Энн Перри - Улица Полумесяца

Но эта фотография не имела ничего общего с любовью или с теми интимными наслаждениями, которыми щедро делились между собой любовники. Она издевательски пародировала любовь.

Конечно, мир полон разных людей, и пристрастия некоторых из них Томас счел бы отвратительными, если б ему пришлось столкнуться с ними. Но совсем другое дело – обнаружить их в собственной семье.

Мог ли он представить Шарлотту в таком виде… Кровь бросилась полицейскому в голову, и он невольно стиснул зубы и сжал кулаки. Если б кто-то нагрубил его жене, то Питт мог бы потерять голову от гнева. Если б кто-то обидел ее, он, вероятно, ударил бы обидчика, а уж потом подумал бы о последствиях.

И его сердце, наверное, разорвалось бы от горя, если бы кто-то представил Джемайму в таком виде и попытался обойтись с нею подобным образом.

Сесиль Антрим, так глубоко понимавшая переживания самых разных людей, почему-то не захотела учесть тех страданий, которые может испытать сын, увидевший в таком виде родную мать. Неужели у нее и мысли не мелькнуло о том, к какому горю и смятению это может привести?

Суперинтендант подумал о ее сыне. Если Орландо увидел эту открытку или любую из ей подобных, он мог покинуть ту лавку ослепленный гневом. Он чувствовал себя потерянным в мире улиц и каменных домов под закопченными небесами, с запахами дыма, отбросов и лошадей. Вероятно, поглощенный своей внутренней болью, молодой актер сгорал от ненависти.

А главное, так же, как и Питт, он мог терзаться одним вопросом – зачем? Есть ли причина, достойная такого способа борьбы? Томас мог спросить Сесиль об этом и тем не менее испытал острое разочарование в женщине, чьим замечательным талантом восхищался и чьи сценические образы заставили его думать и, более того, сопереживать ей на сцене. Какие же безгранично более мучительные чувства, должно быть, испытывал Орландо!..

С самого начала расследования Питт склонялся к тому, что убийство совершили на почве страсти, а не просто избавились от какой-то угрозы, даже если речь шла о вытягивающих все жизненные соки лапах шантажиста. Преступление было вызвано ненавистью и страхом, но и это было еще не все, учитывая, что посмертный наряд и поза Кэткарта издевательски изображала картину Милле и точную копию композиции, нанесшей кому-то неисцелимую душевную рану.

– Так по-вашему, он знал, кто сделал эту фотографию? – Голос Телмана, прервавший размышления Питта, звучал хрипло, но очень тихо, едва слышно.

– Нет, – ответил суперинтендант, когда они остановились на обочине тротуара, пропуская рвущихся из упряжи лошадей, стремительно пронесших мимо них грохочущий по мостовой экипаж, – вряд ли. Он увидел ее за два дня до смерти Кэткарта. И мне кажется, что как раз за это время сумел это выяснить.

Томас направился на другую сторону улицы, сам не зная, куда именно он идет. В данный момент ему просто необходимо было ощущение напряженного физического движения, остановка казалась невыносимой.

– И как же он мог узнать об этом? – спросил инспектор, пробежав немного, чтобы догнать начальника. – Откуда он мог начать? Вряд ли он спросил у нее. Более того, если б я оказался на его месте, я не смог бы даже просто поговорить с ней.

– Он принадлежит к актерской династии, – задумчиво произнес Питт, – и, наверное, лучше любого из нас умеет скрывать свои чувства… – Несколько шагов он сделал в молчании, а потом заговорил снова: – Парень мог догадаться, что открытка сделана профессионалом… предпочитавшим работать с прямоугольными композициями. Профессионалы не используют усеченные округлые рамки. Их можно делать только при дневном освещении. И едва ли производителю пленки, к которой пристрастились любители, удалось усовершенствовать ее.

Ворчание Телмана выразило глубокое отвращение. Острота его чувств не поддавалась словесному выражению. Он вышагивал рядом с Питтом, напряженно ссутулившись и втянув голову в плечи.

– Возможно, он принялся наводить справки о разных профессионалах, – продолжал размышлять Томас, – очень осторожно, не привлекая внимания. Он мог уже задумать убийство… или по меньшей мере какую-то конфронтацию. Откуда он мог начать свои поиски?

– Ну, если он старался держать их в секрете, то ему чертовски трудно было что-то выяснить, – возразил Сэмюэль. – Во всяком случае, он не мог, как вы, спрашивать всех и каждого про эту фотографию.

– Он мог сузить круг до фотографов, предпочитавших сходные сюжеты, – ответил Питт на собственный вопрос. – Мог изучить их стили. Ведь он и сам занимается фотографией. И знает, как добиться желаемого эффекта, выбирая ту или иную художественную композицию. Стиль почти равносилен личной подписи.

– А как же он мог узнать стиль работ Кэткарта, – Телман, повернув голову, взглянул на шефа, – среди такого множества фотографий? Откуда он мог вообще знать, где искать?

– Значит, узнал! – отрезал суперинтендант. – И обнаружил его меньше чем за два дня, то есть поиски быстро увенчались успехом. Либо ему сопутствовала удача.

Питт искоса глянул на инспектора. Тот пожал плечами.

– Выставки! – вдруг воскликнул Томас. – Он мог выяснить все на какой-то фотовыставке. Там ведь можно ознакомиться с обширным собранием работ разных фотографов.

Его спутник слегка оживился.

– Я могу выяснить это! Дайте мне полчаса, и я узнаю, где они могли проходить.

Спустя почти два часа Питт и Телман, добравшись до Кенсингтона, прохаживались бок о бок по большой галерее, разглядывая фотографию за фотографией: прелестные пейзажи, портреты представительных дам и господ в величественных нарядах, животных и детей с распахнутыми ясными глазами… Некоторые из работ сразу западали в память – весь их мир, отраженный в оттенках сепии, навеки запечатленные моменты жизни, жестов, улыбок…

Томас задержался возле одной фотографии. Босоногие маленькие оборвыши сгрудились на уличном крыльце какого-то дома. Рваная одежка, штаны подвязаны веревками… Однако на детских лицах сохранилась извечная невинность.

На другом снимке косые лучи солнца исполосовали вспаханное поле, а за ними на фоне неба филигранно сплетались оголенные ветви древесных крон. Стайка парящих птиц застыла в полете, напоминая подхваченные ветром листья.

Присматриваясь к стилистическим особенностям, суперинтендант оценивал запечатленные водоемы и манеру символического отражения обычных объектов. Разумеется, Питт сознавал, что ищет работы Делберта Кэткарта. А вот Орландо понятия не имел, кого надо искать и почему тому фотографу вздумалось сфотографировать его мать в таком виде. Неужели он полагал, что ее шантажировали, насильно или по принуждению добившись согласия на съемку? Он мог бы убедить себя в этом. Иные варианты, вероятно, показались бы ему невыносимо мучительными.