делать из мухи слона. Недаром прозвала его профессором Паникой.

– Алло?

– Я знаю о Лайонеле.

Голос был незнаком. Гарри даже не понял, женщина это или мужчина.

– Прошу прощения?

– Лайонел Лейкс. Я знаю.

Во рту у Гарри мгновенно пересохло. Язык стал разбухать.

– Кто это?

– Только не говори, что забыл. Прекрасный Лайонел! Вкус его «петушка» у тебя во рту. Его семени…

– Иисусе, – пробормотал Гарри, – как вы… В конце концов, тогда мы были детьми. Все случилось пятьдесят лет назад. Я давно и счастливо женат.

Послышался смех.

– Твоя жена знает о Лайонеле? А о Марке Ганноне? И…

Сердце Уайлдера болезненно сжалось. Кто этот человек? И откуда узнал о Марке? Марк мертв вот уже двадцать лет.

– Что вы хотите?

Когда голос объяснил, что от него требуется, Гарри не поверил собственным ушам.

– Только-то? И это все? Вам не нужны деньги?

На том конце повесили трубку.

Глядя в пустую миску, он ощущал знакомое, грызущее желудок чувство голода.

– Ми пьянг пор. Этого недостаточно.

Четверо сокамерников принялись колотить ложками о миски. Их обычная норма риса – одна полная миска за завтраком и еще одна днем – была срезана на две трети без всяких объяснений вот уже второй день подряд.

– Назад! – пролаял охранник-таец. Мужчины попятились назад. Совсем как собаки: пасти ощерены, но спины покорно изогнуты.

Все пятеро были белыми. Тюрьма в Самут-Пракан была полна педофилов, но с белыми обращались так жестоко, что пришлось изолировать их от остальных заключенных. С одной стороны, это было неплохо, поскольку означало, что в камере их только пятеро, а не восемь или десять, как вонючих тайцев. От них так гнусно несло! Мерзкие животные!

С другой стороны, он подозревал, что белых кормят последними. Впрочем, остатки – не так уж плохо. В отличие от голода.

Он закрыл глаза и подумал об Америке. Счастливые дни!

Когда он был сыт, можно позволить себе вспомнить о близнецах Блэкуэлл. Милой Ив и чопорной Александре. Как совершенны они были в детстве! Такие гладкие. Такие крошечные. А Лекси? Дочь Алекс? Из-за поганца Федерико, этого трусливого идиота, ему так и не удалось ее изнасиловать. Не до конца. Конечно, с тех пор в его постели перебывали сотни малышек: тайки, бирманки, сингапурки. Красотки и к тому же девственницы, вопившие от боли, когда он впервые их брал. Но он все же чувствовал себя обокраденным.