Ли Чайлд - Джек Ричер, или Похититель

– Серьезно?

– Конечно. Мне нужна новая рубашка.

– Нет, относительно Хобарта?

– Совершенно серьезно. Он нуждается в этих деньгах. И он их заслужил. Будет только справедливо, если Лейн их заплатит.

Полинг остановилась, схватила Ричера за руку и заставила остановиться.

– Я сожалею, – сказала она. – Прости меня.

– Тогда исправь свою ошибку.

– Как?

– Поработай со мной. Нам нужно многое сделать.

– Ты сказал Лейну, что завтра назовешь ему имя.

– Мне нужно было что-то сказать, чтобы он побыстрее оттуда убрался.

– Мы сумеем сделать это к завтрашнему дню?

– Почему бы и нет?

– С чего начнем?

– Понятия не имею.

Они начали дома у Лорен Полинг. Она жила в маленькой квартирке на Барроу-стрит, возле Западной 4-й улицы. Здание с куполообразными кирпичными потолками и стенами в два дюйма толщиной прежде было фабрикой. Стены были окрашены в желтый цвет, вызывающий ощущение покоя. Квартира состояла из спальни с альковом, но без окон, ванной, кухни и комнаты с диваном, стулом, телевизором и множеством книг. Пол устилали мягкие ковры приглушенных тонов, гармонировавшие с темным деревом мебели. Не вызывало сомнений, что здесь живет одинокая женщина. Все вокруг отражало вкусы одного человека. На стенах висело несколько фотографий детей, но Ричер сразу понял, что это племянники и племянницы.

Он уселся на диван, положил голову на подушку и посмотрел на кирпичный потолок. Ричер верил, что все можно переделать. Если один человек или группа людей что-то построили, то другой человек или группа людей смогут все разобрать. Это базовый принцип. Требовалось лишь умение сопереживать, думать и обладать воображением. Ему нравилось, когда сроки были ограниченными. Он радовался, когда требовалось решить сложную проблему, а время поджимало. И еще он испытывал удовольствие, работая вместе с человеком, думающим как он сам. Он погрузился в размышления, не испытывая ни малейших сомнений, что им с Полинг удастся к утру разгадать загадку.

Это ощущение длилось примерно тридцать минут.

Полинг приглушила свет, зажгла свечи и заказала ужин в индийском ресторане. Часы в голове у Ричера пробили девять тридцать. Небо за окном от цвета морской волны перешло к полной черноте, загорелись яркие огни города. Барроу-стрит оказалась тихой улицей, но такси, мчащиеся по Западной 4-й, часто гудели. Изредка доносился вой сирены «скорой помощи», направляющейся в сторону больницы Святого Винсента. Комната казалась частью города, но слегка удаленной от него. Немного изолированной, подобно убежищу.

– Сделаем это еще раз, – предложил Ричер.

– О чем ты?

– О мозговом штурме. Задавай мне вопросы.

– Хорошо. Так что же мы имеем?

– Блестящую операцию по отъему денег и парня, который не может говорить.

– А языки в Африке резать не принято.

– Однако деньги получены в Африке, ведь похититель потребовал ровно половину.

Наступила тишина, нарушаемая лишь ревом сирены – какая-то машина мчалась на юг по Седьмой авеню.

– Начнем с самого начала, – предложила Полинг. – Какой была первая фальшивая нота? Когда первый раз появилось несоответствие? Все, что угодно, пусть самое заурядное и случайное.

Ричер закрыл глаза, припоминая, и как будто снова ощутил в руке ребристый пластиковый стаканчик с кофе, еще не успевшим остыть. Он вспомнил, как Грегори идет по тротуару, внимательный и настороженный. Расспрашивает официанта – ветеран элитных войск – и направляется к его столику.

– Грегори спросил меня о машине, которую я мог видеть прошлой ночью, и я ответил, что она уехала до одиннадцати сорока пяти, а он заявил, что это произошло ближе к полуночи.

– Вы разошлись в оценке времени?

– Нет, мы даже не спорили. Мелочь, как ты и сказала.

– И что это может означать?

– Что кто-то из нас ошибся.

– Но ты не носишь часов, – заметила Полинг.

– Раньше носил. Но потом я их сломал. И выбросил.

– Значит, прав был Грегори.

– Дело в том, что я почти всегда знаю точное время.

– Не открывай глаза, хорошо?

– Ладно.

– Сколько сейчас времени?

– Девять тридцать шесть.

– Неплохо, – сказала Полинг. – Мои часы показывают девять тридцать восемь.

– Твои часы спешат.

– Ты это серьезно?

Ричер открыл глаза.

– Вполне.

Полинг встала, обошла кофейный столик, взяла пульт управления телевизором и включила канал погоды. В углу экрана высвечивалось точное время. Полинг снова посмотрела на свои часы.

– Ты прав, – признала она. – Мои часы спешат на две минуты.

Ричер ничего не ответил.

– Как ты это делаешь?

– Не знаю.

– Но прошло двадцать четыре часа с того момента, который интересовал Грегори. Насколько точным ты мог быть?

– Я не уверен.

– И что следует из того, что ты прав, а Грегори ошибался?

– Что-то следует, но я пока не знаю, – ответил Ричер.

– А что еще ты можешь вспомнить?

«В настоящий момент вероятнее смерть, чем жизнь», – сказал Грегори. Таким было следующее несоответствие. Ричер в очередной раз заглянул в стаканчик. На дне осталась какая-то отвратительная на вид жижа, к тому же едва теплая. Он поставил стаканчик на стол и сказал: «Ладно, поехали».

– Это связано с тем моментом, когда я садился в машину Грегори. Синий «БМВ». У меня возникла какая-то мысль. Не в тот момент, а позднее. Я что-то вспомнил.

– И ты не знаешь, что именно?

– Верно.

– А потом?

– Потом мы приехали в «Дакоту», и началась гонка.

«Фотография, – подумал Ричер. – Потом все было как-то связано с фотографией».

– Нам нужно сделать перерыв, – сказала Полинг. – Такие вещи нельзя форсировать.

– У тебя есть пиво в холодильнике?

– У меня есть белое вино. Хочешь бокал?

– Я веду себя как эгоист. Ты ничего не испортила пять лет назад. Ты все делала правильно. Мы должны потратить хотя бы минуту, чтобы это отпраздновать.

Какое-то мгновение Полинг сидела молча, а потом улыбнулась.

– Да, должны, – согласилась она. – Честно говоря, мне стало намного легче.

Ричер перешел вместе с ней на кухню. Полинг достала из холодильника бутылку вина, откупорила ее при помощи штопора и поставила два бокала на стойку. Ричер разлил вино. Они взяли бокалы и чокнулись.

– Жить хорошо – лучшей мести не существует, – сказал Ричер.

Они сделали по глотку и вернулись на диван. Теперь они сидели рядом.

– Ты ушла в отставку из-за Энни Лейн?

– Ну, так нельзя сказать. Впрочем, в конечном счете все дело в той истории. Ты знаешь, как происходят такие вещи. Нечто вроде морского каравана, когда один из судов боевого охранения получает пробоину ниже ватерлинии. Видимых повреждений нет, но он понемногу начинает отставать, потом все больше и больше, теряет курс, а после очередного серьезного столкновения с противником и вовсе исчезает из виду. Так случилось и со мной.