Эй. Джи. Рич - Рука, кормящая тебя

– Она держит там катер.

– Вряд ли у меня будет время.

– Вежливость ничего нам не стоит, а ценится дорого. – Бабушка Билли повернулась ко мне: – Вот вы , я уверена, смогли бы найти время.

– Я не еду на остров.

Билли тоже повернулась ко мне:

– Ты уже поняла, что бабуля не любит собак?

– Уинстон был не собакой.

– Уинстон был английским бульдогом, – пояснила Билли. – Его вечно пучило, и когда у бабушки были гости… великосветские приемы… она ходила за ним по всему дому, в вечернем платье, и зажигала спички у него под хвостом.

– «Филантропия» означает «любовь к людям», а не к собакам, – сказала бабушка.

Билли сделала большие глаза, но все же заставила себя поцеловать бабушку в щеку, а потом мы пошли искать ласты и маску.

– Они, наверное, в кладовке. В моей старой спальне.

Она привела меня – даже не в спальню, а в отдельные апартаменты. Нет, не апартаменты, а целое крыло из анфилады комнат. Но где трофеи за достижения в конном спорте? Где ленты и вымпелы? Где хоть какие-то свидетельства, что здесь жила своевольная девчонка? Где памятные вещички из детства? Ничто в этих комнатах не указывало на то, что когда-то тут была детская. Теперь здесь не осталось вообще ничего, даже мебели. Полы покрывали ковры из белоснежной шерсти – от стены до стены. Сами стены были покрашены белой краской – судя по матовому блеску, здесь использовали не обычную водоэмульсионку, а дорогую яичную темперу. На стене висели картины известных художников, которых знала даже я: Франц Клайн, Эльсуорт Келли, де Кунинг, Мотеруэлл. Это была галерея.

– Коллекцию начал собирать мой дед. Самым первым он купил Клайна, – сказала Билли. – Кстати, вот один случай. Тебе понравится. Когда Клайн привел маму на свою первую выставку больших абстрактных полотен – каляки-маляки из черной краски на белых холстах, – его мама сказала: «Я всегда знала, что ты себе выберешь легкий путь».

– А как здесь все было, когда ты была маленькой?

– Бабуля наняла дизайнера, и тот оформил все в стиле «комната юной барышни». Кровать с балдахином, постельное белье от «Фретте», на стенах – картинки с лошадками в рамках, викторианский кукольный домик. В ванной – хрусталь баккара. Зубной эликсир переливали в графинчик. Как сказала Ребекка Хакнесс о своем фамильном особняке на Манхэттене, «это не дом, но он роскошен».

Билли открыла дверь кладовой. Если в комнатах было просторно и пусто, то здесь все было буквально забито вещами: коробки с пластмассовыми лошадками, настольные игры, бессчетные плюшевые игрушки, компьютерные игры, огромный картонный ящик с игрушечными солдатиками, радужные пружинки, роликовые коньки, бадминтонные ракетки, прыгалка-кузнечик, лыжи, коньки…

Похоже, в детстве у Билли было все, о чем только может мечтать ребенок.

Однако ласты и маска так и не нашлись.

– Вот блин.

Билли захлопнула дверь в кладовку. На обратном пути она даже не завернула на кухню, чтобы забрать персиковый коблер.

Когда мне было шестнадцать, я устроилась работать на лето продавщицей в торговом центре, а моя лучшая подруга уехала в путешествие по Европе. Я продавала дешевенькие сережки девчонкам, только что проколовшим уши, а Джулия присылала мне шоколадные батончики – из каждой страны, где она побывала. Наверное, это было мило и трогательно. Но я не могла этого оценить. Я разрывала обертку на каждом новом батончике, кипя от злости и зависти. Почему я должна вкалывать все лето в торговом центре, в то время как Джулия вовсю развлекается и наслаждается жизнью? Почему у кого-то есть все, а у кого-то – вообще ничего?! Я не вспоминала о Джулии уже много лет, но вспомнила сразу, как только увидела Билли в доме ее бабушки. Интересно, что Билли пришлет мне с Сент-Томаса? – подумала я и тут же почувствовала себя идиоткой.

Вечером мне позвонил Стивен. Я как раз доела четвертый за вечер шоколадный батончик, на сто калорий каждый.

– Включи телевизор, – скомандовал Стивен.

– Какой канал?

– Си-эн-эн.

Рабочему-мигранту, арестованному по подозрению в убийстве Пэт, было предъявлено официальное обвинение. Родственники Пэт объявили награду за любую информацию, способную помочь следствию, но, насколько я знаю, обычно такие шаги только мешают следствию, привлекая различного рода психов и жадных до денег авантюристов. По телевизору показали худосочного, низкорослого парня латиноамериканской внешности, которого вывели из полицейской машины и провели в здание окружного суда в Саффолке.

– Все закончилось. Возвращайся к нормальной жизни, – сказал Стивен, как будто я по рассеянности забрела куда-то не туда, а теперь мне указали дорогу обратно к нормальной жизни. – У него обнаружили кредитные карточки Пэт. Он утверждает, что нашел их в лесу.

– Мы с Билли ездили смотреть приют для – Тучки.

– И?

– Там хорошо, можно жить полноценной – жизнью.

Собственно, это самое главное, напомнила я себе.

– Я хочу, чтобы ты тоже жила полноценной жизнью.

– Интересно, каков предел прочности у человека?

– Ты, наверное, удивишься.

В новостях шел уже совершенно другой сюжет, и я отключила звук телевизора.

– В последнее время я только и делаю, что удивляюсь. Как-то уже надоело.

Я доела рисовую лапшу, которую взяла на вынос в китайском ресторанчике неподалеку от дома, памятуя слова моей подруги Патти, что в Нью-Йорке «домашней едой» считается любая готовая еда, которую можно купить в радиусе шести кварталов от дома. Потом ненадолго вывела Оливку на улицу, чтобы она сделала свои дела перед сном. Когда мы вернулись, я достала из шкафчика дорогущую пену для ванны, на которую разорилась давным-давно, и наполнила ванну горячей водой. От воды поднялся опьяняющий запах жасмина. Я неторопливо разделась, надеясь, что мои нарочито замедленные движения успокоят лихорадочный бег мыслей. Налила бокал просекко и легла в ароматную ванну – в ту самую ванну, в которой пряталась в тот день.

Хотя мы с Оливкой были дома одни, я закрыла дверь. Окно ванной выходило во внутренний двор-колодец, но если вытянуть шею, то в определенное время суток можно было увидеть на небе луну. Я лежала в горячей воде и разглядывала свои ноги, торчавшие из пузырьков пены. Прямо-таки Фрида Кало и ее «Что я видела в воде», хотя на картине присутствовали сюрреалистические детали, которых по вполне понятным причинам у меня не было: небоскреб, поднимающийся из жерла вулкана, две крошечные женщины, лежащие на губке, словно на надувном матрасе, канатоходец со змеей на канате.

Я закрыла глаза и принялась выполнять упражнение, когда ты сознательно расслабляешь все мышцы тела, одну за другой. Я начала со стоп и уже дошла до плеч, когда услышала, как Оливка скребется в дверь, требуя, чтобы ее выпустили из ванной.