Тесс Герритсен - Химера

На мониторе электрокардиографа данные о работе сердца Эммы демонстрировали устойчивый синусовый ритм. Он взял ее руку в свою и стал ждать.

Гордон Оби вошел в зал специальных полетов и обвел взглядом помещение, где за пультами трудились мужчины и женщины. На переднем экране отображалась карта мира, на которой по своей синусоиде двигалась космическая станция. В этот момент она находилась над Алжирской пустыней, и сельские жители, случайно бросившие взгляд в ночное небо, удивились бы, заметив странную, скользящую в вышине звезду, яркую, как Венера. Это особенная звезда – созданная не могущественным божеством, не природой, а хрупкими человеческими руками. И в этом зале, расположенном так далеко от Алжирской пустыни, находились хранители этой звезды.

Руководитель полета Вуди Эллис, обернувшись, кивком поздоровался с Гордоном.

– Молчат. На станции тишина.

– Когда состоялся последний сеанс связи?

– Джек замолчал пять часов назад – собирался немного поспать. Отдохнуть впервые за три дня. Мы стараемся не беспокоить его.

Прошло три дня, а перемен в состоянии Эммы не наступало. Гордон вздохнул и направился к пульту врача. Тодд Катлер, небритый и осунувшийся, следил за биотелеметрией Эммы на своем мониторе. «А когда Тодд последний раз спал?» – подумал Гордон. Все выглядели очень усталыми, но никто не желал признавать поражение.

– Она держится, – тихо сообщил Тодд. – Мы перестали давать фенобарбитал.

– Но она не вышла из комы?

– Нет. – Тодд вздохнул, откинулся на спинку кресла и ухватился за кожу на переносице. – Я не знаю, что еще можно сделать. Я никогда с таким не сталкивался. Нейрохирургия в космосе.

Эту фразу многие не раз произносили за последние несколько недель. «Я никогда не сталкивался с этим прежде. Это в первый раз. Мы никогда раньше этого не видели». Но ведь в этом и состоит суть изучения. В том, что сложности нельзя предсказать, что любая новая проблема требует нового решения. И ради любой победы надо чем-то пожертвовать.

И победы действительно были, хоть и во время трагедии. «Апогей II» благополучно приземлился в Аризонской пустыне, и Каспер Малхолланд уже вел переговоры по поводу первого контракта с Военно-воздушными силами. После трех дней пребывания на МКС Джек был по-прежнему здоров, значит ранавирус оказался и лечением, и профилактикой против Химеры. А сам факт, что Эмма осталась жива, тоже можно считать победой.

Правда, лишь временной.

Наблюдая за ЭКГ на экране, Гордон испытывал глубокую грусть. «Как долго может биться сердце, если мозг умер? – думал он. – Долго ли организм может находиться в коме?» Наблюдать медленное угасание когда-то невероятно живой женщины было еще больнее, чем стать свидетелем ее внезапной и ужасной смерти.

Вдруг он выпрямился, его взгляд прирос к монитору.

– Тодд! – позвал он. – Что с ней происходит?

– Что?

– С ее сердцем что-то не то.

Тодд поднял голову и посмотрел на данные ЭГК.

– Нет, – сказал он и потянулся к тумблеру связи. – Это не сердце.

Писк монитора прервал неглубокий сон Джека, и он, вздрогнув, проснулся. Годы медицинской практики, бессчетное количество ночей, проведенных в комнате дежурного врача, научили его быстро просыпаться даже от самого крепкого сна, и, открывая глаза, он сразу понял, где находится. Он знал: что-то случилось.

Джек повернулся к источнику звука и тут же потерял ориентацию, оказавшись, как ему почудилось, вверх ногами. Ему показалось, что Эмма висит на потолке лицом вниз. Один из незакрепленных проводов ЭКГ плавал, словно водоросль под водой. Джек перевернулся на сто восемьдесят градусов, и все встало на свои места.

Он прикрепил отцепившийся провод ЭКГ. Его собственное сердце учащенно забилось, когда он начал следить за монитором, – Джек боялся того, что мог увидеть. К счастью, ритм, отображаемый на экране, был в норме.

И вдруг мелькнуло что-то еще. Линия дрогнула. «Движение».

Он посмотрел на Эмму и увидел, что та открыла глаза.

– МКС не отвечает, – сообщил Капком.

– Вызывайте. Мы должны его услышать! – рявкнул Тодд.

Гордон уставился на данные биотелеметрии, ничего в них не понимая и боясь самого страшного. Электрокардиограмма металась вверх и вниз, затем вдруг стала ровной. «Нет, – подумал он. – Мы ее потеряли!»

– Просто что-то разъединилось, – успокоил его Тодд. – Наверное, какой-нибудь проводок отвалился. Или начался приступ.

– МКС по-прежнему не отвечает, – произнес Капком.

– Да что же там происходит?

– Смотри! – крикнул Гордон.

Оба замерли, когда на экране появилось пятнышко. За ним последовало еще одно, потом еще.

– Врач, МКС вышла на связь, – объявил Капком. – Требует немедленной консультации.

Тодд подался вперед вместе с креслом:

– Наземное управление, закрытая связь. Давай, Джек.

Это был частный разговор: никто, кроме Тодда, не мог слышать, что сообщал Джек. Во внезапно наступившей тишине все обернулись к пульту врача. Даже Гордон, сидевший рядом с Тоддом, не мог понять по его лицу, о чем они говорили. Тодд обеими руками прижал к голове наушники, словно боясь не расслышать.

Затем он произнес:

– Подожди, Джек. Здесь много людей, которые ждут этого сообщения. Давай расскажем им новость. – Тодд повернулся к руководителю полета Эллису и победно поднял большой палец. – Уотсон очнулась! Она разговаривает!

То, что случилось потом, навсегда останется в памяти Гордона Оби. Он слышал, как все голоса слились в шумное «ура!». Он почувствовал, как Тодд похлопал его по спине. Лиз Джанни издала победный вопль. А Вуди Эллис радостно упал в кресло с потрясенным выражением на лице.

Но что Гордон запомнил лучше всего, так это свою собственную реакцию. Он обвел взглядом зал и вдруг почувствовал боль в горле, все поплыло перед глазами. За годы его работы в НАСА никто никогда не видел рыдающего Гордона Оби. И теперь не увидит, черт возьми.

Все еще кричали от радости, а Оби поднялся со своего кресла и вышел так, чтобы его никто не заметил.

Визг петель и звяканье металла эхом отразились от стен пустого военно-морского ангара, когда дверь кессона повышенного давления наконец распахнулась. Джаред Профитт видел, что первыми оттуда вышли два врача ВМС; оказавшись снаружи, оба глубоко вздохнули. Они более месяца провели в замкнутом пространстве и, казалось, несколько опешили от внезапного выхода на свободу. Они повернулись, чтобы помочь выбраться еще двум обитателям кессона.

Оттуда вышли Эмма Уотсон и Джек Маккаллум. Оба посмотрели на Джареда Профитта, который вышел к ним навстречу.

– Добро пожаловать в этот мир, доктор Уотсон, – проговорил он, протягивая руку для приветствия.