Эшли Уивер - Убийство в Брайтуэлле

– Да, жуткая выдалась неделька, с учетом всех нюансов. Сначала я пытался уговорить Руперта отвязаться от Эммелины, потом его убийство… и приезд твоего мужа. И все это время Оливия старалась убедить меня, чтобы я еще раз хорошенько подумал о ней… о наших отношениях. Она не раз приходила ко мне – поговорить. А в ночь моего ареста я как раз пришел к тебе после разговора с ней. Мы до самого ужина выясняли отношения в ее номере. Она заявила, что расскажет все тебе, но я хотел ее опередить… А когда меня выпустили, уже было не до того.

– Ты любишь ее, Джил?

Он посмотрел мне в глаза:

– Не знаю. Мне казалось, да. А потом…

Потом он вернулся в мою жизнь, и мы оба попали в ловушку, гадая, что лучше – приукрашенное временем прошлое или неопределенное будущее. Мы обменялись взглядами и, думаю, оба в этот момент поняли, что прошлое осталось в прошлом. Мы никогда уже не сможем быть друг для друга тем, чем были прежде.

– А сегодня, Джил? Что ты чувствуешь к ней сейчас, когда все открылось?

– Я… Она все еще важна для меня.

Эти слова будто разрядили напряжение. Джил даже показался счастливым, в любом случае ему стало легче.

– Так скажи ей об этом.

– Знаешь, я не уверен, что она захочет ко мне вернуться. Я перестал ей верить, это была непростительная ошибка.

– Захочет. Хотя ты и был к ней несправедлив. Руперт ей был в общем до лампочки. Она сама сказала мне об этом. Оливия не я, понимаешь, она верна своим чувствам.

– Эймори, не надо, – мягко сказал Джил.

Я закусила губу, чувствуя, что наворачиваются слезы. Джил притянул меня к себе, и я прильнула к нему. Так хорошо было оказаться в объятиях верного друга. Несколько мгновений я млела в крепких руках, теплоте и надежности, затем сделала шаг назад, утерла слезы, вдохнула освежающий морской воздух и невесело рассмеялась:

– Я столько всего наворотила.

Джил посмотрел на меня.

– Никто из нас не в состоянии принимать ясно продуманные решения, когда мы влюблены. А ты все еще влюблена в него.

Я вздохнула и, впервые признавшись в этом самой себе, кивнула:

– Да. Я все еще люблю его.

– По-моему, я всегда это знал. – Джил улыбнулся, хотя и несколько криво. – Но, кажется, все-таки решил посмотреть, что могло бы выйти.

– Я совсем не уверена, что у меня получится… Но я должна попытаться.

– Понимаю. – Джил облокотился на перила, так же, как Майло всего несколько минут назад. – Вы созданы друг для друга, правда. – Он улыбнулся. – Его нужно все время осаживать, а тебя немножко подзадоривать. Со мной тебе, наверно, было до смерти скучно.

– Джил, прости меня за все.

Он взял меня за руку. Мы в последний раз стояли рядом.

– Тебе не за что просить прощения, Эймори. Ты пошла по зову своего сердца. Мало кто из нас способен на большее.

– Спасибо. – Я сделала глубокий вдох, запретив себе плакать. За эту неделю я пролила больше слез, чем за целый год. – Увидимся в Лондоне?

– Конечно. Я очень хочу остаться твоим другом, Эймори.

– А я твоим, Джил.

Он улыбнулся и стиснул мою руку.

– А теперь, с твоего позволения, думаю, мне надо обсудить кое-что с Оливией.

– Конечно. Желаю вам обоим счастья.

Он поцеловал меня в щеку и ушел, оставив на террасе одну. Я еще постояла, глядя на море. Сколько всего произошло за это короткое время в «Брайтуэлле», а все-таки, по большому счету, ничего не изменилось. Стряхнув задумчивость, я вернулась в гостиницу. Надо было еще кое-что собрать, чтобы успеть на вечерний поезд. Пошлю телеграмму Лорел, пусть встретит меня на вокзале. Не хочется одной возвращаться в пустой дом. Может, прежде чем ехать в усадьбу и пытаться распутать эту страшную путаницу, которая называется моим браком, лучше пару дней пошляться по лондонским магазинам.

– Полагаю, вы счастливы, что уезжаете из «Брайтуэлла», миссис Эймс.

Ко мне подошел инспектор Джонс. Хотя я и подписала вчера протокол, но почему-то не очень ему удивилась. Я так и думала, что перед отъездом он захочет еще со мной поговорить. Мне было приятно его видеть. Пусть моя самодеятельность раздражала инспектора, но я чувствовала, что скорее ему симпатична. Я же просто им восхищалась.

– В самом деле, инспектор. Вряд ли когда-нибудь выберусь еще так на море.

– Вы сегодня едете домой?

– Да, как раз думала отправляться на вокзал.

Он не задал мне вопроса про Майло, за что я была ему признательна. Проницательный инспектор, казалось, все понимал.

– Учитывая мою строгость в подобных делах, вас это, может, удивит, но я пришел поблагодарить вас за помощь, – довольно мрачно сказал Джонс.

Хотя он процедил эти слова сквозь зубы, я была польщена.

– Вы бы все равно нашли убийцу.

Я говорила серьезно. У меня не было никаких сомнений в том, что инспектор с его умом распутает дело. То, что я все время вмешивалась, возможно, вынудило Ларису действовать в спешке, но она все равно не ушла бы от Джонса.

– Могло быть слишком поздно, – многозначительно произнес инспектор. – Меня нисколько не удивило бы, если бы преступница решила, что настала очередь Эммелины Трент. Ведь именно она поставила крест на всех мечтаниях миссис Хэмильтон.

Ужасная мысль, мне не хотелось на ней сосредотачиваться, и я спросила:

– Вы думаете, ее повесят?

Как ни чудовищны были преступления Ларисы, я невольно испытывала сочувствие к тихой женщине, которую в конечном счете завело слишком далеко.

– Вряд ли. Как я понял врачей, она не вполне дееспособна. Скорее всего ее поместят в психиатрическую лечебницу.

– Может быть, это и к лучшему.

– А каковы ваши планы? Вы намерены обратить вмешательство в дела полиции в привычку?

Хотя Джонс не улыбался, я поняла, что он меня дразнит.

– Едва ли. С меня хватило одного убийства, инспектор. Я бы предпочла, чтобы преступления остались в прошлом.

Теперь Джонс улыбнулся:

– Это вы сейчас так говорите. Если подвернется что-нибудь захватывающее, думаю, тут же впутаетесь.

Я рассмеялась. Носильщик принес мой багаж, и я с огромным удовольствием отдала ключ портье за стойкой.

– Я могу отвезти вас на вокзал, миссис Эймс? – поинтересовался инспектор, когда мы выходили из гостиницы «Брайтуэлл» на теплое солнце.

– Спасибо, инспектор Джонс, – улыбнулась я. – Учитывая все, что мне пришлось пережить за последнюю неделю, полагаю, полицейский эскорт в самом деле не помешает.

Поезд тронулся на север. Я сидела в купе и смотрела на мелькающие пейзажи и далекую морскую гладь. Сегодня выглянуло солнце, словно предвещая радужное будущее, но я ощущала какую-то потерянность. После всего случившегося я очень устала и хотела домой.

– Путешествуем в одиночестве?

Услышав знакомый голос, я подняла голову, на долю секунды решив, что обозналась, и немало удивилась. В дверях стоял Майло. Я не видела его на вокзале и тем более не видела, чтобы он садился в поезд.